Нищий

– Ну прямо… тебе все не впрок – сколько ни ешь, а все такой же, как и был, тощий. Ланкаста там заморил тебя совсем! Я вот ужо пойду и выскажу этому демону, чего он мальчишку заморил!

Тетушка встала в позу Ленина на площади Революции и жестами показала, как она пойдет и пр-ризовет злостного начальника школы к ответу.

– Тетушка, не вздумайте, – взаправду взмолился я, – вот еще, позорища не хватало! За меня тетушка хлопочет, разбирается!

– А тогда ешь давай и не позорь меня, а то уже говорят, что я тебя голодом заморила! Слушай, что скажу тебе, – переменила тему тетушка, – когда найдешь Амалона, скажи ему, что тетушка Мараса просила принять тебя как своего сына. И еще – покажи ему вот эту штучку. – Она достала из кармана халата странный кулончик с инициалами на нем – большая буква «А» с вензелями и росчерками. – Тогда он тебя примет как следует, а то может и послать подальше – его до сих пор отслеживают из Тайной стражи. Поел? Ну, вот видишь, и легче сразу стало, правда же? Легче?

– Легче, – согласился я, отдуваясь и чувствуя себя на десять килограммов тяжелее. Не стоило так нажираться, да тетушка насела, как батальон моджахедов, еле ушел.

Скоро я шагал по булыжной мостовой, обдуваемый слабым утренним ветерком. Несмотря на раннее утро, было уже тепло, день обещал быть жарким. Лето подходило к концу, но, как я уже выяснил, зимы тут практически не было – просто начинался сезон дождей, температура снижалась, и местные говорили, что зима очень тяжкая, холодная. Я смеялся про себя: им бы куда-нибудь в Челябинск или Уфу зимой, да чтобы за стеклом трамвая не было ничего видно из-за намерзшей снежной «шубы»…

К порту я добирался недолго, даже при моей хромой ноге, – идти под уклон было легко и приятно, а дом, где жила тетушка Мараса, располагался на улице вблизи порта. Хотя утро было раннее, но на причалах царило оживление: как обычно, бегали грузчики, разгружающие и загружающие купеческие корабли, пришвартовавшиеся еще на рассвете, у складов царила своя суета – товары заносились, выносились, – словом, шла обычная портовая жизнь, с криками, матом и муравьиной возней.

«Огненный глаз» был на месте, и капитан Мессер расхаживал возле него как павлин – зеленые, блестящие шаровары, голубая шелковая рубаха, красная косынка на голове, в ухе сияющая крупным камнем серьга – ну персонаж из оперетты, и все тут! Он так вышагивал, что я вспомнил слова из старой сказки «Обыкновенное чудо»: «Я был сияющий, величественный такой. Знатоки утверждали, что трудно понять, кто держится важнее и достойнее, – я или королевские кошки!»

– Привет, пассажир. Готов? Если готов – давай на борт, сейчас отходим. Сейчас дождусь кое-кого, и в путь. – Мессер выпустил несколько клубов дыма из своей козырной трубки и принялся снова внимательно отслеживать входящих и выходящих на причал людей.

Я медленно и осторожно преодолел узкие, хлипкие даже на вид, прогибающиеся подо мной сходни и, облегченно вздохнув, перебрался на борт шхуны. Это судно оставляло ощущение стремительности и скорости даже на первый взгляд – довольно узкий корпус, ширина которого была более чем в три раза меньше, чем длина. Две мачты торчали высоко в небо и, похоже, могли нести большую площадь парусов. Всего в команде шхуны было около десятка человек – они или суетились на палубе, что-то перетаскивая и укрепляя, или сидели на утреннем солнце, покуривая и жмурясь.

К Мессеру быстрыми шагами подошел какой-то человек с бегающими глазами и крысиной мордочкой, что-то сказал и передал пакет. Мессер кивнул, колобком взлетел по трапу на борт судна и неожиданно зычным голосом завопил:

– Все по местам! Паруса к постановке изготовить!

Команда забегала, засуетилась – я отошел к палубной надстройке, чтобы не мешать матросам.

– Поставить бизань! Фока-реи бейдевинд правого галса! Фока-шкот, фока-галс отдать! На брасы, левые! Крепить так брасы! Поставить марселя! Бизань-гик на правую! Отдать швартовы!

Шхуна наполнила поставленные паруса легким утренним ветерком, они надулись, и тихо-тихо двадцатиметровая плавающая конструкция стала отходить от причала.

Скоро мы вышли из акватории порта, и паруса до предела раздул свежий утренний ветер. Команда забегала еще активнее, и на двух мачтах выстроилась громада парусного вооружения шхуны. Она как будто опомнилась и понеслась с огромной скоростью, с шипением рассекая волны, обдавая себя и людей, бегающих по ней, брызгами соленой морской воды. Как ни странно, оказалось, что шхуна была не такой уж и валкой на волнах, скорее всего, у нее был мощный киль – мне даже подумалось, что она больше похожа не на шхуну, а на двухмачтовую яхту, сделанную по специальному заказу. Скорость ее была впечатляющей – она неслась, как быстроходный моторный катер! «Интересно, зачем простой шхуне такая скорость? Может, чтобы убегать от кого-то? – с усмешкой подумал я. – И ведь совсем не занимается контрабандой святой капитан!»

Капитан стоял за штурвалом в своей попугайской одежде, но почему-то уже не казался смешным и нелепым. Его команды были четки, движения штурвала размеренны и уверенны. Наконец, выйдя в открытое море, он передал штурвал рулевому и подошел ко мне:

– Ну что, Викор, за проезд есть чем расплатиться?

– Вот ваш золотой. Капитан Мессер, скажите, через какое время мы придем на Ранкель?

Капитан посмотрел на море, потом на небо, прикинул:

– Через час с небольшим, если не изменится погода. В море никогда нельзя ничего предсказать наверняка. Главное, нам береговую стражу не встретить – станут нос совать куда не надо, время потеряем. Может, зайдешь в кубрик? Вымокнешь тут.

– Нет… я воздухом подышу. Тут хорошо, красотища какая! – Я показал на проплывающий вдали берег.

Вид и правда был классный – берега, заросшие густым тропическим лесом, на горизонте торчат снежные вершины гор, а чуть подальше с огромного обрыва падает синий водопад, весь в брызгах воды, сияющих радугой под лучами светила… Я никогда еще не плавал на парусном судне, и мне все было ужасно интересно. Косые паруса шхуны туго натягивались свежим ветром, она как будто взлетала на волнах – я даже подумал, что, может, у нее есть какие-то приспособления типа подводных крыльев? Но спрашивать у капитана не стал – мало ли как он отреагирует на мои вопросы…

Час на палубе прошел незаметно, и вот уже все ближе и ближе остров Ранкель – возможно, там осуществится моя мечта.

– Слушай меня, Викор, ты парень крутой, насколько я знаю, но будь осторожен – это остров для ссылки каторжников. Они не имеют права оттуда выезжать, но жить и веселиться желают, как и все, потому развлечения у них совсем разнообразные. Например, вытряхнуть из штанов заезжего инвалида, забрав у него все деньги. Стража там есть, но такая же, как и поселенцы, – ссыльные, за провинности, за буйный характер, за воровство у товарищей, и чего только нет, что бы они не сделали. Будь настороже. Всякий человек, который тебе встретится, должен встречаться тобой как враг.

– А что вас-то сюда понесло, капитан? – задал я неосторожный вопрос.

– А это мое дело, парень, не суй нос, куда не надо! – Мессер недовольно выбил трубку о стойку леера и пошел к штурвалу.

Я сошел со шхуны на твердую землю – хотя я и недолго был в море, но меня немного покачивало. Шхуну встречали люди подозрительного вида, оглядевшие меня с ног до головы.

– Подскажите, как мне найти Амалона? – обратился я к одному из них, мужчине лет сорока, со шрамом через все лицо и пустотой вместо двух верхних зубов.

– В городе ищи… неужто думаешь, что я его в штанах прячу! – «весело» ответил громила, и все его прихлебатели угодливо захихикали. Он махнул рукой в сторону стоящих домов и отвернулся от убогого урода, каковым в его глазах являлся я.

Я пожал плечами и заковылял к группе домов на пригорке, перед спуском в бухту. Через минут двадцать я оглянулся и увидел, как Мессер, внизу у причала, о чем-то живо беседует с этим «веселым» человеком, размахивая руками и бурно чего-то обсуждая. Я полез дальше по глинистой дороге, усыпанной камешками. Подумалось, эта дорога, похоже, в ливень превращается в глиняный каток – грязища тут непролазная. С этими мыслями я дотащился до лавки, в которой продавали абсолютно все – от ниток и иголок до муки и сахара. В лавке было пусто, сидел худой скучный продавец и неторопливо охотился за мухами, побивая их хлопушкой, представляющей собой палку с куском привязанной на конце кожи. Хлоп… хлоп… хлоп… Скука смертная – читалось в глазах этого человека.

– Скажите, где мне найти Амалона? – отвлек я его от интересного занятия.

– Амалона? – Хлоп… хлоп… – Ну дома, наверно…

– А где его дом? – с терпением, с которым, как я слышал, надо разговаривать с идиотами, продолжил я допрос.

– Дом-то? – Хлоп… хлоп… хлоп…

Я не выдержал:

– Слышь, придурок! Я сейчас эту хлопалку у тебя отберу и тебе в зад вставлю! Отвлекись от своего гребаного занятия и скажи мне, как пройти в дом Амалона! – Я наклонился над прилавком, сгреб продавца за грудки и подтянул к себе. От него пахло рыбой и нечистым телом…

– Ну не надо так сердиться! – испуганно залепетал продавец, не отрывая глаза от моего кулака, повисшего перед его носом. – Сейчас идете вдоль этого ряда домов от порта, через пять домов будет улица – повернуть направо, и третий дом справа будет дом Амалона.

Я оттолкнул продавца и вышел из лавки под тихое шипение: