Ботаник

Только дойдя до самых дверей моих апартаментов, я немного пришел в себя, и даже удивился – а чего меня так возбудили слова стражника? Этого и следовало ожидать. Я неосторожно подверг опасности свою жизнь, а потому отец принял единственно верное решение, чтобы уберечь своего неуклюжего и непутевого сына от неминучей гибели – закрыл эпицентр опасности для его посещений.

Честно сказать, старая библиотека и в самом деле была источником повышенной опасности. Прогнившие полки, заполненные тяжеленными книгами, тронутыми тлением, провалившиеся местами деревянные полы, из-под которых вылезали крысы, объедавшие кожаные переплеты древних собраний мудрости. Отец всегда критически относился к ученым мужам, считая их бесполезными болтунами, отнимающими время и деньги у наивных аристократов – любителей науки. Единственными учеными, которых он признавал, были лекари-маги, и маги, занимающиеся исследованиями в области боевой магии. То есть те ученые, которые работают на войну. Остальных – «ботаников» – он откровенно презирал. О чем не раз и не два сообщал громогласно, при стечении множества слушателей и почитателей.

Я не вошел в апартаменты. Постоял, раздумывая, около минуты возле двери, и…пошел по коридору дальше, туда, где в стене был вделан туалет. Да, именно в стене – дыра, и в ней оборудован деревянный сортир – со стульчаком, все, как полагается. Дырка – прямо над рвом, наполненным водой. Конструкция ничем не отличающаяся от таких же – но только в земных замках, где на стенах до сих пор видны наросты и натеки средневекового дерьма. Цивилизация, однако! Ватерклозета тут нет, как нет.

Нет, я не пошел в туалет. Повернув вдоль стены, дошел до тупика, в котором находилась как у нас говорят – «бендешка», то есть подсобное помещение, кладовка, в которой хранили метла, веники, тряпки для мытья полов и всевозможной конструкции швабры. Сейчас тут никого не было – это помещение использовали редко, даже сдается мне – совсем не использовали. Были бендешки и поближе к жилой части этого крыла замка, и не одно тако помещение.

Я вошел в бендешку, предварительно оглянувшись по сторонам и убедившись, что меня никто не видит, подошел к стене, и выбрав нужные камни нажал на них одновременно, как следует упершись ногами в каменный пол. Камни, каждый размером с человеческую голову, мягко, плавно, хоть и не без усилий – ушли в стену, которая задрожала и повернулась на девяносто градусов, открывая глазам узкий, пыльный проход, из которого сквозило едва заметным ветерком. Я вошел, снова нажав нужные камни, и стена за моей спиной медленно закрылась, замуровав меня внутри прохода так, как если бы я был погребен в склепе.

Помню, как впервые попал сюда, и как испугался, будучи замурован этой стеной. Мне сразу вдруг стало казаться, что теперь отсюда никуда не выберусь, то я похоронен заживо, и что моя дурная башка наконец-то привела меня туда, откуда я никогда и ни за что не выберусь. Паника! Слезы из глаз! Чуть сознание от страха не потерял. Но…успокоился, и стал вспоминать расположение стенных ходов – куда ведут, где выходы, и где входы. Часто выходы и входы на старой карте не совпадали. Войти можно было в одном месте, а выйти – в совершенно другом.

Самое интересное, что о ходах в стенах никто и не знает – кроме меня. Когда я нашел в старой библиотеке план замка Орис (так называется наследственный замок Клана Конто), и сумел отыскать расположение входов в тоннели, а также узнать, как их открыть – был потрясен так, что ходил под впечатлением находки неделю, не меньше. Думал, мечтал…а потом решил пойти к отцу и все рассказать. Ведь это невероятно важно! Мало ли что может храниться в толстенных перегородках замка – я не исследовал и десятой части тоннелей! И кроме того – случись беда, в замок ворвутся враги – защитники могут укрыться в стенах и незаметно перемещаясь разить неприятеля, будто живые мертвецы, поднявшиеся из земли!

Отец не дал мне даже слова сказать, не дал раскрыть рта. Он набросился на меня с упреками в том, что я очень слаб в мечном бое, что в боевых искусствах рукопашного боя меня может победить даже помощник конюха, и что я вообще никчемный, никому не нужный огрызок, неспособный создать даже самый маленький огнешар. Я стоял как оплеванный, смотрел на человека, который считается моим отцом, и думал о том, как мне не повезло.

А еще, с тоской, о том, что из всех существ, которые живут в замке, у меня только один настоящий друг, который никогда меня не унижает, не оскорбляет, и не поучает.

Лекарь? Нет, я не могу назвать его своим другом. Во-первых, он гораздо старше меня, и сам не замечая того, постоянно сбивается на тон поучения. Лекарь хорошо ко мне относится, но друг ли он? Нет, не друг. Хороший знакомый, не более того.

Скарла? Со старухой я так до конца и не разобрался – кто она мне. Иногда она просто несносна – издевается, подхихикивает (как сегодня, к примеру), рассказывает обо мне какие-то гадости, не особо заморачиваясь тем, чтобы сберечь мою ранимую душу. С другой стороны – она за меня порвет любого, кроме моего отца – все-таки она его тоже воспитывала, любит, как и меня. Друг она, или нет? Наверное, все-таки – нет. Другу я доверил бы любую тайну, и он бы меня не выдал. А Скарла? Не знаю. Не хочу рисковать.

Наверное, оно и лучше, что я не сумел рассказать отцу о своем открытии. Теперь я могу ходить по замку абсолютно беспрепятственно, и спрятаться, когда захочу. И никто из челяди не сможет меня разыскать. Испытано.

Подождал, пока глаза привыкнут к якобы кромешной тьме. Ждать пришлось довольно-таки долго – после солнечного полудня, где я как идиот скакал с палкой в руках, мои глаза адаптировались к темноте медленнее, чем обычно. И это притом, что я некогда выпил снадобье, которое увеличило чувствительность моих глаз к свету. Так что я в темноте вижу если не на уровне кошки, то однозначно получше, чем обычный, стандартный человек.

И кстати – не раз об этом пожалел. Теперь мне гораздо труднее находиться на ярком солнце, можно сказать – это для меня настоящая мука. Даже слезы начинают литься из глаз! Что опять же вызывает радостный смех у моих недоброжелателей, то есть – у всего гарнизона замка. Ну как же – Наследник, и плачет, как девчонка! Хуже девчонки!

Мда…странное ощущение. Я – это и Максим Фролов, и одновременно – Альгис Конто. Кого во мне больше? Фролова? Его жизненный опыт больше, его груз лет в несколько раз больше. Но тело принадлежит Альгису! И как бы я не сопротивлялся влиянию тела – оно минута за минутой, час за часом, день за днем меня подминает! И теперь я воспоминания Альгиса воспринимаю как свои!

Я Альгис Фролов, и никакого раздвоения личности. Абсолютно никакого. Только иногда Фролов смотрит будто со стороны и удивляется тому, что с ним происходит. И снова растворяется в теле Альгиса. Уверен, через совсем недолгое время я сольюсь с Альгисом полностью, навсегда, и тогда…хмм…а что будет тогда? Что будет, если в мягкого, доброго парня подсадить сознание жесткого, даже жестокого бойца, который долгие годы прожил так, как и не снилось самым воинственным воителям этой Империи?!

Не знаю, что тогда будет. Сделанного уже не воротишь. Кто-то, или что-то нас вытрясло из своих тел, бросило в квашню и круто замешало получившееся тесто. И что теперь из нас получится, какой пирог…покажет только время.

Тьма постепенно рассеялась, и я медленно пошел вперед, стараясь не топать и не шаркать подошвами по каменному полу. Расстояние между стенами для меня вполне даже достаточное – какой-нибудь плечистый великан шел бы здесь согнувшись и обтирая пыль с каменной кладки, а я иду свободно, можно сказать – как на прогулке. В субтильной комплекции есть и свои преимущества. Кстати, я и на Земле не отличался особо крупными габаритами. Сила не в мышцах, сила в жилах. И скорость. Великаны, увешанные диким мясом обычно очень медлительны. «Обычно» – потому что нет правил без исключений. Я знал толстяков, который двигались с такой скоростью, что могли дать фору многим из жилистых и худых мастеров. Природа любит издеваться над людьми…

На самом деле в тоннелях не было непроглядной тьмы. Гениальный архитектор сделал так, что свет снаружи все-таки попадал в пространство переходов. Однажды я решил разобраться, откуда же сюда попадает свет, каким образом, и после долгих поисков все-таки разобрался: в мощной каменной кладке есть небольшие, практически невидимые глазу отверстия, выходящие в коридоры и комнаты всего замка. Во-первых они служат для вентиляции – дышать-то как-то надо! Должна быть вентиляция!

Во-вторых, освещение. Как бы ни мало поступало света через эти отверстия, но свет все-таки поступает, и можно двигаться в тоннелях без риска обнаружения. Если зажигать в переходах свет – например факелы, или магические светильники – вдруг кто-то это заметит? Через те же вентиляционные отверстия. Опять же – запах горящих факелов чувствуется за десятки метров.

Но самое главное (как я считаю), через эти отверстия, если иметь достаточно острый слух и как следует его напрячь, можно слышать все, что говорят там, за стеной. Как это сделал неизвестный мне архитектор – могу только догадываться. Но звук через эти маленькие отверстия доносился очень четко, хоть и совсем негромко.

Эх, отец, отец! Надо было тебе меня выслушать! А не орать, как потерпевший после ограбления! (да, это уже Фролов вещает!)

Шел долго, минут пятнадцать, ориентируясь по меткам, оставленным мной на поворотах лабиринта. Наконец – подошел к казалось бы глухой стене, нашел взглядом нужные камни, нажал в определенной последовательности – вначале дважды камень слева и выше, потом справа и ниже, затем снова левый камень. Стена стала бесшумно поворачиваться, открывая проход, я проскользнул в него, хлопнул рукой по стене рядом со входом. Толстая плита так же мягко повернулась и встала на место, оставив меня в настоящей, кромешной тьме.

Я не знаю, кто строил эти переходы. Так и не сумел найти ни имени строителя, ни даже узнать временной период, когда все это было построено. Судя по легендам, замок Орис настолько древний, что с ним не может сравниться даже императорский замок в столице Империи Ассан, нашей дорогой Империи. Возможно, что в Союзе Королевств есть такие древние замки, но у нас он все-таки древнейший. И по легендам, в которых как и всегда проглядывают отголоски настоящей истории, замок построила какая-то древняя раса, та, что существовала ДО людей за много десятков тысяч лет назад. Люди просто заняли пустующее место, тот же замок, облагородили, обустроили под себя – не особо заморачиваясь кардинальной перестройкой всего огромного строения, и живут себе, поживают, совершенно не интересуясь тем, что было в тысячелетиях до них. Только такие выродки как я интересуются историей мира, чихая от пыли, сыплющейся из старых фолиантов и древних свитков. Кому она нужна, эта история, кроме книгочеев-ученых? Все что ушло – ушло! Из праха вышло, в прах опустилось! И без этого хватает забот…чтобы целыми днями думать о том, кто построил твой дом, и зачем. Есть дом, есть крыша над головой – живи, и радуйся, что жив! Ох уж эти ученые бошки…лучше бы думали о чем-то насущном, важном!

Я усмехнулся – это почти один в один слова моего отца, человек вроде и неглупого, но…какого-то однобокого, недалекого…настоящего солдафона! И слышал я это все столько раз, что уже и не смогу сосчитать – сколько. Всю свою жизнь.

Говорю в пространство заветное слово: «Огс!» – я не знаю, что оно значит. Просто набор слов. Просто код, который необходим, чтобы зажегся светильник. И он зажигается. Небольшой, сантиметров пяти в диаметре, и не очень яркий – белый шарик кажется чем-то вроде небольшой звезды в приближении миллиона километров, и я поспешно отворачиваю от него лицо, чувствуя, как опять у меня потекли слезы. Да что же это такое! Хоть слезные железы вырезай!

Топчан, покрытый толстыми одеялами (Одну рабыню выпороли за них – куда подевала?! Она их вывешивала сушиться. Не сильно пороли, так, пять ударов плетью, но плакала. Я переживал). Стол, сколоченный из досок. Полки, тоже из досок. Моя гордость – это я сам все сделал! Своими руками! И это было трудно. Нет, не сколачивать, и не пилить – скрыть следы своей работы. Надо ведь натаскать досок, гвоздей, упереть молоток, топор, ножовку! А все это стоит денег, все на учете! Народу перепороли – человек двадцать. Так и не нашли – кто же это разжился инструментом. Но куда мне деваться? Как иначе скрыть свою деятельность?

Облегченно опускаюсь на топчан, оглядываю полки, заполненные старыми, потрепанными книгами. Улыбаюсь. Хорошо! Только тут я в можно сказать «в своей тарелке». Только тут мне хорошо и славно.

Чувствую возню, слышу попискивание. Протягиваю руку, и по ней, блестя красными бусинками-глазами бежит здоровенная ухоженная крыса. Вернее – крыс.

– Привет, Анур! – говорю я, счастливо улыбаясь – соскучился? Сейчас я тебя угощу!

Достаю кусочек лепешки, кладу на ладонь. Анур ест – быстро, но аккуратно. А глаза следят за мной – он всегда настороже.

Я нашел его в одном из переходов. Как он туда попал – не знаю. Крысы всегда находят себе дорогу, иногда думается – они умеют телепортироваться. Как Анур выходит из моей тайной комнаты, запертой с двух сторон тяжелыми каменными плитами? Ну не магия же, в самом-то деле!

Он был сильно изранен, и я буквально физически почувствовал, что крыс изготовился к смерти. Любой из людей замка просто наступил бы на него каблуком. Хрусть! И нет поганой зверюшки! Я так не могу. Я же выродок. Я такой же белый крыс, как и он. Моя стая тоже меня не принимает, белого ублюдка, все время норовит меня погрызть. Так что…мы с ним почти братья, а убивать братьев нельзя!

Лекарской силы у меня немного, не сравнить с нашим лекарем-магом – ее, эту силу, надо развивать, надо учиться, пить специальные снадобья, целыми днями делать упражнения и лечить больных – но все-таки она у меня есть. И уж на маленького крыса точно хватит. И хватило. А когда он вскочил на свои тоненькие ножки и посмотрел на меня, я положила на пол руку с раскрытой ладонью, и предложил: «Пойдем со мной?». Анур помедлил секунду…и запрыгнул мне на ладонь. Потом забрался на плечо и сидел так все время, пока мы не пришли в мою комнату.

С тех пор он вырос, раздобрел, стал настоящим взрослым крысом. Но так и остался моим другом. Единственным другом, единственным существом в замке, которому я верю.

Глава 3

Огромная комната. Даже непонятно, как такую большую комнату умудрились спрятать от обитателей замка. Впрочем…что значит – умудрились? Войти в нее можно только через потайные ходы из тоннелей в стенах, выйти…ну так же и выйти. А то, что ее не нашли – так для того и существуют тайные комнаты, чтобы их было трудно найти.

Для чего ее такую придумали? Здесь можно укрыть роту солдат! Сто пятьдесят человек поместятся – и даже без особого труда. Если притащить сюда воды, еды – можно безвылазно сидеть в засаде сколько угодно. Только вот куда ходить по нужде…

Сбросил сапоги, растянулся на постели. Светильник заливает потолок мертвенным белым светом, не доносится ни звука. В ушах звенит. Читал, еще давно – в полной тишине мозг человека, лишенный звуковых раздражителей, начинает слышать фантомные звуки – вот откуда берется этот самый звон.

Когда я вышел на эту комнату, сразу решил – вот оно! Моя! Мое логово! Это было…хмм…три с чем-то года назад. Тогда я и начал оборудовать свое обиталище, вначале сам не зная – зачем. Видимо подсознательно хотелось, чтобы у меня было такое место, которое никто не сможет найти. Совсем никто! С тех пор здесь многое изменилось. Появился топчан, на котором я могу поваляться и поспать. Появились полки – грубые, но абсолютно соответствующие своему предназначению. Появилась…как там она называется? Здесь она называется анар, у нас…макивара! Вот! Макивара! Боксерских мешков здесь нет, так что приходится ограничиваться этой штукой. Помню, как Альдис…я ее делал: сшил из украденной старой кожи что-то вроде мешка, набил его конским волосом (кстати – это была самая сложная задача. Не набить, конечно, а найти, где этот волос взять). Пришлось поискать книги – как эти самые макивары устроены. Оказалось – кто как хочет, так их и делает. Есть просто обтянутые кожей по дереву, есть мягкие…относительно мягкие, как у меня. Почему я сделал мягкую? А зачем мне разбитые костяшки пальцев? Зачем мне дурацкие мозоли на этих же самых костяшках? Да и вообще – я же ботаник! Никто не должен знать, что я тайком тренируюсь в единоборствах. Это просто унизительно для меня!

После того разговора, когда отец обрушился на меня с обвинениями в никчемности, я как и полагается одинокому, обиженному мальчишке – поплакал, порыдал, а потом…потом решил доказать всем этим негодяям, что я лучший. И лучший во всем! Правда – надолго меня не хватило, но занимался все эти годы регулярно – два, три раза в неделю. Бил макивару, отрабатывая удары, метал ножи, проделывал упражнения с мечом – с деревянным, а когда отец подарил настоящий – и с настоящим. Правда с настоящим всего один раз. Слишком заметно, когда ты уходишь гулять по замку с мечом в подмышке. Повесить же его на пояс – засмеют. Все равно как на корову надеть седло.

Вот теперь я понял, откуда у моего предшественника, вернее у его тела – вполне развитые, крепкие мускулы. Да – он гладкий, чистый, привык жить в комфорте, но под белой и гладкой кожей довольно-таки тренированные мышцы, которые работают соответственно возрасту парня, а может даже и лучше, чем у обычного пятнадцатилетнего. А его вид абсолютного ботаника – суть самая настоящая маска, которую он носит не без удовольствия, про себя потешаясь над незадачливыми родичами, неспособными проникнуть под облик недотепы и понять его настоящую суть.

Эх, жаль, что парень погиб! Надеюсь, в новом воплощении он получит то, чего заслуживает – почет, уважение, счастливую семейную жизнь. Ну а я постараюсь продолжить его дело – жить так, как он хотел. Ведь зачем он носил эту маску? Затем, что дурачка, неумеху, недотепу никто не пошлет на войну, никто не возьмет в набег на соседний клан, никто не потребует от него того, что он не хочет делать. Например – время от времени братья Альдиса казнили преступников, нарушивших законы Клана, а также врагов, которых посчитали невыгодным обратить в рабство. Не всегда, но казнили. Зачем? – спросит незнакомый со обычаями этого народа человек. А затем, что господа, правители земель, если выносят приговор, должны иметь в себе душевную силу и суметь привести приговор в исполнение. А еще, и это говорю уже я, Фролов – омыть Наследников кровью, чтобы они ее не боялись, чтобы всегда были готовы снести голову неприятелю и не заморачивались какими-то морализаторствами и общегуманными принципами. Нет человека – нет проблемы. И только так!

Я, то есть Альгис – ни разу никого не казнил. И это тоже было предметом насмешек. Я сразу сказал, что если будет война, опасность для Клана – пойду как все, и буду воевать. Но чтобы рубить головы беззащитным? Я не палач, и не мясник.

В общем – скандал был несусветный, папаша вопил, братья вопили: «Значит – что, ты считаешь нас мясниками?! Мы палачи?!» Да, палачи! О чем я им и сообщил.

Фингал и сломанное ребро вылечил лекарь – всего через полчаса. Но зато больше ко мне никто не приставал, не требовал рубить башку, или кого-нибудь вешать на перекладине. Тоже мне…моду взяли – самолично казнить! Только представить – Президент России пошел бы расстреливать какого-нибудь негодяя. Смешно ведь! Нет смертной казни? Будет…к тому все идет. И правильно. Штаты не отменили смертную казнь, а мы вон чего, передовые, понимаешь ли! Содержать всю эту шваль – маньяков-убийц и педофилов-растлителей. Впрочем – теперь речь не о Земле. Все, кончилась для меня Земля!

Отдохнув, встал с топчана, аккуратно сняв с груди сытого и довольного крыса и положив его на топчан. Все это время он спал, укачиваемой моей поднимающейся вверх-вниз грудной клеткой. Довольный такой, толстенький. И чего их женщины боятся? Симпатичная зверушка. Если свой.

Подошел к макиваре, нанес несколько резких, проникающих ударов в болевые точки. Хорошо! Двигаюсь быстро, ничего не болит, суставы не щелкают, пятнадцать лет – это тебе не семьдесят!

Минут пятнадцать истязал макивару, ускоряясь, превращая серию ударов в подобие вулканического извержения. Это когда летят раскаленные, смертельно опасные бомбы, и нет от них спасения. Главное – не заморачиваться на подготовленных сериях. Противник не должен догадываться, какой удар будет следующим. Бить из самого неудобного положения, без замаха, без кружения вокруг своей оси – как изображают это в дурацких голливудских фильмах о боевых единоборствах. Все просто, эффективно, и смертельно. И не выпускать противника из поля зрения ни на долю секунды!

Получается на удивление хорошо. Пока у меня не поднялись со дна памяти основные воспоминания, я считал бывшего владельца тела абсолютным ботаником, неспособным дать отпор, неспособным на активное сопротивление. Жалкая личность, точно. А оказалось – он не трус. И совсем даже не неумеха. Он сосредотачивался, ждал своего момента. Оружие наготове, дух крепок – держись, подонки!