Корректор. Книга вторая. Птенцы соловьиного гнезда

В глубине души он понадеялся, что неизвестную визитершу можно отфутболить куда-то дальше. Впрочем, кто сказал, что надежды сбываются? Обеденный у него перерыв или, скажем, полуночный сон, никого не волнует. Почему-то все полагают, что его время принадлежит кому угодно, кроме него самого.

– Госпожа Карина Мураций утверждает, что по поводу интернатуры, – не замедлила вдребезги разбить его надежды секретарша. Доктор Кулау вздохнул и буркнул:

– Пусть войдет.

Несколько секунд спустя дверь распахнулась, и в его кабинет вошла молодая девушка с большой дорожной сумкой на правом плече. Невысокая, худощавая, лет пятнадцати-шестнадцати на вид, со скорее мальчишеской фигурой, с короткой стрижкой и лицом типичной южанки – смуглая кожа, высокие скулы, узкие глаза, слегка приплюснутый нос с горбинкой. Если бы не небольшая грудь и поблескивающие в ушах точки простеньких сережек, ее вполне можно принять за мальчика-подростка. Одежду девица выбрала явно не по погоде – на ней красовались шорты, легкая блуза с коротким рукавом и сандалии-босоножки, и сейчас ее влажную от дождя кожу покрывали зябкие пупырышки.

– Доктор Кулау Цмирк, – произнесла она певучим южным выговором, характерно огрубив слог «ла». Затем она поставила сумку на пол и поклонилась по всем правилам классической женской вежливости: руки сложены в районе бедер, спина прямая, глаза опущены долу. – Я – Карина Мураций. Чрезвычайно рада знакомству. Прошу благосклонности. Я благодарна тебе за согласие принять меня в интернатуру и верю, что не подведу.

– Радость взаимна, – буркнул заведующий отделением. – Благосклонность пожалована. Присаживайся, госпожа Карина, – он ткнул пальцем в сторону стула. – И будь проще – в наших краях не принято говорить так многословно. Что-то ты одета легко. Дождь на улице.

– Да, – согласилась девушка, усаживаясь. – Дождь. И холодно. Я только что из аэропорта. У нас осенью гораздо теплее, а прогноз погоды посмотреть я не догадалась. Я впервые так далеко за пределами Масарии… в сознательном возрасте, так что еще не научилась путешествовать правильно.

– Случается, – кивнул доктор. – Не забывай, у нас зимой и снег ложится, пусть и ненадолго. Заранее позаботься о теплой одежде. По-настоящему теплой. Но что же ты сразу сюда? Где собираешься устроиться?

– После завершения формальностей я собираюсь найти гостиницу. Надеюсь, что кто-нибудь подскажет мне подходящее заведение. Потом я подберу себе съемную квартиру.

– Учти, молодая госпожа, что аборигены обычно плохо понимают в местных отелях, – хмыкнул доктор. – Я, по крайней мере, точно не разбираюсь. Кстати, ты понимаешь, что Крестоцин – большой, а потому довольно дорогой город? Даже на плохонькую однокомнатную квартиру уйдет все твое жалование интерна. Как правило, интерны-первогодки практику у нас проходят только местные, иногородних очень мало.

– Отец считает, что я должна пройти по крайней мере первую практику далеко от дома. Он выделил мне деньги на съем квартиры.

– Хорошо, когда родители могут помогать детям. Ну ладно, давай перейдем к делу. Итак…

Заведующий отделением замолчал. Только сейчас он осознал, что за неделю так и не удосужился прочитать документы, приложенные к заявке. Он подписал ее не глядя, несмотря даже на неурочное время: обычно новые интерны обеих ступеней появлялись в больнице после зимних праздников. Но сейчас отделение как раз испытывало острую нехватку младшего персонала, который совершенно определенно предпочитал высокое жалование частных клиник престижу государственного госпиталя, так что зимников ждать не с руки. Дошло до того, что на прошлой неделе доктор Лассара едва не осталась без ассистента во время экстренной операции, когда неожиданно заболела ее постоянная операционная сестра. Так что лишняя пара рук им точно не помешает, пусть даже только до нового года. Странно только, что она так молодо выглядит для студентки-старшекурсницы.

– Прошу прощения, госпожа Карина, – извиняющимся тоном произнес он. – Я сейчас освежу материалы в памяти.

Кулау активировал терминал и пару минут копался в папке входящих документов, пытаясь понять, куда засунул нужный пакет. Найдя его, наконец, он открыл резюме и побежал по нему глазами. Впрочем, термин «побежал» в данном случае оказался малоприменим, потому что переклинило его уже на третьей строке.

– Тебе только девятнадцать лет? – потрясенно спросил он, глядя на дату рождения, даже позабыв сделать вид, что видит ее не впервые.

– Меньше чем через неделю исполнится двадцать, – вежливо сообщила девушка. – Уверяю тебя, доктор Кулау, мой возраст не является проблемой.

– Но… Как ты смогла закончить пять курсов медицинского факультета за два с половиной года?

– За три с половиной, – поправила его девушка. – Даже больше. Я сдала последний экзамен лишь неделю назад. Это… не так важно, господин Кулау. Я поступила в университет в шестнадцать и занималась по индивидуальной программе. Далее в резюме имеется список сданных мной теоретических курсов и практических работ.

– Очень неплохо, молодая госпожа, – пробормотал Кулау, просматривая документ. – Ни одной отметки ниже восьмидесяти пяти! Прости мне мой скепсис, но я, если честно, впервые вижу человека, умудрившегося набрать нужные курсы с такой скоростью и с такими баллами. А я немало повидал интернов на своем веку. Ты так молода…

– Как говорит папа, молодость – недостаток, который проходит слишком быстро, – в короткой открытой улыбке блеснула зубами девушка. – Так сложилось, что я… долго болела в детстве, и потом мне пришлось нагонять школьную программу. А потом я просто привыкла быстро учиться. Ой…

Сумка на полу задергалась, и из нее донеслось тихое верещание.

– Прости, доктор Кулау, – лицо Карины покрылось румянцем смущения. – Познакомьтесь с Парсом, моим зоки…

– Кем? – поразился заведующий.

– Зоки. Я сама слово придумала. Ведь если есть чоки, человекообразный киборг, то должен быть и зверообразный киборг. Значит – зоки. Можно, я пока выпущу его из сумки? Он тихо посидит на подоконнике и ничуть не помешает!

– Ну, выпускай своего… зоки, – Кулау подозрительно посмотрел на сумку. Карина благодарно кивнула и расстегнула застежку.

Первой из сумки появилась голова. Она очень напоминала бы кошачью мордочку, если бы не огромные лопоухие уши, подрагивающие, словно тарелки радиолокаторов. Вслед за головой вынырнуло тело – приземистое, шестиногое, с коротким пушистым хвостиком. Шерсть у зверька оказалась черной с белыми полосками, а в озорных желтых глазах виднелось по паре вертикальных щелевидных зрачков.

Покрутив головой, зверек спрыгнул на пол и замер посреди комнаты. Его ноздри настороженно раздувались.

– Парс, сидеть у окна – тихий режим – заряжаться светом, – полушепотом сказала ему девушка.

– Буду паинькой, пойду перекушу воздухом, – забавным высоким голосом согласился зверек. Он скользнул по полу через комнату, одним ловким прыжком взмахнул на подоконник, улегся головой к стеклу и замер. Только уши продолжали ходить из стороны в сторону.

– Забавная игрушка, – пробормотал доктор. Все-таки какая она еще девчонка… Умница, небесное дитя, но девчонка. В куклы бы ей еще дома играть надо, а не лезть в кровь и грязь хирургического отделения.

– Его Лика программировал, – немного смущенно пояснила Карина. – Я сама не очень в таких вещах разбираюсь. Палек – мой сводный брат, он весной в университет поступил на инженерно-строительный.

– И что, ему хватает подзарядки от фотоэлементов? – полюбопытствовал доктор.

– Не совсем. Раз в три-четыре дня… ну, смотря сколько он на свету проводит, ему нужно к розетке подключаться. Но он умный, сам за батареей следит. Даже адаптер в розетку сам вставлять умеет. Доктор Кулау, а твоя секретарша – она чоки?

– Да, – скривился заведующий, – чоки. Один полоумный меценат подарил в благодарность за хорошо проведенную операцию. Лучше бы пару новых лазерных скальпелей нам купил за те же деньги.

– Но она очень хорошая чоки, – задумчиво сказала Карина. – Правдоподобная. Ее при невнимательном взгляде от человека отличить сложно. На улице даже я могла бы не заметить.

– Даже ты? – приподнял бровь заведующий.

– Ну… я наблюдательная, – как-то слишком быстро откликнулась девушка. – Господин Кулау, так я зачислена в интернатуру? Я должна выполнить какие-то формальности?

– Зачислена, – проворчал доктор. – На все пять периодов. Что на пять – хорошо, обычно первогодки больше чем на два-три периода не задерживаются и толком ничему научиться не успевают. Надо подумать, кого тебе в кураторы назначить. Завтра решу. Формальностей не требуется – приказ сегодня выпустят, при случае распишешься, и все.

– Спасибо, доктор Кулау! – кивнула Карина. – Какие операции меня поставят делать?

– Операции? – поразился Кулау. – Однако самоуверенности тебе не занимать! До самостоятельных операций интернов-первогодков вообще не допускают. Может, после шестого курса, когда устроишься в интернатуру второй ступени, году на втором в поликлинике доверят что-нибудь простенькое, на конечностях… но никак не раньше. К сложным полостным операциям тебя допустят только после того, как получишь диплом специалиста и несколько лет поработаешь ассистентом оперирующего хирурга. Задача интерна первой ступени – привыкнуть к обстановке больницы. Утки из-под пациентов я тебя выносить не заставлю, конечно, но в целом ты сейчас скорее медсестра и санитарка, чем врач. Перевязки, дежурства, обходы, подать-принести инструменты на операциях, чтобы к крови привыкала, все в таком духе.

– Но я привыкла к крови и грязи, – пожала плечами девушка. – Я работала на каникулах санитаркой и младшей медсестрой в госпитале у нас в Масарии. Я много раз делала перевязки и даже зашивала порезы. Папа сразу предупредил меня, что если хочу стать врачом, то не должна ничем брезговать. Так что если надо, я могу и утки выносить, и за лежачими ухаживать.

– Да ты, молодая госпожа, и с места-то иного лежачего не сдвинешь, – фыркнул Кулау. – Хотя наличие у тебя опыта говорит, несомненно, в твою пользу. Но до операций ни я, ни куратор тебя не допустим, уж извини. Живое тело кромсать, знаешь ли, совсем другое, чем трупы в морге.

– Я работала с медицинской куклой. Не очень глубоко, но работала – переломы и травмы конечностей, некоторые полостные операции вроде вырезания аппендикса… Я даже малотравматическую холецистэктомию делала!

– Ого! – заведующий даже присвистнул. – Я и не знал, что в Масарийском университете есть медицинские куклы. Если не считать нашего, слышал только про Оканакский и несколько частных университетов.

– В Масарийском университете ее нет, – покачала головой Карина. – Папа оплатил мне практику в Барсании.

– У тебя понимающий и… весьма богатый отец, – заведующий задумчиво потер подбородок. – Это очень недешевое удовольствие, даже если не считать дорогу и проживание. Скажи, он у тебя врач?

– Ну… – девушка внезапно смутилась, и Кулау подозрительно посмотрел на нее. Что еще за секреты? – Не совсем. Он много чего знает, но он не врач. И он не богатый, просто хочет, чтобы я училась как можно лучше. Знаешь, – она неловко улыбнулась, – он мне и Парса купил совсем случайно. Я на него в витрине такими глазами посмотрела… А ведь он просто игрушка, даже регенерировать не умеет. Зато обучение папа оплачивает даже самое дорогое.

– Весьма похвальный подход с его стороны, – сухо сообщил Кулау. – Итак, молодая госпожа, считаем, что с твоим трудоустройством мы все утрясли. Я сегодня же переправлю в бухгалтерию приказ о твоем зачислении в первогодичную интернатуру. Завтра можешь не появляться – даю тебе день на акклиматизацию, все-таки другой часовой пояс. Послезавтра жду к семи утра. На утренней планерке представлю тебя коллективу, познакомлю с куратором, ну а дальше – рутина, к которой тебе не привыкать.

– Спасибо, доктор Кулау! – Карина одним изящным движением поднялась со стула, и заведующий только теперь оценил мускулистую тренированность ее обнаженных рук и ног и изящную уверенность движений миниатюрной фигурки. А ведь девочка наверняка училась в балетной школе или спортивным танцам. Да, хотел бы он в детстве иметь такого папашу, не жалеющего денег на обучение отпрысков! – Мне не нужно акклиматизироваться. Я появлюсь завтра в семь. Я… – она поколебалась, но потом выпалила: – Я хочу спасать жизни, доктор Кулау. Пусть хоть как, хоть медсестрой, но спасать. Я буду очень стараться!