Корректор. Книга пятая. Горизонты нашей мечты

– Не думаю, – пожала плечам Клия. – У него полностью отсутствует вторичное оволосение. С медицинской точки зрения я бы дала ему существенно меньше пятнадцати – двенадцать как максимум.

– Сира, странно, конечно, но сейчас, когда ты упомянула, мне кажется… – Айсока потерла висок. – Вчера вечером он задал мне массу вопросов, и совсем не тех, что можно ожидать от подростка его возраста. Экономика, политика, финансовые принципы работы Академии, все такое.

– Если он взрослый, – глаза Саомира сузились, словно проректор по воспитательной работе целился в мишень, – то сразу возникает два вопроса. Первый – почему он выглядит как подросток, и второй – почему упорно изображает из себя мальчишку. Укажи он свой настоящий возраст, и к нему отнеслись бы с куда большим почтением…

– …и свернули бы ему шею сразу же после демонстрации сверхсилы, – иронично усмехнулась Сиори. – Тот же Ахо наверняка наплевал бы на статус Академии и сжег бы его на месте. Просто на всякий случай. Одно дело, когда такие невероятные способности проявляются у подростка, которым есть надежда управлять, и совсем другое – у взрослого сформировавшегося человека с собственным мировоззрением. Тем более – настолько чуждым нашему. Нет, независимо от возраста он определенно умен.

– А человек ли он вообще? – глаза Саомира сузились еще сильнее. – До сих пор через порталы проходили только демоны. Я слышал, некоторые из них даже умели подражать человеческой речи, а какие-то походили на людей. Что не мешало им, впрочем, оказываться не менее смертоносными, чем остальные. Я никогда в жизни не слышал о таких странных Атрибутах. Ладно бы обычный огнехлыст, примеры известны, но ведь пучки гигантских щупалец, да еще и полностью замещающих конечности! Вот для псевдоспрута такие в самый раз.

– Ну-ну! – недовольно поморщилась Айсока. – Саомир, в любых фантазиях следует вовремя останавливаться. Он совершенно точно не чудовище, после ночи с ним в одной комнате я за то ручаюсь. Вообще всему может найтись разумное объяснение. Если вспомнить апокрифы Святой Церкви, утверждающие, что в свое время наши предки пришли в Сайлават через порталы, то почему бы через них не пройти еще кому-то? И насчет возраста не все так просто. Северная наука утверждает, что существует множество миров наподобие нашего, и что времена года там совсем иные. Если в его мире год в два раза длиннее нашего, то по нашим меркам он вполне взрослый. А он может даже не догадываться, что у нас все иначе.

– Так или иначе, пока что исходим из предположения, что он обычный подросток, – Сиори снова принялась крутить перо в руках. – Ведем себя осторожно и надеемся на его благоразумие. Хотя осторожность не означает, что ему следует давать необоснованные поблажки. Скидку на чужеродность и незнание следует делать, но и наглость поощрять тоже нельзя. Кстати, Саомир, ты к Кли заходил после утреннего шока? Кли, заходил?

– Сильные суровые мужчины полагают ниже своего достоинства обращаться к медикам, даже если им оторвало полголовы, – хмыкнула Клия. – Не заходил, разумеется.

– Саомир?

– Я же сразу тебе сказал, что я в порядке! – отрезал проректор.

– Меня не интересует, что ты мне сказал, – грозно нахмурила брови ректор. – Сразу после совещания пройдешь с ней в медпункт, и Кли тебя проверит.

– Но…

– С каких пор у тебя вошло в привычку оспаривать приказы начальства, да еще и старшего по званию? – цыкнула Сиори. – Попробуешь строить из себя крутого – оштрафую на недельное жалование. Вопросы есть?

– Вопросов нет, – буркнул воспитатель.

– Вот и ладненько. Теперь давайте к другим неотложным материям. Иса, – словно стрелу, она нацелила перо на преподавателя математики, – я сегодня днем рылась в документах и обнаружила, что ты до сих пор не предоставила отчет о воспитательской работе на первом курсе за прошлый период. А сдавать его полагается не позже первого числа. В третий раз, между прочим, с тобой такое за последние полгода. Не бросай на потолок гордые взгляды, он все равно не оценит. И что скажешь в свое оправдание?

04.07.1433, вододень. Цетрия, Академия Высокого Стиля

– Ну и как он? – тихо осведомилась Сиори.

– Читает, – так же тихо сообщила Клия. – Удивительно устойчивая психика у мальчика. Другой бы от возбуждения на стенки лез или, наоборот, в ступор бы впал. А он проснулся час назад, быстро сжевал завтрак и потребовал газет. Я послала дежурную медсестру в библиотеку, и та от усердия приволокла аж три подшивки «Цветочного города» – за текущий год и за два предыдущих. Я еще над ней посмеялась – а потом как-то стало не смешно. Он за тридцать минут, ну, максимум за полчаса первую подшивку просмотрел от корки до корки и за вторую принялся. С какой скоростью он читает – прямо ужас.

– Интересно, много ли запоминает? – Сиори одним глазом заглянула в приоткрытую дверь одноместного бокса. – Как его состояние?

– В норме. Абсолютно здоровый юноша, даже завидно. Только вот спит настолько крепко, что разбудить невозможно. Вчера вечером я заглянула, чтобы общеукрепляющего дать, но так и не смогла. Бормочет под нос, лягается, но не просыпается. И сегодня утром он сообщил, что иногда внезапно теряет сознание – с тем же эффектом. Утверждает, что у него так с раннего детства и без видимых последствий. На всякий случай я пока не позволила ему вылезать из постели, но не вижу причин и дальше держать его там. Ох, слышала бы ты его комментарий по поводу, как он выразился, «системы ночных горшков»!

– Вот как… – ректор задумчиво потерла подбородок. – Кли, я с ним хочу переговорить еще раз наедине. Подожди снаружи, ладно?

– Да я бежать собралась. У меня лекция через двадцать минут, а я даже тему не помню. Здесь я больше не нужна. Если что, до начала занятий я в учительской. Или через кубирин зови.

– Договорились, – Сиори кивнула директору медслужбы и постучала в дверь палаты. – Господин Май, здесь ректор.

Она потянула на себя дверь и вошла в палату.

– Утро, Сиори, – сидящий в постели юноша бросил на нее короткий взгляд и снова вернулся к прошитой кипе газет, лежащей у него на коленях. Его глаза быстро шарили по странице, и не прошло и нескольких секунд, как он перелистнул ее, открывая новый разворот. – Клия мне сообщила, что вчера утром никто не пострадал. Приношу свои извинения за инцидент.

– Извинений не требуется. Никто не ожидал, что так случится. Главное, что ты сам цел. Как шея, болит?

– Клия смазала ее какой-то вонючей склизкой гадостью, и все прошло. – Май отложил подшивку и сладко потянулся. – Сиори, помимо этого, – он постучал пальцем по газетам, – есть у вас что-то посерьезнее? А то одни объявления о сдаче квартир и похоронах. Заметок о жизни почти нет.

– Как у кадета Академии, господин Май, у тебя есть полный доступ в библиотеку. Можешь зайти после занятий и подобрать чтение по своему вкусу.

Сиори пододвинула стул к кровати и села.

– Итак, господин Май, у тебя начинается новая жизнь. Я не знаю, к чему ты привык, но, возможно, поначалу тебе покажется тяжело. Распорядок дня простой. Подъем в шесть утра, завтрак в полседьмого. В первой половине дня – классные занятия под руководством воспитателей. Обед – в половине первого. Затем самостоятельная подготовка и физические занятия: физкультура, верховая езда, фехтование и так далее. Ужин в половине шестого, до отбоя в полдевятого – домашние задания и личное время, включая увольнительные в город. Однако у нас – военное заведение, и дисциплина тоже военная. На всю Академию пять воспитателей. Меня, госпожу Грампу, господина Саомира и госпожу Клию ты уже знаешь. С госпожой Исукой Тао ты познакомишься в самом скором времени. На всех нас не хватает. Так что кадеты подчиняются командирам отделений – по четыре отделения на каждом курсе, всего двенадцать, плюс старосты курсов…

– Спасибо, Сиори, устав я уже выучил, – невежливо перебил мальчишка. – Меня интересует несколько мелочей. Во-первых, в каком размере и когда мне выдадут карманные деньги? Во-вторых, могу ли я получить увольнительную в город уже сегодня?

– Карманные деньги ты получишь, как и все остальные кадеты, перед выходом, – сухо сказала Сиори. – Обращаю внимание, что все, что не потрачено, по возвращении ты обязан сдать госпоже Айсоке. Держать у себя деньги на территории Академии строго запрещено. Что же до увольнительных, то они выдаются по графику, который составляется командиром отделения и подтверждается мной или господином Саомиром. Господин Май, особо обращаю твое внимание на дисциплину. Ты обязан подчиняться приказам не только воспитателей, старост и командиров отделений, но и всех старших по званию независимо от их курса и отделения. С сегодняшнего дня ты второй сержант. Слово любого первого сержанта для тебя – закон. Но если станешь хорошо учиться и заниматься, то сам быстро станешь первым сержантом, возможно, еще до третьего курса.

– Слушай, Сиори, – Май глянул на нее из-под ресниц. – Давай сразу определимся с нашими отношениями. Я сюда не напрашивался и своих способностей не искал, но так вышло, что сейчас я – самое ценное, что есть в Академии Высокого Стиля. Куча высокопоставленных политиков из всех десяти графств в самом скором времени начнут грызть друг другу глотки в попытках завоевать мое расположение. Ты – не владелец Академии, а всего лишь назначаемое должностное лицо, зависящее от Даорана – ваш совет графов, да? Мы оба понимаем, что у тебя нет никаких реальных способов воздействовать на меня, и если я вдруг начну намеренно пакостить и нарушать дисциплину, остановить меня ты не сможешь. Предлагаю уговор: я стараюсь как можно бережнее относиться к существующим у вас порядкам и особенно не лезть на рожон, публично, во всяком случае. В обмен ты – и прочие преподы – станете делать вид, что не замечаете некоторые мои выходки.

– Ты ставишь мне условия, молодой господин? – ненатурально удивилась Сиори, чувствуя, как под ложечкой собирается неприятный холодок. Как четко он все разложил по полочкам! Почти один в один мысли, которые уже приходили в голову и ей.

– Нет. Я информирую о наилучшем способе ужиться. Я вполне сочувствую тебе в части поддержания должной дисциплины, но сам в ее рамки вписаться вряд ли сумею по самым разным причинам. Кстати, я не возражаю против… как их? дежурств по кухне… нарядов, да, но пороть меня даже и не пробуйте. И я не могу ночью дежурить по дормиторию в силу чисто технических причин. Ночью я должен спать, иначе просто теряю сознание. Я так устроен. Да, и еще я иногда теряю сознание средь бела дня. Ничего страшного – меня нужно просто пристроить в угол, накрыть простынкой и не беспокоить, пока сам не очнусь.

– Теряешь сознание… – нахмурилась Сиори. – Да, Клия упоминала. Ты точно уверен, что твоему здоровью и жизни это не угрожает?

– Абсолютно.

– Хорошо, учтем. Насчет же порки… Господин Май, если ты внимательно читал устав, то должен был заметить, что телесные наказания назначаются только за очень серьезные проступки. Например за избиение гражданских лиц или кадетов, заведомо не способных сопротивляться Защитнику, пусть и недообученному. Ты находишь удовольствие в подобных вещах?

– Нет, госпожа Сиори, – очень серьезно ответил юноша. – Я не трогаю тех, кто не способен или не хочет сопротивляться. Еще я ни при каких обстоятельствах не беру заложников и не убиваю разумных существ. Правда, я запросто могу переломать руки-ноги человеку, взявшему заложников – независимо от того, способен ли он сопротивляться. Я неправ?

– Рада, что у тебя такие жесткие моральные принципы, – кивнула Сиори. – Тогда с поркой у тебя проблем не возникнет. Но прошу помнить, что мораль нашего мира заметно отличается от привычной тебе. Если начнешь приставать к девочкам или к преподавателям, как в первый вечер, с кухни и из конюшни не вылезешь. Независимо от своей ценности для больших политиков. Мы друг друга поняли?

– Правила установлены, игра началась! – ослепительно улыбнулся негодный мальчишка. – Если попадусь, сам виноват. Слушай, Сиори, ты ведь не просто так явилась ко мне самолично?

– Не просто так, – невольно улыбнулась в ответ ректор. – Господин Май, вчера вечером дневальные твою форму в виде исключения отчистили от каменной пыли, отгладили и пришили сержантские нашивки, – она кивнула на табурет, где, аккуратно свернутые, стопкой лежали брюки, китель, рубашка и нижнее белье. – Но дальше ты заботишься о ней сам. Если ты нормально себя чувствуешь, одевайся. Вот-вот начнется первый урок. Я хочу представить тебя твоему курсу. Учебниками пока попользуешься теми, что принадлежат Мире. После обеда подойдешь к госпоже Айсоке, она выдаст тебе твой учебный комплект и парадную форму. Когда немного освоишься у нас, подумаем, не следует ли тебе подобрать индивидуальную программу. И еще с тобой изъявил желание поговорить господин Саомир Подберезовик, проректор по воспитательной работе. Он определит твое отделение и объяснит некоторые нюансы внутреннего распорядка. Ты его уже видел вчера – мужчина, который так неудачно попытался нейтрализовать тебя своим Щитом.

– Он в порядке? – озабоченно осведомился мальчишка, отбрасывая одеяло, соскакивая на пол и принимаясь одеваться. – Кажется, ему сильно досталось. Я на эффекторе полностью сосредоточился, он какой-то упрямый оказался. Еле сообразил, как его контролировать. Я не очень обращал внимание, что по сторонам делается.

– Разрыв Щита всегда болезненен и неприятен. – Сиори отвела взгляд. Мальчишка совершенно не стеснялся собственной наготы. Как бы намекнуть ему поделикатнее, что не стоит так вести себя в присутствии женщин, а особенно – девочек? – Но он очень опытный боец и привык к ударам. Госпожа Клия его осмотрела, он уже оправился.

– Радостно. Я постараюсь избежать подобных разрушений в дальнейшем. – Май одевался прямо-таки с волшебной скоростью – любой армейский сержант возблагодарил бы Всевышнего за такого новобранца. Он пробежался пальцами по пуговицам кителя (воротник, тем не менее, не застегнул, оставив кубирин открытым), одернул одежду и сделал странный жест – бросил правое предплечье горизонтально перед грудью. Честь что ли, так отдал? – Я готов, великолепная госпожа полковник. Веди меня к славным делам и свершениям.

– Иди за мной, господин Май, – вздохнула ректор. – И постарайся держаться хоть чуточку посерьезнее. Запоминай – преподавателя точных наук, литературы и, по совместительству, тренера по плаванию зовут госпожа Исука Тао…

– Тема сегодняшнего занятия – повторение формул объемов тел и решение задач на объемы тел вращения, – Исука взяла мел и, постукивая им о грифельную доску, быстро написала тему в левом углу. – Так, кто сегодня дневальный? Почему губка опять сухая и пыльная? Ну-ка, быстро промыть!

– Есть! – Мэри Сакаи вскочила из-за своей парты и, разумеется, зацепила учебник, с глухим стуком упавший на пол. – Ой…

Она метнулась к доске, потом к учебнику, потом опять к доске, подхватила губку и выскочила из класса, запнувшись о порог и едва не полетев кубарем. Мира не удержалась от тихого хихиканья. Мэри, девчонка добрая, неглупая и застенчивая, даром что наследная баронесса, страшно страдала из-за своей неуклюжести, служившей неизменной темой для шуток со стороны однокурсников – к счастью, обычно добродушных и незлых. Грампа и Саомир на уроках самообороны немилосердно гоняли ее до седьмого пота, вырабатывая координацию движений, и она даже умудрялась проходить все тесты и экзамены. Но за пределами спортзала ей не определенно не стоило доверять хрупкие и бьющиеся вещи. С кухни ее давно выгнали раз и навсегда, потому что на каждом дежурстве она обязательно что-нибудь роняла, проливала, рассыпала, резала и обжигала себе пальцы и так далее. Даже во время мытья полов она обязательно хотя бы раз опрокидывала ведро с водой, и хорошо, если не кому-то на ноги. Вот и сейчас, можно сказать с уверенностью, она вернется из туалета вся мокрая. Например, потому что ненароком повернет кран не в ту сторону и откроет струю на полную мощность вместо того, чтобы закрутить.

Хихикнула не только Мира. Волна смешков прокатилась по всему классу.