Филозоф

– Галкин.

– Галкин! Час от часу не легче… Тоже птица. Скажи на милость! Вот так финт! Галкин?

– Да-с. Фамилия несколько смешная для других. Но я привык.

– Ничего нет смешного. Мало ли эдаких, так сказать, птичьих фамилий: Воронов, Сорокин, Воробьев, Грачев, хоть бы и Орлов.

– Да-с. Все эти прозвища, конечно, все одно. Только не Орлов. А уж особливо теперь.

– Почему же это… теперь?

– Потому, что в наши времена проявились графы такие… Орловы.

– Точно, но ведь они тоже по птице орлу прозываются, как и вы по птице – галке.

– Орел и галка! – рассмеялся Галкин. – Сходствия мало.

– Немного. Но обе – птицы.

– Сказывается, видать, птицу по полету. Уж я бы никак не мог стать графом Галкиным. Смеяться бы стали еще пуще.

– Нет. Перестали бы совсем, дорогой мой, – улыбаясь добродушно, сказал незнакомец. – Вот и с Орловыми было то же. Говорили все, что очень смешно выходит: дворянин Орлов, да вдруг граф… А теперь все привыкли. Да и они-то сами привыкли, что графы… Сдается, будто и родились таковыми, и никакой перемены не было.

– Нет-с. Сами-то Орловы много изменились, как все сказывают, – заметил Галкин. – Были товарищами в гвардии, каких мало. Золотые парни. А ныне сама гордость. Увидят Орловы радугу на небе – сторонятся или нагибаются, опасаются, шапкой бы не зацепить.

Незнакомец разразился громким и веселым хохотом.

– Это вы так сами надумали? Или слышали? – воскликнул он.

– Слыхал. Да, эта притча к ним подходящая. Они страсть как горделивы и самомнительны стали.

– Нахалы! Зазнались!.. Вот что! А вы с ними знаетесь?

– Нет-с. Даже и не видал никогда.

– И не любопытствовали поглядеть?

– Да зачем же? Что же мне в них любопытного?

– А вот тогда знали бы верно и лично – правду ль про них зависть болтает.

– Так, просто повидать случая не было. А пойди я к ним в Петербург… знакомиться, мол, пришел с вами… Так ведь выгонят.

– Беспременно выгонят! – опять рассмеялся незнакомец. – А хотите, я вас познакомлю с Алексеем Григорьевичем?

– С Орловым?

– Ну, да.

– Очень вам благодарен. На что же он мне?

– Как на что? Пригодится может во всяком деле, по службе, к примеру.

– Нет… Прежде, пожалуй, я бы и рад был, – грустно вымолвил Галкин. – А теперь моя жизнь так обернулась, что я, может быть, до Питера не доеду и пулю себе в голову всажу.

– Вишь стрелок какой… Ну, сказывайте мне теперь… Отчего вы такой горячий и своенравный да гордый? К примеру сказать… Сейчас тут вот пришел лакей проезжего боярина не из последних – просить горницы уступить. А вы по нем из пистолета. Могли убить, и могло вам за это быть нехорошо. Ну-с, как же таким горячкой на свете жить? Вы завсегда такой?

– Нет-с. Никогда я ничего подобного и во сне не видал, не только не делал… А это все приключилось от московских моих бедствий.

– Каких таких бедствий? В карты проигрались? В Москве, говорят, что ни дом, то азартник живет… Какая же беда? Говорите. Вы мне полюбились, и я вам помогу, чем могу. А могу немало… Так сказать, все могу… Говорите по душе…

– Увольте. Неохота. Это дело не такое, чтобы… чужому человеку, встречному, на дороге сказывать. Хотя я вижу, вы человек богатый, а по видимости, и знатный, но в моем деле вы помочь не можете. Никто не может. Один Господь тут властен.

– И царица помочь бы не могла?

– Ну, это другое дело… Захоти царица, так, пожалуй бы, сейчас повершила все в мою пользу…

– Стало быть, не один же Господь властен в этой вашей беде, а и человеки властны… Царица ведь тоже человек. Ну, вот вы мне поведайте ваше горе. Может быть, я вам помогу.

– Нет-с. Вы не можете. Да и притом, извините меня, но я все-таки еще не имею чести знать, с кем я беседую и чей хлеб ем.

– Как меня, тоись, звать?

– Да-с. Вы не изволили мне себя назвать.

– Зовут меня так же, как и вас. Имя то же и отчество то же. А фамилия тоже по птице, только не по галке. Вот вы и догадайтесь…

– Вас звать Алексей Григорьевич?

– Да-с. А фамилия по птице.

– Воронов или Сорокин?

– Нет. И не Воробьев, и не… Ну, да что вас пытать – Орлов мне имя.

Галкин вытаращил глаза, потом двинулся и конфузливо встал из-за стола.

XVI

Галкин растерялся совершенно и молча с минуту оглядывал незнакомца с головы до ног.

– Ну, баста… А то сглазишь еще, любезнейший… встречный-поперечный, – рассмеялся Орлов добродушно.

– Извините меня, ваше сиятельство, – выговорил Галкин и взялся за мешок. – Я, право, был так расстроен. И не догадался даже спросить… Извините…

– Куда же вы… Нет, голубчик, садись и сиди. Это судьба! Начертано было в книге небес. Вот что! И пальба ваша – судьба! Я, как турки, верю в звезду человека. Вас судьба на меня натолкнула затем, чтобы я в ваше дело впутался… Ну, сказывай теперь графу Орлову, какое такое стряслось горе. Может быть, оно и поправимое. Коли тяжба из-за ябеды – правый суд найдем.

– Нет-с. Какая ябеда. Это дело сердечное…