Бой быков

– А как выглядит ботаник? Знаешь?

– Ну, я видел его пару раз. К тому же Светка на всякий пожарный вручила мне еще и его фотку. В кошельке у нее валялась.

– Покажи, – потребовал Свищ.

Игорь скользнул рукой в задний карман джинсов и выудил из него небольшой снимок, напоминающий по размеру такой, какие клеят обычно в паспорта. Протянул фото шефу. Свищ даже не взглянул на изображение.

– Это хорошо, – резюмировал он. – Очень хорошо. Я лучше поручу это дело Бетону. А ты займешься бабой. Она тебе вообще как? Ну, в смысле, ты с ней серьезно? – Свищ стрельнул взглядом на лицо собеседника.

– Да перестань, Свищ… – Игорь махнул рукой.

– Вот и хорошо. Значит, сам уберешь ее! Понял? К чему нам лишние свидетели, когда речь идет о миллионах зеленых? Верно? Сейчас, подожди…

Свищ приблизил к уху трубку сотового телефона.

– Здорово, Бетон, – проговорил он, когда связь установилась. – Тут у меня немного планы изменились. Зайди-ка ко мне. Вам придется сегодня немного поработать…

Свищ опустил руку с телефоном на колено.

– Сейчас он придет. Как я сказал, к ботанику поедет он со своими парнями. Адрес дашь ему и эту фотку, – Руслан потянулся к подставке с зубочистками. – А сам езжай к ней. Убирай ее как хочешь, но только чтобы больше о ней голова не болела.

Свищ замолчал. Между собеседниками повисла напряженная пауза. Руслан, открыв рот, принялся ковырять зубочисткой.

Вскоре за дверью послышались шаги, щелкнул замок и в помещение вошел широкоплечий качок в стеганой черной куртке.

* * *

Четверг. 9 часов 10 минут

На ватных ногах Гендельберг вышел из здания НИИ, как завороженный, глядя на спину двигающегося впереди капитана Петелина. Эфэсбэшник ни разу не оглянулся, уверенный в том, что ситуация полностью находится под контролем его напарника. Фактически так оно и было. Гендельберг отчетливо слышал тяжелую поступь идущего следом Шкотова.

Всего дважды на территории института им встретились в коридорах коллеги Александра, и оба раза ученый только скупо кивнул им в знак приветствия. Нельзя сказать, что в голове у Гендельберга не роились шальные мысли в поисках выхода из сложившегося положения, но он понимал, что просить помощи у таких же ученых, как он сам, все равно, что мертвому припарка. Шкотов без зазрения совести пристрелит и его, и любого другого в этом НИИ. Природная жесткость майора и его каменное, лишенное каких-либо эмоций выражение лица не позволяли в этом сомневаться. И что даст такое поведение? Ответ был очевидным. Ничего…

К тому же Гендельберг не забывал и о хранящемся в кармане плаща Петелина изъятом у него жестком диске. На нем хранилась слишком важная информация, чтобы Гендельберг мог позволить себе рисковать ею. Парадоксально, но в данную секунду он не столько беспокоился о собственной жизни, сколько о целости винчестера…

Как вообще ФСБ могло прознать о его исследованиях? Постоянно держали его в поле зрения, или утечка информации произошла спонтанно? Гендельберг попытался вспомнить, кому и когда он мог говорить о своей работе. Кто о ней знал?.. О том, что он планирует, знало много людей из разряда его коллег. И в первую очередь, шеф. Но о том, что эта работа закончена, Гендельберг не говорил еще никому. За исключением Светы… Однако вероятность того, что его жена может быть каким-то образом связана со спецслужбами, казалась Гендельбергу совсем уж нелепой.

Петелин все так же, не оборачиваясь, распахнул водительскую дверцу «мерса» и сел за руль. Гендельберг в растерянности замер на краешке тротуара.

– Садись назад, – почувствовал он дыхание Шкотова у себя на затылке. – Рядом со мной.

Александр потянул на себя ручку дверцы. Краем глаза обратил внимание, как в двух метрах от парадного крыльца института к обочине прижался зеленый «Рено» с густой тонировкой на стеклах и с забрызганным грязью номерным знаком. Две передние дверцы «Рено» распахнулись, однако из салона никто так и не вышел.

Шкотов толкнул Гендельберга в спину. Ученый пошатнулся, но удержался на ногах. Забравшись на заднее сиденье «Мерседеса», он уже не в первый раз попытался успокоить самого себя. Шкотов приземлился рядом. Вынул руку из кармана куртки.

– Все, поехали, – коротко приказал он, и Петелин тут же запустил двигатель. «Мерседес» тронулся с места.

– Вы… меня ведь не убьете? Верно?

Гендельберг, нервно покусывая нижнюю губу, отважился на этот глубоко волновавший его вопрос только тогда, когда автомобиль, прокатившись по Чкалова, лихо свернул на улицу имени Луначарского. Высотное здание НИИ, где работал Александр, окончательно скрылось из виду.

Петелин невыразительно хмыкнул и покосился в зеркало заднего обзора. Шкотов даже не повернул головы в сторону ученого.

– Только если в этом возникнет необходимость, – честно ответил он. – Мне очень жаль, Александр Лазаревич, но вы сами поставили себя в такое двусмысленное положение. Ваше новое открытие в науке…

Трудно предугадать, насколько далеко в своей откровенности зашел бы Шкотов, не перебей его напарник.

– Кажется, за нами «хвост», – вполголоса произнес Петелин.

– Что? – майор обернулся через плечо.

У Гендельберга возникло острое желание сделать то же самое, но он отказался от этой затеи, почувствовав, как оружие Шкотова через карман куртки снова ткнулось ему под ребра.

– Хвост, – повторил Петелин. – Видишь зеленый «Рено»? Он был рядом с НИИ, а теперь увязался за нами. И он приближается.

– Да, я тоже срисовал его, когда мы шли к машине, – майор тяжело вздохнул. – Кто это такие?

Вопрос был обращен к Гендельбергу, но тот не сразу понял это. Шкотов чуть сильнее вдавил дуло пистолета под ребра ученому. Александр вскрикнул и в буквальном смысле слова подпрыгнул на месте.

– Кто эти ребята в «Рено», Гендельберг? – прошипел Шкотов.

– Что?.. Я… Откуда мне знать? Какое «Рено»?

Гендельберг вновь попытался развернуться, но майор опять остановил его.

– Сиди спокойно и не дергайся, – последовал совершенно четкий совет эфэсбэшника. – Не знаешь, значит, не знаешь. Сейчас разберемся. Кстати, это может оказаться той необходимостью, о которой я говорил. Мы не имеем права допускать вероятности того, чтобы ты или твой «винт» угодили в чужие лапы.

– И тогда вы меня?.. – Гендельберг прерывисто задышал.

– Заткнись! – осадил ученого Шкотов. – Коля, пропусти их вперед. Посмотрим, к чему это приведет.

Петелин сбросил скорость, и расстояние между «Мерседесом» и идущим следом за ним «Рено» стало сокращаться. Не включая поворотника, «Рено» двинулся на обгон. Шкотов вынул из кармана пистолет с навинченным на него глушителем. Дуло огнестрельного оружия по-прежнему было направлено на Гендельберга. С водительского места до слуха ученого также донесся звук передергиваемого затвора.

– Скорее всего, ложная тревога, – мрачно констатировал Петелин. – Тонировка, грязные номера… Типично братковские дела.

Шкотов никак не отреагировал на слова товарища.

Гендельберг слегка повернул голову и заметил, что у обгонявшего их автомобиля переднее боковое стекло со стороны пассажира теперь опущено, и в образовавшемся проеме смог разглядеть крупную обритую под «ноль» тыквообразную голову. Пассажир «Рено» тоже смотрел на них.

– Остановись совсем, Коля, – Шкотов сел так, чтобы его не было видно за Гендельбергом. – Тормози!

Одновременно с его последним окриком из раскрытого окна «Рено» высунулся ствол «стечкина», и Гендельберг зажмурился, ослепленный мгновенной вспышкой. Эхо выстрела раскатилось по улице. Не успевший остановиться «мерс» вильнул, утратив управление, и замер, ткнувшись передним правым колесом в высокий бордюр. Прохожие с криками кинулись в разные стороны. «Рено» взвизгнул тормозами и тоже остановился.

– Коля!

Гендельберг распахнул глаза, и первое, что он увидел, было залитое с левой стороны кровью водительское сиденье. Пистолет выскользнул из ослабевшей руки Петелина и брякнулся на резиновый коврик под ногами капитана.

– Черт!.. Суки!..