Воля цвета крови

– Я видел его только со спины, – волнуясь, проговорил вахтер. – Он был высокий и не старый. То есть не пожилой.

– Как вы это определили? – спросил Виталий Викторович, надеясь выжать из престарелого Ильгиза Шамсутдиновича хотя бы немного сведений, что могли бы в дальнейшем пригодиться в оперативно-разыскных действиях…

– Спина у него была прямая, – последовал ответ.

Виталий Викторович невольно стиснул губы: аргумент весьма спорный. Прямой спина может быть и у престарелого человека, который, несмотря на возраст, не желает сдаваться годам и старается не горбиться. Таких людей он встречал неоднократно. А у молодого, напротив, спина может быть крючком. Ведь многие с малолетства пренебрегают физическими нагрузками, что не способствует стройной осанке. Сидячий образ жизни также не лучшим образом сказывается на выправке.

– И это все?

– По походке тоже было видно, – добавил вахтер.

– А еще… Что-нибудь посущественнее вы можете про него сказать? – поинтересовался уже без всякой надежды на положительный ответ Виталий Викторович.

– Еще беретка на нем была. Желтая такая… С пипочкой… Прямо как ромашка!

– Может, вы помните какие-то особенности в его одежде или во внешности? Может, вспомните, какого цвета у него были волосы? – настаивал майор Щелкунов.

– Да какой там! – отмахнулся старик. – Я ведь не только плохо хожу, но еще и вижу плохо. Дай бог, в этом году семьдесят один будет!

Немногим больше смог поведать младший научный сотрудник института Геннадий Хохлов, вышедший на улицу покурить. Он стоял у входных дверей и смолил папироску, когда после выстрелов из входных дверей вышел скорым шагом молодой человек.

– Ему не более тридцати лет. А может, даже и менее того, – не очень охотно промолвил Геннадий Степанович, отвечая на вопрос Щелкунова. И добавил: – Так меня уже допрашивали. Я все, что знал, рассказал. И вряд ли смогу сказать вам что-то новое…

– Это ничего… Я читал ваши показания. Обижаться не буду, если повторите то, что вы отвечали в прошлый раз, – не стал разводить сантименты Виталий Викторович. – Может, все же вспомните что-нибудь существенное, о чем запамятовали при первом допросе. Так иногда бывает. Напрягите память!

– Ну а что я могу еще вспомнить… – в задумчивости произнес младший научный сотрудник. – Этот парень был высоким. И я бы не сказал, что худым. Скорее всего, жилистым! На нем был надет желтый берет и замшевая коричневая куртка на молниях. Такие художники носят.

Геннадий Хохлов замолчал и выжидающе уставился на майора, надеясь, что тот наконец-то его отпустит.

– Еще что можете сказать? Может, вы его лицо разглядели? – спросил Виталий Викторович, стараясь все же хоть что-то выжать из свидетеля. – В профиль видели?

– Не видел лицо, он быстро прошел. Я даже обернуться не успел. Больше сказать ничего не могу, – заключил младший научный сотрудник и развел руками. – Как он из дверей институтских вышел, подъехала «Победа». Он сел в нее, и машина тотчас укатила.

– Какого цвета была машина? – задал еще один вопрос майор Щелкунов.

– Вроде бы бежевого, – немного подумав, не очень уверенно произнес Геннадий Степанович.

– Ну вот видите, – что-то черкнул в блокноте майор. – Уже кое-что. Еще чего-нибудь не припомните? – с надеждой посмотрел он на свидетеля.

– Нет. Это все, – опять немного подумав, произнес младший научный сотрудник.

На этом допрос младшего научного сотрудника завершился.

Были еще два свидетеля, видевшие отъезжающую «Победу». И трое рассказали о том, как выскочили в вестибюль на звук выстрелов и увидели распластанных на полу женщин. Более ни о чем они рассказать не сумели.

* * *

Двести восемнадцать тысяч рублей – серьезная сумма. На эти деньги можно было купить тринадцать легковых автомобилей «Победа» или двадцать четыре «Москвича». А водки можно было приобрести аж три тысячи шестьсот тридцать бутылок! И даже немного больше. Жить же на такие деньги, ежели ты один, можно было бы до скончания века. Если, конечно, не шиковать и не разбрасывать их веером с балкона пятиэтажного дома в минуты накатившего раздрая. Про такую жирную стопорку[1 - Стопорка (здесь) – вооруженное ограбление (жарг.).] в криминальных кругах города не могли не слышать, а может быть, даже и знали, кто так фартово сработал. Следовательно, надлежало как следует потрясти информаторов из блатных, кто на крючке у оперов. Авось дадут какую-нибудь дельную информацию и нужный адресок назовут.

Перво-наперво Виталий Викторович направил свои стопы на вокзал повидать Антоху – мойщика[2 - Мойщик – вокзальный и железнодорожный вор (жарг.).] Игоря Антохина (выдалась безветренная сухая осень, одно удовольствие пройтись пешком), вора с еще довоенным стажем и старого своего знакомца. Квалификации Антоха был в своей профессии наивысшей и в воровской среде пользовался большим авторитетом. Мог без всякого фартицера[3 - Фартицер – помощник вора-карманника (жарг).] лишить всей клади и прочих вещей (частенько и последних штанов) облюбованного жениха[4 - Жених – жертва вора-мойщика (жарг.).]. Да еще вдобавок вытащить из брючного кармана у него – трезвого и в полном душевном и телесном здравии – лопатник[5 - Лопатник – бумажник (жарг.).] с финагами[6 - Финаги – деньги (жарг.).]. А еще он имел замечательную способность одним движением совершенно незаметно для глаза отстегнуть ремешок наручных часов и положить их себе в карман.

Как-то Антоху задержали и после водворения его в изолятор временного содержания предъявили обвинение по 136-й статье «Умышленное убийство». Конечно, случается, что мойщики не брезгуют мокрым делом. Это когда выход у них один: приткнуть[7 - Приткнуть – убить (жарг.).] человека, загнавшего его в угол или чрезвычайно для него опасного. И сидеть бы Антохе свой червонец, если бы не отыскал Виталий Щелкунов, тогда еще капитан, настоящего убийцу. И тем самым уберег его от десятки на особом режиме, а то и от высшей меры социальной защиты, если бы было доказано на суде, что убийство с ограблением было совершено при отягчающих обстоятельствах.

Для капитана Виталия Щелкунова это было восьмое убийство, которое ему поручили раскрыть. Произошло оно в поезде, следовавшем из Казани в Москву. Подозреваемым, которого задержали практически сразу после совершения убийства, оказался вор по кличке Антон. Однако, переговорив с задержанным, Щелкунов понял, что тот не мог совершить убийства. А еще через неделю он довел порученное дело до логического конца, отыскал и задержал настоящего убийцу, который оказался соседом Антона по купе. А ведь никто не просил капитана милиции Щелкунова разматывать это ограбление с убийством в железнодорожном вагоне. Да и подходящий фигурант для наказания имелся налицо – вор Антоха. Однако он поступил правильно: и по закону, и по справедливости. Так и получилось, что Антоха был по гроб жизни обязан менту Щелкунову, что последний уже неоднократно использовал. Правда, в своих просьбах Щелкунов знал меру, лишнего не запрашивал.

Антоху майор Щелкунов нашел в привокзальном буфете, где можно было и закусить, и выпить на дорожку. Мойщик по обыкновению высматривал очередного терпилу[8 - Жертва ограбления.], коротающего время до отправки поезда в буфете, держа кружку пива в руке. И похоже, что такового отыскал. Но, завидев Виталия Викторовича, посмурнел лицом, сник и уставился в свой стакан с недопитым компотом.

– Здравствуй, Игорь Леонидович, – поздоровался майор Щелкунов, подходя к мойщику и как бы радушно улыбаясь. – Вижу, ты снова за работой, – сыронизировал Виталий Викторович. И было непонятно, в шутку это сказано или всерьез…

– Ну что ты, начальник, какая работа? – отмахнулся Антоха, понимая, что и правда никакой «работы» уже не предвидится. По крайней мере, в ближайшее время. Впрочем, уже весь сегодняшний день смазан появлением мента, и фарта не будет… – Так, время провожу.

– Про ограбление и убийства на Оренбургском тракте слышал? – поинтересовался Щелкунов.

– Да кто ж не слышал? – даже удивился такому вопросу вор. – Весь город только об этом и говорит.

– И что у вас по этому поводу гутарят? – последовал новый вопрос нежданного собеседника.

– У кого это у нас? – переспросил Антоха, хотя прекрасно понимал, что майор милиции имеет в виду уголовный мир.

Усмехнувшись, Щелкунов пояснил:

– В вашем профсоюзе.

– Да всякое болтают… Кто их там разберет?

– Что именно говорят?

– Говорят, что ограбление НИИ на Оренбургском тракте – это дело рук Пижона, – понял Антоха, что все же придется отвечать гражданину начальнику, и никуда от этого не деться. И чем скорее Щелкунов отвяжется от него, тем будет лучше.

– Кто этот Пижон? Где его искать? – быстро поинтересовался Виталий Викторович.

– А никто этого не знает, – ответил Антоха. – Нет, в натуре… Мутный он какой-то! Известно только, что он на дело ходит как на праздник, разодетый, будто франт какой. Словно в театр собрался или в канну[9 - Канна (здесь) – ресторан (жарг.).]. И роли разные играет. То типа он артист, то – чудачок[10 - Чудачок – ученый; интеллигентный человек (жарг.).] вроде как не от мира сего, на улицу раз в год по обещанию выходящий. Вот теперь он, говорят, под художника закосил, когда институт на Оренбургском тракте стопорил. Понты колотит! Где его искать – тоже неизвестно. Я, к примеру, не ведаю и знать про то не желаю. Да и если кто знает, где этого Пижона сыскать – не скажет, хоть ты ему под ногти иголки загоняй или под дыхло бей. Потому как за такую наколочку[11 - Наколка (здесь) – информация, сведения (жарг.).] перо в бок без всякого разговору можно запросто заполучить. А коли…

– Погоди, погоди, – перебил мойщика Виталий Викторович. – Ты сказал, что он то под артиста, то под ученого рядится. Так что, ограбление научно-исследовательского института на Оренбургском тракте – это не первое дело Пижона?

– Какое первое! – удивленно и искренне сказал Антоха. – И не первое дело, и не второе. – Вор как-то даже снисходительно посмотрел на майора Щелкунова. – А вы, что ли, и не знали? Хреново, получается, работаете, гражданин начальник.

– Он не из залетных?

– А пес его знает!

– Давай, рассказывай про его дела, – стараясь казаться спокойным, произнес Виталий Викторович. Хотя внутри у него было паршиво. Информация, которую сообщил ему Антоха, была важной. Этот Пижон не значился ни в одной картотеке. Виталий Викторович глянул на собеседника: в его словах была большая доля правды. Действительно, его отдел и он сам в первую очередь работают хреново, коли проглядели целую серию ограблений, имеющих один почерк.

– Так это, он с хороводом[12 - Хоровод – шайка, банда (жарг.).] своим еще до отмены карточек сберкассу на улице Фрунзе взял. Там еще трех человек убили, двух девок-операторш и штыря[13 - Штырь – сторож (жарг.).], – ответил Антоха.

– Когда это было? – принялся вспоминать майор Щелкунов, однако на память ничего не пришло. Впрочем, грабежей в городе, в том числе и трудовых сберегательных касс, хватало. Работали и банды, и одиночки, и свои, и залетные гастролеры…

– Где-то ближе к середине декабря сорок седьмого года, точно не помню, – ответил вор.