Гиблое дело

СУДЕБНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. Почему же вы их не выбросили?

КОНСТАНТИН ТАЛЬСКИЙ. Я о них просто позабыл.

СУДЕБНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ах вот оно что… Скажу вам по своему опыту, господин Тальский, что при кровотечении из носу кровяные пятна не могли бы появиться в таком месте и в таком виде. Это также может подтвердить любой городовой врач, имеющий хоть какой-то опыт. Вы могли бы запачкать рубашку, но не брюки.

КОНСТАНТИН ТАЛЬСКИЙ (с живостью в голосе). Вспомнил! В июне этого года я порезал палец.

СУДЕБНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. Но вы же только что сказали, что уже год, как не надевали этих брюк. И вообще о них позабыли!

КОНСТАНТИН ТАЛЬСКИЙ (нимало не смутившись). Я, верно, перепутал.

СУДЕБНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ. Хорошо. От пореза, когда хлещет кровь, такие пятна возможны. Но для этого должна быть приличная рана, и от нее должен остаться заметный шрам. Не могли бы вы показать, какой палец вы порезали?

КОНСТАНТИН ТАЛЬСКИЙ (предъявляет палец). Вот!

СУДЕБНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ (осматривая палец). Ничего не вижу, Боже правый!

КОНСТАНТИН ТАЛЬСКИЙ. Да вот же! Посмотрите повнимательнее.

СУДЕБНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ (едва разглядев крохотный шрамик). Порез столь ничтожен, что из него и несколько капель не выдавишь. На рану, из которой хлестала бы обильно кровь, этот порез никак не похож. (Подняв взор на допрашиваемого.) Что вы скажете на это?

Константин Тальский молча пожимает плечами.

СУДЕБНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ (указывая на желтый бумажник). А как вы объясните, что бумажник, принадлежавший госпоже Безобразовой, при обыске найден у вас?

КОНСТАНТИН ТАЛЬСКИЙ. Матушка Платонида Евграфовна сама мне его передала.

СУДЕБНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ (не без язвочки). А квитанцию из банка Живаго на помещение выигрышных билетов тоже она вам передала?

КОНСТАНТИН ТАЛЬСКИЙ (уверенным голосом). Вам это может показаться странным, но это так.

По поводу связки мелких ключей, один из которых подошел к замку сгоревшей в спальне генеральши шкатулки, Тальский-младший ответил таким образом:

– Не знаю. Очевидно, их принесли в дом вместе с другими мелкими вещами из спальни матушки после пожара…

На Константина Тальского, как на подозреваемого номер один указывало еще одно важное обстоятельство: оба убийства совершенно невозможно было совершить лицу постороннему. Чему имеются самые достоверные факты…

Алоизий Буткевич (держатель лавки бакалейных и колониальных товаров), проживающий в доме на противоположной стороне Владимирской улицы как раз напротив флигеля, возвращался в ночь убийства генеральши и ее горничной к себе на квартиру в третьем часу ночи. У крыльца дома, где он квартировал, Буткевич повстречал ночного сторожа Вахрамея Николаенко, охраняющего квартал по улице Владимирской. Поздоровавшись, Николаенко стрельнул у лавочника Буткевича папироску, и они оба закурили. Через минуту к ним подошел постовой городовой Зотов, который тоже попросил у Буткевича папироску. Так они стояли и курили втроем минут семь-восемь, покудова Алоизий Буткевич не пошел домой. Никого посторонних ни во дворе, ни каких-либо прохожих на улице никто из этих троих не видел. Когда примерно через полчаса, ложась спать, Буткевич выглянул в окно, сторож Николаенко и городовой Зотов по-прежнему стояли возле крыльца дома и о чем-то беседовали.

Спустя еще некоторое время по Владимирской улице в сторону железнодорожного вокзала проехали два извозчика, Галимзянов и Утехин, поспешавшие к приходу ночного поезда, чтобы не опоздать к выходу клиентов. Оба извозчика видели сторожа Николаенко и городового Зотова близ злополучного флигеля уже перед самым началом пожара, а именно около четырех утра. Сторож Дворянской улицы Обухов, тушивший фонари на углу Дворянской и Владимирской улиц в четыре часа утра, тоже никого постороннего не видал. Выходило, что флигель был все время на виду, и если бы кто-то из посторонних людей входил в него или выходил, то был бы непременно замечен.

На то, что убийцей генеральши и горничной был кто-то из своих, указывало и поведение собак во дворе: ни одна из них в тут ночь даже не тявкнула, пока не занялся пожар и не приехали пожарные. А псы были на редкость злые и никого посторонних во двор усадьбы не впускали. Об этом было известно многим. Так например, молочник, булочник и рассыльный, принося телеграммы и письма, чтобы не иметь неприятностей с собаками, никогда не входили во двор дома и во флигель, – стучались к хозяевам в окошко с улицы.

Были допрошены супруга Константина Тальского, а также прислуга Тальских и генеральши Безобразовой. Ольга Тальская, конечно, показала, что той злополучной ночью ее муж никуда не отлучался, и проснулся лишь тогда, когда во флигеле обнаружился пожар. Веры ей было немного, как лицу заинтересованному. А вот прислуга Константина и Ольги Тальских горничная Кузьмина показала, что неделю назад барин ругался с генеральшей и даже разбил в гневе окно в гостиной флигеля. А через две недели после убийства генеральши поведала своей товарке Михайловой, что "в ту ночь барин куда-то выходил из квартиры".

По совокупности всех имеющихся улик, Константин Леопольдович Тальский был заключен под стражу и помещен в следственное отделение Рязанского тюремного замка. Там ему, согласно результатов предварительного следствия, было предъявлено обвинение. Заключалось оно в том, что, во-первых, он заранее спланировал убийство Безобразовой и ее горничной Сенчиной с целью ограбления. Для этого в ночь на двадцать восьмое августа в районе двух часов пополуночи Константин Тальский проник во флигель дома на Владимирской улице, занимаемый названными лицами, и там совершил двойное душегубство: Безобразову ударил ножом в брюшную полость и в легкое, а Сенчину – в грудную полость.

Во-вторых, Константин Тальский попытался скрыть следы преступления. Он облил керосином пол, на котором лежали трупы Безобразовой и Сенчиной, и поджег его. Преступления, по которым обвинялся Тальский-младший, подпадали под действия статей 1453 пункта 4 и 1610 пункт 2. Последняя статья была о пожаре, учиненном через поджог и потушенном в самом начале возгорания, предусматривающая лишение «всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, прав и преимуществ и к ссылке в Сибирь или к отдаче в исправительные арестантские отделения по второй степени», то есть на срок от трех до трех с половиною лет. Но это было ничто против статьи 1453 пункта 4, гласящего об учинении убийства с целью ограбления «с обдуманным заранее намерением или умыслом» и предусматривающего наказание в виде лишения всех прав состояния и ссылке в каторжные работы на время от пятнадцати до двадцати лет.

Конечно, сведения, почерпнутые из печати, были далеко не полными. В них отсутствовали показания многих свидетелей, протоколы допросов обвиняемого, описание улик, места преступления и еще много чего, что обычно имеется в папке следователя, ведущего конкретное дело. То, до чего Ивану Федоровичу пришлось самостоятельно догадываться и что привелось домысливать, привлекая знания и опыт, на самом деле могло быть не совсем так. Однако для того, чтобы составить для себя картину преступления в общих чертах, прочитанных Воловцовым материалов, было вполне достаточно.

Глава 5. Кто таков мещанин Колобов

Старшему чиновнику особых поручений Московского сыскного полицейского отделения Василию Стефанову за годы своей службы приходилось разыскивать всяких людей.

А что такое "розыск"?

Нужно выведать местонахождение конкретного человека (чаще всего приходится разыскивать татей и преступников всех мастей), а еще установить его точную личность: собрать о нем как можно больше материала, в перечне которого определение его характера, привычек, каких-то скрытых наклонностей. В общем всего того, что может помочь следствию в раскрытии преступления.

В его карьере были победы, которыми по-настоящему можно было гордиться. Полгода Василий Степанович охотился за "королем медвежатников", шнифером[10 - Шнифер – взломщик несгораемых шкафов и касс (жарг.).] с погоняловом[11 - Погонялово – (здесь) воровское прозвище, псевдоним (жарг.).] "Инженер", с наступлением нового века почти завязавшего с профессией и "работающего" редко и исключительно по приглашениям. И нашел, таки! А если выражаться точнее – сыскал. "Инженер" проживал в Столешниковом переулке близ Тверской площади по липовым очкам[12 - Липовые очки – поддельный паспорт (жарг.).] на имя Игната Туговертова. Числился он бывшим инженером одного из Московских казенных заводов и якобы получателем государственного годового пенсиона без малого в три тысячи рублей за выслугу лет и долгую беспорочную службу.

Не так давно сыщик Стефанов вычислил глубоко законспирированного бирочника[13 - Бирочник – изготовитель фальшивых паспортов (жарг.).] только по имеющейся в Сыскном отделении антропометрической карточке, благо начальник Московского сыска Лебедев завет таковые в своем регистрационном бюро. А сколь Василий Степанович разыскал людей, имея на руках только фотографическую карточку или маломальское словесное написание, – он и сам не помнил…

В копилке закрытых дел по розыску граждан, представляющих интерес для организаций, блюдущих благочиние, добронравие и порядок, был у Василия Степановича один человек, про которого всего-то и было известно, что он имеет нос пуговкой и слегка картавит. Попробуйте сыщите в Москве человека по таким приметам! А Василий Степанович сыскал.

Иное дело, когда знаешь, что ищешь, когда имеются какие-то особые приметы. В таких случаях всегда имеется ожидаемый результат. Московский мещанин Иван Александрович Колобов входил в число таковых, – в качестве исходных данных имелись его сословная принадлежность, фамилия, имя и отчество и факт проживания в августе месяце в Рязани. Правда, с его слов, но это было не трудно проверить. Что и было вскорости произведено титулярным советником Стефановым.

Оказалось, и правда, Колобов с августа до первой декады сентября пребывал в Рязани и исполнял должность учетчика на винном складе Торгового дома "Панкратий Морозов с сыновьями" с месячным окладом в шестьдесят пять рублей. Это место он получил сразу после прибытия из Москвы в понедельник тринадцатого июля и служил до пятницы одиннадцатого сентября, покуда ему не отказали в должности за нерадивостью к службе и не рассчитали. Проживая в Рязани, Колобов снимал квартиру в меблирашках для приезжих по улице Семинарской недалеко от железнодорожного вокзала. Когда его рассчитали, он вернулся в Москву…