Корректор. Книга третья. Равные звездам

– С-скотина… – прошипел он. – А Дракону-то от Кары что нужно?

– Дракону, как и господину Осе, нужна не Карина, а я. Точнее, Калайя. В средней части Сураграша у нас есть постоянная база, Кураллах, окруженная стоверстовой зоной безопасности. В зоне живут крестьяне, которых мы защищаем от кланов Дракона – просто потому, что так спокойнее. Три периода назад боевики одного из кланов влезли на запретную территорию – самостоятельная инициатива нового Младшего Когтя, недавно назначенного командиром заставы Дракона в той местности. Мы устроили им веселое приключение в том же стиле, на который запрограммирована охранная система вашей Цитадели. Панический ужас, галлюцинации и тому подобное. Такое у нас в порядке вещей, не реже раза в год, прогнали и забыли. Но период спустя в небольшом городке на границе с Грашем демонстративно, на публике и с особой жестокостью, уничтожили главу клана. Убийца голыми руками вырвал ему сердце. В соответствии с собранной нами информацией исполнитель выглядел в точности так же, как чоки Калайя, использованная мной восемь лет назад. Мы не имеем ни малейшего представления, кто провел данную акцию и откуда взялась та кукла – шасси Калайи законсервировано и убрано на долгосрочное хранение после того, как у Бикаты пропала в нем нужда. Оно до сих пор в том хранилище и в течение последних пяти лет не использовалось, я проверил. Тщательное расследование событий не дало никакого эффекта – убийца словно сконденсировалась из воздуха и в воздухе же растворилась. Она не прибывала в Кайган никаким доступным для контроля способом и точно так же не отбывала, ни на самолете – там есть маленький аэродром, ни на автомобиле, ни пешком или автостопом по шоссе. А до ближайшего населенного пункта в Граше – две сотни верст по весьма пересеченной лесистой местности.

– Но откуда Оса узнал о произошедшем в каком-то занюханном Кайгане? – угрюмо спросил Саматта. – Он что, всезнающ?

– Точно мы не знаем. Вероятная цепочка – через резидента военной разведки. Второй департамент Минобороны Катонии держит там человека для слежки за транзитом наркотиков. Грашград практически не контролирует ту местность, а через город идет довольно серьезный поток наркотиков, так что там пасутся не только ваши спецслужбы, но и СВР ЧК. По каналам разведки информация пришла сюда, в Катонию, а далее, вероятно, попала к господину Осе через одного из его старых знакомых – он в свое время работал в контрразведке и контакты сохранил. А поскольку он тесно связан с контрабандой чоки в Граш и ЧК, то связаться с Драконом, надо полагать, труда ему не составило. Он хотел отомстить Бикате, но вышло так, что под ударом оказалась Карина.

– Но почему вы раньше нам ничего не сказали? – скрипнул зубами Саматта. – Почему не предупредили?

– Есть две причины, – «мальчик» облизал ложку, положил ее в чашку из-под мороженого и вздохнул. – Во-первых, мы не прогнозировали существенного риска для Карины. Дракон еще никогда не вел себя так нагло в Катонии, так что мы просто не ожидали, что они рискнут совершить что-то похожее. Мы почти не следили за ними в Крестоцине, лишь зафиксировали их появление и прослушали несколько разговоров, чтобы понять, как дело касается нас. Даже о похищении мы узнали из полицейских каналов, которые отслеживаем в фоновом режиме.

– А во-вторых?

– А во-вторых, господин Саматта, мы подчиняемся однозначному приказу Камилла никак не вмешиваться в ваши дела.

– Что? – Саматта дернулся на стуле. – Камилл? Разве он не ушел вместе с остальными Демиургами? И при чем здесь мы?

– Камилл ушел, но императивы продолжают действовать. Господин Саматта, Камилл строго-настрого запретил оказывать вам какую-либо помощь или противодействовать и даже просто входить с ними в контакт. Под «вами» понимается не конкретно ваша группа, а вообще все воспитанники Джао в Катонии. Причем, как я понимаю, идея принадлежала не Камиллу, а самому Джао. Ваш куратор был весьма озабочен вашей самостоятельностью и независимостью, в первую очередь – именно от нас. Нам прямо запрещено с вами общаться, исключение сделали только для Бикаты и для меня как для друзей Карины. Строго говоря, сейчас я непростительно отступаю от правил, но, на мой взгляд, ситуация позволяет.

– Понятно… – Саматта помолчал, прикидывая. – Где Карина сейчас?

– Господин Саматта, мне чрезвычайно жаль, что ситуация обернулась таким образом, – виновато проговорил Бойра. – Но эту информацию я передать не могу. Я и так сказал слишком много – и то лишь потому, что косвенно вина за происходящее лежит на мне лично. Зацепки названы: основной виновник – Оса Касадака, похитители – один из кланов Дракона. Главное действующее лицо с той стороны – некто Шай ах-Велеконг, чрезвычайно опасный девиант первой категории. Остальное тебе придется узнавать самостоятельно. Нижайше прошу прощения за недостойное поведение.

Саматта до боли сжал кулаки, но тут же выдохнул и заставил себя расслабиться. Проклятого искина даже бить бессмысленно – как максимум повредишь дистанционно управляемого чоки. Придется жить с тем, что есть.

– Спасибо и на том, – глухо сказал он. – По крайней мере, ты можешь объяснить, как мне найти господина Осу?

– Здание штаб-квартиры «Тёбицы» тебе покажет любой. Но если ты имеешь в виду более приватную обстановку… – «Мальчик» задумался. – Я отправил тебе по почте адрес и планировку его загородного дома, а также схемы настройки охранной сигнализации и описание примененного оборудования. И еще. Настоятельно советую связаться с Эхирой как можно быстрее. Господин Исэйка в курсе, где она, он поможет организовать личную встречу.

Он слез со слишком высокого для него стула и подобрал с пола игрушки.

– Желаю удачи, господин Саматта, – сказал он. – Искренне надеюсь, что вы выпутаетесь из ситуации без потерь. Я буду болеть за вас. Впрочем, – он блеснул щербатой улыбкой, – если я правильно понимаю, что собираются делать похитители, они еще не раз проклянут сегодняшний день. Прощай.

«Мальчик» кивнул и вприпрыжку побежал к двери кафе. Саматта, играя желваками, смотрел ему вслед. Ему страшно хотелось кого-нибудь убить. Даже не пристрелить – убить голыми руками, почувствовав, как хрустнет свернутая шея. Но следует сдерживаться – до поры до времени. Голова должна оставаться ясной, а мышление незамутненным. Только так он сумеет помочь Карине и Цукке.

Что-то мешало ему, что-то, зажатое в руке. Он опустил взгляд. Оказывается, он не заметил, как согнул и завил штопором ложечку для мороженого. Он уронил ложку на стол и задумался.

Можно, разумеется, передать новую информацию Тришши. Но он и без того скептически относится к рассказам о Демиургах, похоже, до сих пор подозревая в них какую-то глупую затянувшуюся шутку. И уж тем более добраться до такой фигуры, как один из директоров «Тёбицы», официальными способами не удастся. Наверняка все концы им уже обрублены. Но там, где пасует закон, можно придумать… и более простые методы. А какие именно, сейчас он и обмозгует. Только для начала передаст Яне и Палеку новые сведения…

И, похоже, несмотря на самое начало семестра ему придется взять в университете отпуск без содержания. Очень долгий отпуск.

Золотая завеса раздвинулась, и Карина с головой ухнула в новый водоворот радостных красок. Все ее существо пело. Она испытывала радость и счастье, такое счастье, которого не чувствовала никогда в жизни. Она твердо знала, что все закончится хорошо, и что все заботы остались в прошлом. Она будет счастлива, счастлива, счастлива всегда.

Она купалась в волнах эйфории. Потоки света омывали ее, и чудесная музыка звучала где-то на грани сознания. Мелодию казалось невозможно услышать и запомнить – она все время ускользала, не даваясь, утекая сквозь пальцы радужным ручейком, как только Карина пыталась сосредоточить на ней внимание. Но какая разница? Главное, что музыка существует, и ее приятно слушать.

Она радостно засмеялась и, раскинув руки, волчком закрутилась вокруг своей оси, взбаламучивая окружающие ее оттенки чистого голубого и зеленого золота. По завесам красок пошли волны, обдавая ее небесно-сладкими ароматами чудесных звуков. Ей хорошо. Очень хорошо. Настолько хорошо, что даже просыпаться не хочется. Она выбросила манипуляторы в стороны, хлеща ими по волнам чистого света, пронзая ими пузыри и пятна, с удовольствием кружившиеся вместе с ней. Пузыри и пятна не возражали – им нравилось играть, и они настойчиво не желали отпускать ее на работу.

На работу? Какая-то испуганная мысль билась на границе восприятия, маленькая черная отвратительная мушка на небесной чистоте великолепного удовольствия. Работа? Какая работа? Она давно закончила все операции, и все ее пациенты выздоровели раз и навсегда. И ей больше нет нужды копаться в чужих внутренностях, выискивая там несуразности и исправляя их. Но мушка билась все настойчивее – вероятно, она хотела что-то сказать, возможно, присоединиться к счастью Карины, и та – против своей воли и неохотно – потянулась к ней. Страх. Страшно. Ей страшно? Но почему? Что с ней может случиться, когда ее окружает чистое счастье? Разве она не дружит со всеми в мире? Цукка где-то рядом, и она тоже счастлива, и вся история с нападением, разумеется, полная чушь…

Нападение? Нападение? Она поиграла со словом, покатала его на языке. Интересно, что оно означает? Напа-дени-е. Дени-напа-е. Е-папа-деми. На-паден-ие. Наверное, что-то жутко интересное и увлекательное. Надо вспомнить, что это такое, и как следует поиграть с ним. Нап-аде-ние…

Нападение?!!

Черная мушка внезапно превратилась в огромную черную тучу, обрушившуюся на Карину подобно внезапному летнему ливню. Нападение? Что случилось? Где она? Почему вокруг темно? Она забилась, отчаянно пытаясь выпутаться из охватившей ее цепкими черными щупальцами тучи, и внезапный приступ рвоты вывернул ее наизнанку.

Она билась в полной темноте, и приступы тошноты сотрясали ее снова и снова. Кисло и противно воняло рвотными массами, набившимися в рот и даже в нос. Несколько секунд она пыталась вырваться, словно попавшая в силки птица, но в конце концов бессильно обмякла, с трудом дыша. Потом она повернула голову набок и принялась потихоньку отплевываться от противной гадости во рту.

Спокойно, сказала она себе. Спокойно. Ты жива. Ты до сих пор не умерла. Значит, вряд ли умрешь в ближайшие минуты. Спокойно. Лежи и не дергайся – только ухудшишь ситуацию. Сначала следует понять, что происходит. Она попыталась вспомнить последнее, что осталось в памяти. Мысли плыли и путались. Цукка. Они были вместе с Цуккой. Они… гуляли? Да. По Крестоцину. Саматта – они с Цуккой прилетели в гости. Да, в гости. Они встретились в аэропорту… а потом пошли гулять. А потом…

Внезапное воспоминание накатило на нее ослепительной волной. Пустынная аллея, трое с ружьями, четвертый с кинжалом, Цукка, извивающаяся в воздухе в невидимых путах, ее нападение, кинжальный удар манипулятора, пронзивший пустоту – и удар по затылку. И пустота, заполненная волнами счастья и света.

Где она? Карина попыталась пошевелить руками – и не смогла. Она лежала на какой-то доске, к которой мягкие, но прочные путы притягивали ее руки, ноги, шею и талию. Что-то мешало в носу и горле, что-то мягкое и пружинящее. Трубка? Резиновая трубка для искусственного кормления?

Она с трудом сдержала приступ бешеной слепой паники. Успокойся, жестко сказала она себе. Ты не в боксе Института. Института больше нет. Тебя похитили. Кто и зачем – непонятно, но они о своей попытке крупно пожалеют. Характерного шума в ушах не чувствуется – они даже не надели на нее блокиратор. Или надели, но его батарея уже разрядилась. Нужно лишь использовать манипуляторы…

Она привычно напрягла свои невидимые щупальца – и страшный приступ тошноты снова заставил ее забиться в своих силках. К счастью, желудок был пуст и не сумел выдать ничего сверх нескольких капель болезненной горечи. Да что же с ней происходит? Путы на горле натирали кожу и казались какими-то не такими, как на руках и ногах. Она слабо пошевелила головой, пытаясь освободиться от неприятного ощущения – и застонала от отчаяния, вернее, засипела пересохшим парализованным горлом. Ошейник. Не стандартный тонкий обруч блокиратора, который она привыкла носить в самолетах, а толстый массивный ошейник. Наверняка импульсный блокиратор – тот самый, о котором Тришши рассказал ей два года назад. Мерзкое устройство, активирующееся в ответ на попытку воспользоваться особыми способностями – направленным всплеском вихревого поля буквально сминающее эффектор девианта, заставляя его биться в конвульсиях. Механизм, предназначенный для пенитенциарных заведений. С разъемом для подключения внешнего питания и автономным сроком работы в сутки – при условии, что носитель не пытается применить свои способности. Если же пытается… большой вопрос, что умрет раньше, аккумулятор или сам девиант.

Она не может сражаться – и она даже не может позвать на помощь своих через дальнюю связь.

Не паниковать, снова приказала она себе. Ее похитили, не убили. Значит, остается шанс освободиться. Она снова дернулась, тщательно следя, чтобы ненароком не задействовать эффектор. Бесполезно – путы и не думали поддаваться. Ухо забилось отвратительной скользкой массой – ее собственной рвотой, уже начавшей остывать. А еще она обмочилась, пока билась в первом приступе, и, наверное, не один раз: охватывающий нижнюю часть тела подгузник не смог впитать все. Воняет от нее, наверное, ужасно.

Наркотик. Ей вкололи какой-то наркотик, вогнавший ее в состояние эйфории. Именно им объяснялись золотые грезы. Плохо. Очень плохо. Некоторые наркотики вызывают физиологическое привыкание уже с первой или второй дозы. Нет, не надо думать о плохом. Не надо. Сейчас нужно понять, что делать.

Где она находится? Она попыталась прислушаться к своим ощущениям. Твердая поверхность под ней оставалась неподвижной… кажется. Голова плыла и кружилась – по-видимому, остаточный эффект наркотического воздействия. В голове вдруг всплыли страшные истории о похитителях, закапывавших свои жертвы в землю в деревянных ящиках и оставлявших так до получения выкупа. Она постаралась отогнать их. У нее в носу трубка. Наверняка ее рассчитывают искусственно кормить, чтобы она не умерла от голода и жажды. Значит, ящик придется периодически открывать. Значит, она не под землей. И, значит, ее намерены держать под воздействием наркотиков еще долго.

Додумать она не успела. Сквозь шум крови в ушах послышались тихие неразборчивые голоса, и окружающую темноту пробили лучики света. Скрипнуло, щелкнуло, и в глаза ударил ослепительно-яркий свет тусклого карманного фонаря. Карина невольно дернулась, стараясь зажмуриться поплотнее. Над ней возбужденно заговорили двое или трое. Она не понимала ни слова – похоже, они использовали не общий. Твердая рука ухватила ее за локоть, короткая боль пронзила сгиб локтя, и несколько секунд спустя нахлынувшая золотая волна вновь унесла ее с собой в пучины безмятежного счастья.

– Кретин! – прошипел Батаронг, с трудом подавляя в себе желание выбить Кнышу пару-тройку зубов. – Ты должен был вколоть ей дозу полчаса назад! Почему не сделал?

– Я следил за матросами! – попытался оправдаться Кныш. – Они подозрительно тут шныряли, разнюхивали. Я не мог подойти к ящику, чтобы они меня не заметили.

– Идиот… – выдохнул Младший Коготь. – Теперь ее точно любой учует, орком быть не надо. Кныш, если контролеры засекут ее здесь, я лично вырежу тебе сердце! Ты понял меня, сын блудливой кошки? Возьмешь ведро воды и смоешь все, что сможешь. Немедленно! И не вздумай лапать, не до того. Через двадцать минут здесь появятся таможенники!

– Да, момбацу сан Батаронг, – смиренно кивнул сапсап. – Я сделаю.

Он глубоко поклонился, повернулся и исчез в проходах между контейнерами.

– Второй бабой займись, – едко сказал Батаронг ни в чем не повинному Саладиру. – Если и она очнулась…

Он зло стукнул кулаком по ближайшему контейнеру и пошел искать Шая. Проверка уже близко, и если местные контрабандисты соврали насчет купленных таможенников, потребуется срочно исчезать с корабля. Похищенных, как ни жаль, придется убить вместе с таможенниками – вытащить их с сухогруза незаметно уже не удастся. Шай разозлится – и лучше продемонстрировать ему свою преданность заранее, чтобы потом не попасть под горячую руку.

Голова Дракона ждал его возле узкого прохода в грузовую секцию. Он уже переоделся в рабочую форму матроса. Его раскосые глаза холодно поблескивали в свете флуоресцентных ламп.

– Как они? – осведомился он.

– Получили новую дозу, сан Шай, – коротко ответил Батаронг. Рассказывать, что один из его людей опозорился и не выполнил приказ, он не намеревался. Со своими бойцами он разберется сам.

– Хорошо, Бата, – медленно кивнул Голова Оранжевого клана. – Ждем таможню.