День непослушания. Будем жить!

– Что это у меня? – Она с ужасом указала на рубцы, пересекающие ягодицы. Рубцы поднимались с ягодиц выше, на спину, и спина была иссечена, будто кто-то резал кожу ножом. – Откуда это взялось?! А это?!

Она указала на шрам на животе – кто-то вырезал ей звезду вокруг пупка, и шрам казался старым-престарым, как если бы это случилось давным-давно, лет десять назад или больше. И Лена вдруг задумалась – а ведь и правда, раны у них у всех заживают очень, очень быстро! Любые раны, любые повреждения! Девчонок приводили избитых, изрезанных, а наутро они уже были практически здоровы! Раны заживали!

Увы, не все раны успевали затянуться. Иначе Валя, погибшая в застенках новых рабовладельцев этого мира, была бы сейчас жива. Жалко, хорошая была девчонка!

Лена задумалась, но, когда услышала, как ойкнула Катя, мгновенно очнулась, схватившись за автомат. Кто знает, может, мутанты уже здесь?! Но мутантов никаких не было, только голая девчонка, покрытая шрамами, которая смотрела на Лену с ужасом и горечью:

– Меня насиловали! Я никогда не была с мужчиной, никогда! А теперь я не девственница! Скажи, как это могло случиться?! Как?!

– Не знаю, – почти искренне ответила Лена.

Катя, закусив губу, еще минут десять осматривала свое тело, потом медленно оделась и, когда уже натянула на себя сандалии, задумчиво спросила:

– Сколько времени я здесь?

– Неделю.

– Месячных у меня не было?

Лена чуть не закашлялась. Выдохнула, подумала, честно ответила:

– Нет. Как и у других девчонок. Но пока рано о чем-то говорить. Посмотрим, что будет дальше.

– Ты мне правду говоришь? Не обманываешь меня?

Лена подумала, пожала плечами:

– Нет, не обманываю. Зачем мне тебя обманывать? Тебя тут никто не держит. Хочешь – иди домой. Куда хочешь иди. Здесь никого не держат. Тебя тут держали до тех пор, пока ты была в состоянии ходячего овоща. Теперь ты в разуме, а значит, можешь идти куда хочешь. Но если останешься – будешь подчиняться нашему командованию. Понятно?

– Понятно. – Катя ответила после небольшой паузы. – Ладно, пойдем, покажешь мне, что нужно делать.

И тут же с горечью и яростью воскликнула:

– Черт! Черт! Да откуда же у меня эти шрамы?! Я ничего, совсем ничего не помню! Да что же такое со мной было?!

«Что с тобой было? – грустно подумала Лена. – Ну что с тобой было… издевались над тобой. Мучили тебя. Всеми возможными и невозможными способами. Глумились. Тушили о тебя сигареты. Избивали ремнями, плетью, битой. И как ты выжила – никто не знает. Только бог – если он есть на небесах. И лучше бы тебе не вспоминать, что с тобой делали. Боюсь, ты этого не переживешь. Прежняя Катя умерла. Как и прежняя Лена!»

Они пошли вниз, и минут пятнадцать Лена демонстрировала хмурой, расстроенной Кате, как нужно управлять «роботессами». И потом вся толпа девочек уже мыла полы и вытирала пыль, под строгим контролем Лены и Кати. Дом был огромным, но добиваться полной стерильности его полов никто не собирался. Полы протерли, подоконники и полки вытерли – да и хватит. Работали вдесятером, вот и управились часа за полтора, примерно так.

После уборки пришло время кормить всю команду. Девочкам раздали бутерброды с ветчиной, бутылки с водой и приказали есть и пить. «Роботессы» механически сжевали еду, попили из бутылок, и настало время «гигиенических процедур». В туалет их повели, если говорить проще.

Когда последнюю из девяти девочек привели в порядок, Катя села на диван в гостиной и, не глядя на Лену, сказала:

– Неужели и я была такая?! О господи… ужас-то какой! У них тоже шрамы… Вы их тоже на улице подобрали?

– Тоже… – не моргнув глазом, соврала Лена. Она не любила врать, но… это была ложь другая. «Правильная» ложь. Если сейчас Катя узнает, что как минимум неделю над ней глумилась толпа сексуально озабоченных парней, – что это для нее изменит? Ей станет лучше, если она узнает правду? Станет легче жить? Скорее наоборот: будет представлять, что с ней творили, и вообще спятит. Так на кой черт ей все это вываливать?

Звук рычащего дизеля со стороны ворот поднял Лену с места, и она шагнула к дверям.

– Катя, сиди здесь и не выходи! Поняла? – Лена строго посмотрела на девочку. Та выглядела рассеянной и хмурой и кивнула секунды через три, напряженно о чем-то думая. Может, всплывают воспоминания? Если так, это очень плохо. Не надо сейчас никаких воспоминаний! Совсем не надо!

Лена сбежала по ступеням крыльца и пошла навстречу въезжающему во двор джипу. И тут же заметила на капоте автомобиля черные полосы, которых раньше не было. Лена прекрасно помнила, как выглядел джип до поездки. Абсолютная память – дело такое… все видишь и ничего не забываешь. Главное – не сойти с ума, ведь на самом деле мозг не зря забывает не очень важную для него информацию – чтобы не перегрузить «ячейки». Есть такая версия, Лена о ней читала. Впрочем, вполне возможно, что глупая версия. Ведь сказано было, и не раз, что на самом деле мозг использует всего лишь десять процентов своих возможностей. Так зачем забывать? Она вот ничего не забывает и вроде пока не спятила. Ну… наверное, не спятила.

– Что у вас случилось? – с ходу спросила Лена, дождавшись, когда откроется дверь джипа.

– Урод один… Андрея чуть не застрелил, – хмуро пояснила Настя. – Да не делай такое лицо… не застрелил же! Мишка его уложил. Как у тебя, все нормально?

– Кое-что случилось, – кивнула Лена. – Ребята, в дом пока не ходите, идите сюда, я кое-что вам расскажу.

Все были явно заинтригованы, а когда Лена быстро, в нескольких словах объяснила, что произошло, Настя шумно выдохнула:

– Ффухх! Слава богу! Значит, и другие девчонки могут выйти из… хм… комы. А что ты ей ничего не сказала – это правильно. Пусть будет так. Парни, слышали? Митька, тебя касается – у тебя не язык, а веник! Так и метет!

– Нет, а что сразу «Митька»? – обиженно буркнул парнишка. – Я что, не понимаю?! Не дурак же! Все ясно – подобрали на улице, на Горе. Вот и все. Я знаю Катьку, она девчонка хорошая. Мы с ней не ругались, хотя и не особо дружили. Найдем общий язык, ага. Айда домой. Я жрать хочу – как из ружья! Мы тут тебе кое-что расскажем, Лен… чтоб ты знала. Настя тут одну мыслишку дала, молодец!

Все пошли в дом – усталые, потные. На улице – настоящее пекло. Самый разгар лета! Солнце жарит, как в пустыне. И ни ветерка… Даже страшно подумать о том, что скоро отключится электричество и перестанут работать кондиционеры.

Катя сидела нахохлившаяся, как воробей, испуганно глядя на увешанных оружием хозяев дома. Андрей шагнул к ней, улыбнулся и протянул руку:

– Привет. Я Андрей. А это Настя, Митя и Миша. Ты Катя. Знаешь Митю?

– Ну… да. В соседнем подъезде жил. Значит, все правда, что Лена рассказывала? Мир погиб?

– Мир погиб, – просто сказал Андрей. – А Лена вообще-то старается не врать. Она у нас ужасно правдивая. В общем, так, Кать… у тебя есть выбор. Мы тут никого не держим: хочешь, уходи, хочешь – живи с нами. Мы можем тебя отвезти домой, чтобы сама посмотрела, что и как. Чтобы мыслей никаких не было. Ну и… с родителями попрощаешься. Если решишь остаться с нами – будешь жить на общих правах. То есть подчиняешься нашим правилам, слушаешь, что тебе говорят, и делаешь то, что требуется. Ничего особого мы не требуем. Просто участвуешь в нашей жизни, как и все. Научим тебя обращаться с оружием, будешь ходить так же, как мы, – всегда с пистолетом. Мутанты могут в любой момент напасть. Мы девчонку хоронили, так вот если бы не Настя – нас бы всех перекусали. Собаки. Ну вот как-то так. Насть, расскажи Лене и Кате, куда мы собрались ехать. Пообедаем, да и поедем.

А потом Андрей рассказал подробнее – как они ездили, что случилось в поездке и какую идею выдвинула Настя.

Лена не удивилась. Чего-то подобного она и ожидала. Мир обязательно скатится в Средневековье, так почему бы не подготовиться к этому именно сейчас? Нужно хомячить, хомячить и хомячить. Чем больше будет ресурсов, чем больше будет людей и вооружения, тем больше шансов, что их не задавят конкуренты.

Решили бросить жребий – кому ехать. Между Настей и Леной. Катя поедет в любом случае: оставлять ее с «роботессами» просто глупо – она защитить их не сможет. Ну а парни должны ехать в любом случае – во-первых, они основная ударная сила с их пулеметами, во-вторых, просто сила – таскать ящики кому-то нужно?

С Катей тоже все было не очень просто. Так-то вроде девчонка неплохая, но оставлять ее нельзя еще и потому, что нет к ней пока что такого доверия, как к тем же Насте и Лене. Вдруг уйдет, бросит все… да и оружия здесь куча. Кто знает, что стукнет в голову девчонке, только что вышедшей из забытья.

Оставить же дом без присмотра было бы в высшей степени глупо. Ладно бы раньше, до встречи с жителями коттеджного поселка, но теперь, когда им сообщили о том, где находится база, – это было бы полными идиотизмом. Придут, влезут, дождутся, когда хозяева вернутся домой, и… вжарят со всех стволов! А что, милое дело устроить засаду на въезде во двор! И пикнуть не успеешь, как получишь пулю в лобешник. Нет уж, пусть кто-то из девчонок дежурит и, если что, встретит «гостей».

Бросили монетку, и… остаться выпало Насте, чем она была немало расстроена. Ну это и понятно – вместо того чтобы ехать на «прогулку», придется сидеть дома и ухаживать за толпой молчаливых «зомбачек»! И это при том, что идея поискать лошадей принадлежит самой Насте! Кому, как не ей, ехать на ипподром?

Лена хотела Насте предложить поехать с Андреем, тем более что она, Лена, сегодня дежурная охранница, но… передумала. Очень уж захотелось прогуляться, особенно вместе с Андреем. Пусть Настя пока дома посидит, от нее не убудет.

На том и порешили. Занялись обедом, вскипятили воды для чая, наделали бутербродов – пока парни таскали в джип инструменты (болгарки, диски, и все такое прочее). Затем наскоро поели, не особо различая вкуса еды, и скоро джип выкатился из ворот, остановившись возле фуры и «КамАЗа»-вездехода, припаркованных у забора. Пару минут обсуждали, на чем лучше ехать, и решили все-таки поехать на фуре. Особой проходимости пока не требуется, а вот вместимость у фуры как минимум в полтора раза больше, чем у «лаптежника», как его называл Андрей. Видимо, «лаптежником» его называли из-за здоровенных вездеходных шин, что имелись у «КамАЗа»-вездехода. Об этом Лена уже сама догадалась.

Каждый взял пистолет (Кате тоже дали). У всех, кроме Кати, – автоматы с запасом снаряженных магазинов; два пулемета – это у Мишки и Митьки; ну и снайперская винтовка – ее Андрей положил на всякий случай. Ну, так он сам сказал. Скорее всего и не понадобится, но если забудешь, не возьмешь, – тогда точно понадобится.

Весь багажник и часть салона забили инструментами, из которых самым главным был бензогенератор, выдававший шесть киловатт. Хреновина эта просто-таки огромная, и, если бы не здоровенный багажник джипа, пришлось бы генератор пихать в фуру, что вообще-то потребовало бы усилий при погрузке гораздо больше, чем когда грузили в тот же «крузак». Эта железяка, судя по ее паспорту (ребята сказали), весила больше ста килограммов – сто десять или сто двадцать. Они втроем затаскивали бензогенератор в багажник и при этом шипели и ругались сквозь зубы. Особенно ругался Митька – Лена даже расслышала пару матерных слов, за что тот сразу получил выговор от Андрея: «Какого черта при девушке ругаешься?!» Лене стало даже немного смешно – после того, что она перенесла, матерные слова ее совершенно не волновали и не беспокоили. Но все равно было приятно.

Впрочем, и в прежние времена она бы точно не упала в обморок, услышав матерную ругань. В конце концов – она что, в теплице росла? Ходила в такую же школу, как и все остальные, и наслушалась там всякого-превсякого. Школа – еще тот источник матерного просвещения. Некоторые недоросли из параллельного класса не то что ругались матом – они на нем разговаривали.

Вначале, судя по разговорам, собирались поехать насчет лошадей завтра утром, но потом решили действовать по-другому. Представили, что где-то там умирают голодные лошади, для которых важен каждый день, и переменили планы. Оно и правда – спокойно лечь спать, представляя, что где-то там помирают лошади, невозможно… В общем, решили ехать.