Aber Sellenberg. Исповедь контрабандиста. Левобережье Днестра. Темная сторона Луны

В конце января я, вместе с Дидубом и Францем, поехал в Таганрог. После первой же поездки у меня возникло чувство какой-то тревоги. Но они вели себя тихо, и я отогнал от себя подозрения. В Таганроге картина изменилась, начала работать таможня, а дядя под давлением своих компаньонов начал ставить невыполнимые условия. Пришлось искать другие точки сбыта. Так мы нашли рыжую Аллу. У нее было несколько ларьков по всему городу. Муж ее уже тогда начал заниматься компьютерами и электронной биржей. Мы нашли точки согласия, и работа не стояла.

Однажды они предложили поехать с ними в баню, предупредив, что с нами будет отдыхать еще одна пара. Они живут вместе и бизнес у них общий, но не расписаны, так что по просьбе Аллы, Франц не должен был оказывать Наде, так звали ее подругу, никаких знаков внимания. Я и Олег были женаты, и она за нас была спокойна. А Франц уже как-то имел возможность продемонстрировать свою любвеобильность, приставая в пьяном виде к самой Алле. В назначенное время мы все собрались у сауны. Нас представили. И мы всей гурьбой прошли в помещение. Надо сказать, что место было отделано со вкусом, и было уютно и тепло. Мы все переоделись, и первыми пошли в парилку мужчины. Сидя на полках говорили ни о чем. Разговор не доставлял удовольствия, пришло расслабление, которого так не хватало в последнее время. Попарившись, мы вышли в душ, тем самым освободив место для женщин. Когда мы обменивались местами для отдыха, я, выходя из душа, столкнулся с Надей. Она была невысокого роста, так что даже смотрел на нее сверху вниз. Я извинился, за что получил одобрительный кивок от ее мужа, а она, глядя на меня снизу вверх, открыла шире глаза и чуть приоткрыла рот. Убийственный прием. Через минуту мужчины сидели за столом и, воспользовавшись отсутствием женщин, налили себе коньяку. Когда женщины вышли из парной, спутник Нади был уже под «шафе». Она недовольно вздернула носик, но никак больше не отреагировала на это обстоятельство. Я же, заметив мимику ее лица, невольно улыбнулся. Повернувшись ко мне лицом, она пронзительно на меня посмотрела, но это меня нисколько не смутило. Я выдержал ее взгляд. А он говорил мне о многом. Разгоряченные коньяком и паром все, кроме меня и Нади, снова стали говорить о текущих делах. Картина выглядело несколько комично: сидящие в простынях люди с красными лицами разглагольствовали о будущем бизнеса в бывшем Союзе. Тема ни для меня, ни для нее была неинтересна, и мы сидели друг напротив друга со скучающими лицами. Вдруг она встала и, посмотрев на меня, пошла в парилку. Через минуту и я вошел туда. Было жарко. Несмотря на то, что места там было предостаточно, она подвинулась, как бы указывая на место рядом с собой. Я присел, скинув простынь, до пояса. Она тоже сидела с оголенной грудью. Так прошло не больше минуты, как вдруг она наклонилась и поцеловала мне грудь. Потом резко, обхватив мою голову руками, завалила на полок и стала бешено целовать мое лицо, грудь, руки… Я лежал безучастно и наблюдал эту картину. Она отстранилась и посмотрела на меня. Тут уже я, резко поднявшись, обхватил ее за талию и притянул к себе…

Это продолжалось около получаса, затем мы вышли в душ, и там продолжали целовать друг друга до боли в челюстях. Когда мы вернулись к столу, то на меня только Алла и посмотрела исподлобья. Остальные просто продолжали разговор ни о чем.

Олег после двух поездок купил «восьмерку», а мой «Алеко» начал уставать. Все это время они вели за моей спиной двойную игру и в Таганроге, и в Рыбнице.

Однажды, проезжая мимо винзавода, я увидел машину из Кишинева, которая привезла пустую первичную тару под розлив водки. Но ведь тара может быть и вторичной, подумалось мне. А что, если мой «Алеко» поменять на эту тару. Подсчитав все расходы, я убедился в том, что иду в правильном направлении. И обратился к документам. Путем определенных действий мне удалось сдать на завод необходимое количество тары. Так что «Алеко» мой полностью окупился. И я смог приобрести себе «девятку». А Олег и Франц уже полностью подготовили почву для того, чтобы отодвинуть меня от моего же канала поставок. Для этого Олег использовал своего брата Вилли, так как не хотел идти на прямую конфронтацию. По прошествии лет, я понял, что это было, но тогда ничего серьезного противопоставить не мог, а вот в тюрьму попасть не хотелось.

Глава шестая

Расставшись с приятелями, я недолго был в одиночестве. Налаженный канал сбыта никогда не пустует. Сначала пришлось вновь познакомиться с братьями Ласкерами – Сашей и Геной. И хотя они бизнес раздельно, нужно было знать, кто и чем из них, чем дышит. Гена начал гонять водку в Калининград, а Саша спирт перевозил на Кишинев из Чечельника.

Почему вновь? Да потому, что наши матери учились вместе в одном институте, мой отчим и их отец дружили, но я с ними до этого времени практически не общался. У Генки был достаточно налаженный бизнес, своя команда. Сашке было сложнее, любил выпить, а в таком состоянии много не наработаешь. Не знаю уж как так получилось, но однажды я и Саша встретились в городе, разговорились. Он пожаловался, что его бизнес хиреть начал. Предложил поработать вместе. Мы ударили по рукам, и снова начались поездки в Таганрог. Но мне уже хорошо сели хвост, и однажды, когда забрал деньги у очередного покупателя, ко мне подъехал некий Эдик. Дело происходило в районе ДК Авиационного завода города Таганрога. Он передал мне привет от общего, как оказалось, знакомого в Рыбнице. Я не был сильно удивлен, но насторожился. По приезду домой я отогнал машину на профилактику к мастеру Валентину, которого знал весь город. В ожидании осмотра я просто стоял и курил возле мастерской. В этот момент подъехала вишневая девятка, и из нее вышел человек маленького роста с темными волосами в перхоти. Представился Володей Штейном.

– А, это ты тот самый Абер, что водку в Таганрог гоняет? – спросил он.

– Предположим, а тебе что за дело? – ответил я.

– Да вот, – говорит, – ребята недовольны, что ты ездишь к ним в город, а ничего и никому не платишь, ни им, ни нашим.

– Это кто же придумал такое двойное налогообложение? – спросил я.

Он что-то промямлил, но толком ничего не ответил. У меня не было желания разговаривать с ним. Как оказалось, он был «добрым знакомым» для всех, в том числе и для Сашки Ласкера. Используя его алкогольную зависимость, Вова смог его убедить в том, что лучше справится с той работой, которую мы с ним, с Сашкой, делали. И Ласкер повелся. А Штейну вовсе не он нужен был, но я. С ним Саша прогорел на первой же сделке. Я же возвращать разорванные отношения не захотел. А потом тот и вовсе в Израиль уехал. Что с ним теперь я не знаю.

Блуд

Мы познакомились с ней на рынке, возле магазина «Дружба», что в центре Рыбницы. У меня был свободный день, и к обеду я позвонил Сереге Васлуяну с предложением выпить пивка на природе. Шел июль 1995-го. Приехав на рынок, мы потолкались по рядам, поболтали с валютчиками. И вдруг я ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. К слову сказать, я носил в это время бороду и был похож на шкипера. Ощущение не проходило, и я попытался найти его причину. Увидел.

Она стояла среди валютчиц. Девчонки о чем-то болтали, а она смотрела на меня, не отрываясь, будто пыталась приворожить. Высокая (выше меня на голову), волосы стрижены под «каре», крашеные хной. Глаза просто огромные – карие. Фигура была такой, что можно было захлебнуться. Ноги, как тогда говорили, от ушей. Наташа.

У меня никогда не было проблем в общении с женщинами, так что я просто подошел к ней и заговорил. Ее острый язык, шуточки, отнюдь не сальные, понравились. Разговаривали, шутили, смеялись. Слово за слово и ее рабочий день закончился. Подвез ее к дому, она переоделась, и поехали к озеру. Оказались там вдвоем. Вечерело, и мы, разогретые слегка коньяком, решили искупаться нагишом. Выйдя из воды, я обтерся полотенцем, она не спешила, плавая возле берега и оглядывая меня. На воде появилась лунная дорожка. Устав плавать, он тоже выбралась из воды и присела рядом со мной. Повернувшись к ней лицом я уткнулся взглядом в ее красивые губы и прижался к ним. Пели цикады и пахло свежее скошенной травой… Наши руки сплелись.

Новый поворот

Однажды проезжая мимо сахзавода, я встретился с Анатолием Андреевичем Ивашкевичем. Его к этому времени вернули на завод директором. Обнялись, и я его поздравил с назначением.

– Анатолий Андреевич! Подскажи-ка, что сейчас на заводе творится из-за этой войны? – спросил я. – Работает? Ведь поставки прекратились.

– Да, Абер, хреново, – ответил он.

– А может я смогу чем-нибудь быть полезен? Как думаешь?

– Так. Слушай, Абер (он всегда называл меня по имени)! Я знаю твою семью, ты меня тоже знаешь, хочешь заработать – приходи. Но помни – не светись! И о чем-то, что даже издали, напоминает взятку, забудь! Понял! – ответил Анатолий Андреевич.

– Да. – говорю.

– Тогда так. Привозишь на завод патоку, взамен получаешь спирт. Договор в бухгалтерии. А что ты будешь со спиртом делать – это твоя проблема. Идет?

При совсем не тихом развале Молдавии образовалась трещина, куда сваливалось все и вся в это бурное время.

Поставки свеклы в адрес завода со стороны молдавских хозяйств еще полностью не прекратились, но вот долги за прошлые годы им уже никто не собирался возвращать. Впрочем, это касалось и территории Приднестровья. Долг завода рос, но правовых последствий не было. Об этом я начал думать чуть позже, а начал с того, что стал ездить по хозяйствам и скупать патоку будущего урожая. Никто из руководителей не верил, что им и патоку-то отдадут, не то что спирт, так что дело было только в цене. Первый «сезон» я отработал сам, но уже к началу декабря 95-го я работал с напарником – Вовой Штейном. Нас поближе познакомила Наташа.

Мне было важно поставить дело на поток, так что пришлось над этим крепко подумать. Так родилась схема переуступки долга между хозяйствующими субъектами. Проще говоря, я затрачивал минимум усилий, а результат получался сногсшибательный. Но все оставались довольны. Ведь лишняя патока на заводе тоже никому не была нужна. К середине декабря 95-го у меня на балансе было накоплено приличное количество тысяч декалитров спирта. Зима выдалась снежная. Сбыт оказался делом не простым. До этого времени я уже был знаком с Олегом Волку (он теперь в Питере холдингом руководит) и его помощником Леонидом Михайловичем из Кишинева, так как помог им решить кое-какие вопросы на заводе в период уборки. Они тоже спиртом занимались. В то время напряженность между двумя берегами Днестра сохранялась, мост в Дубоссарах был разрушен, через Каменку пропускали только легковой транспорт. Через Рыбницкий же мост проехать с таким грузом на виду у всех было просто не реально. Так что оставался пригодным для грузового только мост в Вадул – Луй – Водэ, который восстановили только наполовину. И на каждом из них стояли миротворцы. Но надо было знать Вову Штейна. Он нашел лазейку. У него была любовница, совсем еще девчонка, Оксана, но ее какой-то родственник служил в Дубоссарах в штабе миротворцев. Для того, чтобы большегрузный автомобиль проехал через мост в Вадул – луй – Водэ, необходим был специальный пропуск, а со спиртовозами дело обстояло сложнее. Вывоз сырья этой категории официально не был запрещен, да и документы проходили все проверки, но налоговая уже обрастала крыльями, а жрать хотели все, вне зависимости от должности и погон.

Все это время Наташа находилась рядом, но перед самым Новым Годом устроила истерику. Это сейчас я понимаю, что таким образом она пыталась меня о чем-то предупредить. Боялась последствий. Только вот о том, что за этим стояло, я узнал много позже. Встречи с ней я не прекращал, и Вова был всегда рядом со своей Оксаной, всегда поддерживал: попить и погулять он был мастак. Так вот во время одной из очередных истерик, она проговорилась, что хорошо знает Сергея Сморжона, так как он сильно помог ей и ее семье в каком-то деле. Сморжон был «предводителем местного дворянства» в Рыбнице, то есть криминальным авторитетом. Тогда особого значения ее словам я не предал. А зря.

Глава седьмая

Вова пропуск достал, и работа закипела. За четыре дня до нового 96-го года мы отправили на Кишинев почти весь наработанный спирт. Как нам удалось? Да просто работали. Повторюсь, что зима в тот год удалась снежная, и на последней машине мы чуть не сорвали все. Она так застряла на подъеме при въезде в Кишинев, что я подумал, а не бросить ли ее совсем. Но все обошлось.

Но Вова! Это что-то. На скольких он успевал работать, это только ему было известно. В один миг ко мне прилипли все, и менты, и ребята, которые уже научились деньги считать по чужим карманам. Такая популярность мне была ни к чему, но деваться уже было некуда. «Взялся за гуж, так не говори, что не дюж».

Одни хохмачи (Толик, по кличке Гусь, со товарищи) тоже проскочили под шумок за нами. Да чего там, Вова и помог им. Так вот они уговорили меня принять их товар в Кишиневе, но при условии, что сами им будут распоряжаться. Ну и ладно, думаю. Разбирайтесь с Вовой сами. Под наше Рождество у них появился покупатель. Чудаки! Приехали «распальцованные» и давай их грузить. Они тут же ко мне. Мы с Олегом Волку посоветовались и все решили. Ребята уехали домой с деньгами, но благодарности я не дождался.

К 10-му января основная масса товара была реализована, и я спокойно уехал домой. К слову сказать, к тому времени я уже купил себе дом. Утром десятого января раздался звонок, и тихий голос представился старшим уполномоченным налоговой милиции Семеновым Сергеем Васильевичем и пригласил меня на беседу к нему в кабинет.

Примерно через час я туда приехал. Когда вошел в кабинет, то сразу его узнал. Семенов тоже учился в военном училище, только курсом старше. Он поздравил меня «с успешно проведенной операцией». Радости мне это не доставило. Он попросил из города никуда не уезжать, но повестки при этом не вручил, да и подписки никакой не взял. Я понял, что это чистой воды развод, и откуда ветер дует, тоже понял.

В ночь на 11-е мне позвонила мама и сказала, что сестра рожает (она к тому времени была уже замужем) и ей срочно надо в больницу, не в Рыбнице, а в Резине – город на другом берегу Днестра через мост. Плод у нее неправильно лежит. Нужна срочная помощь. Рванул, конечно же, да впопыхах забыл о просьбе Семенова. Но все прошло гладко. Сестра родила нормально, а вот то, что за мной никто не гонялся, говорило уже о многом. Никто и не собирался этого делать. Ко мне уже был приклеен жучок в виде Вовы Штейна. Но Во избежание эксцессов со стороны другой братии и до выяснения отношений с ментами, я уехал в Кишинев. У Олега была квартира в городе, а сам он жил в доме. Он любезно предложил пожить пока в ней, и я согласился.

Чтобы как-то увеличить свою прибыль, я попросил Олега остаток денег перевести в готовую продукцию – водку.

Вова приехал ко мне в Кишинев с Наташкой и Оксаной, сказал, что нашел покупателя на этот товар. Сделку в Штефан-Водэ завершили быстро и, получив деньги, вернулись в Кишинев. Он предложил остановиться в гостинице «Космос», так как квартира была для нас маловата. Я согласился. Устроились в хорошие номера на шестом этаже. Вечером около девяти спустились в ресторан и хорошенько отдохнули. Наутро договорились проехать по Кишиневу, прогуляться.

Я спустился на лифте первым. Остальные трое чего-то задержались. Два колеса с правой стороны машины (это была уже моя БМВ седьмой серии) были пробиты. Проматерившись про себя, я полез в багажник за запаской и насосом. В этот момент ко мне (и откуда только взялись?) подскочили два молодца с радиостанциями «Моторола» в руках, у одного из них был пистолет. Краем глаза я заметил, что Вова с девочками уже вышли из гостиницы, их окружили человек пять таких же бойцов. Ребятишки отчаянно жестикулировали и о чем-то говорили с ними.

– Хочешь уехать без проблем? – вернул меня к своей картине голос того, что был с пистолетом. – Придется заплатить.

Опасаясь за своих попутчиков, я молча достал деньги и отдал их ему, улыбнувшись при этом. Его это сильно покоробило, но почему-то не ответил.

– Это все? – задал вопрос рекетир.

– Да! – ответил я.

– Хорошо!

Уходили они быстро. Через минуту подошел Вова.

– Что случилось?

Я посмотрел на него пристально, он как-то съежился под моим взглядом и отвел глаза в сторону.

– Деньги забрали. – ответил ему я и посмотрел ему в глаза. Удивления в них не было.

Добравшись до СТО и соображая, что же дальше делать, я вышел из машины и закурил. Вова вышел следом. Девчонки пошли в бар при станции пить кофе.

– Что намерен делать? – спросил он.