А это вы читали?
Америка как она есть
Таратута М. Американские хроники, или Введение в капитализм. – М.: Центрполиграф, 2006.
Книга Михаила Таратуты прежде всего для тех, кто способен смотреть на мир незашоренным взглядом и пока еще не понял, но хотел бы понять, почему же все-таки Россия – не Америка. И, может быть, главное достоинство книги в том, что она заставляет думать.
Автор – известный журналист-международник,проработавший в США в течение многих лет, ведущий телепрограмм “Америка с Михаилом Таратутой” и “Русские горки” Превосходно владеющий темой не только благодаря продолжительному пребыванию в Соединенных Штатах – ему пришлось на собственной шкуре прочувствовать суровую капиталистическую действительность, будучи вынужденным делать свои программы и вообще как-то выживать без какой-либо финансовой поддержки из Москвы.
В названии книги закономерно присутствуют слова “введение в капитализм” – ее действительно можно считать учебным пособием по данному предмету. На конкретных примерах, отражающих результаты своих многочисленных контактов с представителями самых разных слоев американского общества, Таратута показывает, что же представляет собой современный капитализм. Круг затрагиваемых тем – широчайший: работа и карьера, семья, быт, отдых, здравоохранение,отношение к детям, инвалидам, животным, феминизм, полиция, тюрьмы, американская история… Однако апологетикой и не пахнет – автор подмечает и несуразности в американском законодательстве, и доведение до полного абсурда некоторых вполне разумных идей вроде женского равноправия. И все же хорошего у якобы тупых, наглых и самодовольных, как многие наши соотечественники полагают, американцев на поверку оказывается несравненно больше, нежели плохого. Ну, вот хотя бы законопослушность. Любой гражданин США может быть уверенным в том, что закон реально работает и одинаков для всех – от президента страны до последнего бродяги. Ничего похожего на традиционное российское: “Закон – что дышло…” и громкие декларации нашей родной власти о “диктатуре закона”. Или – неизменное внимание к слабым, тем, кто физически не в состоянии “выплыть”.
Напоследок автор предостерегает читателя от соблазна сравнивать Америку и Россию: “Как сравнить взрослого мужчину и подростка в период полового созревания? Америка живет устоявшимися законами, устоявшимися понятиями и институтами, а наша страна на протяжении последних двадцати лет постоянно меняется. Сегодняшняя Россия не похожа на себя пятилетней давности, и, скорее всего, будет иной к концу нынешнего десятилетия”.
Да, сегодня ругать Америку считается едва ли не хорошим тоном. Диковинный хор исламских фундаменталистов, европейских интеллектуалов и наших отечественных ура-патриотов слаженно обличает “мирового жандарма”, упрямо пытающегося установить новый всепланетный порядок и осчастливить неблагодарное человечество по собственному имперскому разумению. И хотя поводов для справедливой критики в свой адрес Соединенные Штаты действительно дают более чем достаточно, выплескивать вместе с грязной водой даже не очень красивого, на первый взгляд, ребенка по меньшей мере негуманно. К тому же, если присмотреться повнимательней, этот самый ребенок оказывается не таким уж уродом, а в чем-то даже гораздо симпатичнее тех, кто норовит его выплеснуть, невинно вопрошая при этом: “А был ли мальчик?”
Чтобы чужие боялись
Мур М. Где моя страна, чувак? Америка, которую мы потеряли. – М.: АСТ; ЛЮКС, 2004.
К тому, что делает Майкл Мур в кинодокументалистике и публицистике, трудно оставаться равнодушным – его работы вызывают или восхищение, или полное неприятие. Поэтому обладатель “Оскара”, удостоенный “Золотой пальмовой ветви” последнего Каннского кинофестиваля за фильм “Фаренгейт 9/11”, считается скандалистом номер один в Голливуде и – с точки зрения нынешних американских властей – едва ли не главным врагом государства.
“Где моя страна, чувак?” – уже вторая книга Мура, посвященная политике Джорджа Буша (первая, “Тупые белые мужчины”, в течение 50 недель находилась в списке бестселлеров газеты “Нью-Йорк таймс”, причем 8 недель занимала в нем верхнюю строчку.).
Автор открыто позиционирует себя как непримиримого противника режима республиканцев и видит свою главную задачу в том, чтобы ни в коем случае не допустить переизбрания нынешнего президента на второй срок. Это дает повод оппонентам обвинять Майкла Мура в демагогии и популизме и называть книгу “Где моя страна, чувак?” предвыборной листовкой, разросшейся до размеров книги. Однако обвинения эти выглядят не слишком убедительно. В отличие от того, что пишет сам Мур.
А пишет он о вещах, крайне неприятных для хозяина Белого дома: о давних связях между семейством Бушей и династией, правящей в Саудовской Аравии; о личных “нефтяных” интересах президента и едва ли не каждого видного члена его команды (каковые интересы во многом определяют внешнюю стратегию сверхдержавы); о необъявленной войне властей против среднего класса, против бедных, против женщин, против тех, кто не согласен с идеей о мировом господстве США. С фактами в руках автор доказывает необходимость коренных изменений в государственной политике и предлагает конкретные пути достижения цели.
Доверительный тон, типично американский раскованный стиль делают книгу, что называется, читабельной. Даже неприкрытое ерничанье, например, избрать президентом страны знаменитую телеведущую Опру Уинфри или киноактера Тома Хэнкса не раздражает, а лишь вызывает запрограммированную автором улыбку. И тут же следует переход к обсуждению достоинств уже вполне серьезного кандидата – генерала Уэсли Кларка (кстати, в сентябре 2003 г. Мур действительно обращался к Кларку с просьбой выставить свою кандидатуру).
Ну, а что касается “Антипатриотизма” Майкла Мура, то его противники очень далеки от истины. И особенно хорошо должны это понимать российские читатели – граждане страны, в которой злейшими врагами государства и попросту сумасшедшими объявлялись слишком многие, по-настоящему болеющие за свою страну – от Радищева и Чаадаева до Сахарова и Солженицына. Иногда действительно необходимо бить своих, чтобы чужие боялись (точнее, уважали).
Остается только повторить вслед за обозревателем газеты “Индепендент”: “У Майкла Мура есть ум, юмор, дерзость и искренняя преданность своей стране – короче, все, чего нет у современных американских политиков”.
В поле притяжения двойной звезды
Вишневский Б. Л. Аркадий и Борис Стругацкие: двойная звезда. – СПб.: Terra Fantastica, 2003.
Книгу Бориса Вишневского можно без колебаний назвать настоящей удачей автора. И дело, разумеется, не в том, что практически любому изданию, имеющему хотя бы некоторое касательство к АБС (общепринятое среди истинных поклонников обозначение Аркадия и Бориса Стругацких), обеспечен как минимум читательский интерес. В безбрежном море литературы, посвященной творчеству знаменитых фантастов, работа Вишневского напоминает обитаемый остров, ступив на который отчетливо понимаешь, насколько же трудно быть богом в окружении хищных вещей века.
Чувствуется, что структура книги тщательно продумана, все ее части органично связаны одна с другой, работают на общий замысел. А замысел сам по себе достаточно прост: с максимально возможной точностью создать портрет любимого несколькими поколениями читателей замечательного писателя АБС. Что ж, выполненная в абсолютно реалистической манере картина удалась на славу – захватывает книга почти так же, как романы самих Стругацких.
Безусловно, портретисту повезло по-крупному: судьба подарила ему роскошь многолетнего личного общения с Борисом Натановичем Стругацким, Данное обстоятельство оказалось необходимым и достаточным условием написания “Двойной звезды” – без него, по признанию самого автора, об этом просто не могло быть и речи.
Основное содержание книги составляют три главы: “Биографическая”, “Миры братьев Стругацких” и “Невеселые беседы при свечах”. Первая, соответственно названию, представляет собой историю жизни Аркадия и Бориса Стругацких, рассказанную каждым из братьев, – своего рода общую автобиографию. При этом записи воспоминаний уже ушедшего из жизни старшего, Аркадия, дополняются и уточняются младшим. Наверное, это самая грустная часть книги – мало кого, например, может оставить равнодушным рассказ о попытке Аркадия с отцом выбраться из осажденного Ленинграда по Дороге жизни, превратившейся для Натана Стругацкого в дорогу смерти.
Вторая глава, по всей видимости, должна показаться наиболее привлекательной для основной массы поклонников АБС. Она включает размышления автора книги о главных, “знаковых”, с его точки зрения, произведениях мэтров, сопровождаемые обширными комментариями Бориса Стругацкого. Следует заметить, что оценки последнего далеко не всегда совпадают с мнением Вишневского, и это придает книге дополнительную стереоскопичность.
Ну, а что касается людей, всерьез интересующихся политикой, то их, безусловно, привлечет третья, самая объемная часть книги – запись бесед автора с Борисом Стругацким, состоявшихся в 1992 – 2002 гг. Речь в них идет не только о литературных, но и о вполне жизненных проблемах. Круг затрагиваемых тем чрезвычайно широк: взаимоотношения власти и общества, свобода слова и свобода человека вообще, терроризм и антиглобализм. При этом автор оказывается достойным оппонентом своего собеседника – знаменитого “Социального” фантаста, очень убедительно аргументируя собственную позицию. Характерно, что Стругацкий неизменно выглядит куда большим оптимистом, чем его визави. И неожиданно вспоминается мудрый печальный Лец: “Человек, идущий на зеленый свет, до конца верит в свою правоту”.
Путеводитель по полю брани
Арбатский Л. А. Ругайтесь правильно, или Довольно толковый словарь русской брани. – М.: Яуза, ЭКСМО-Пресс, 1999.
Оказывается, правильно ругаться тоже надо уметь. Причем все оказывается не так просто, как можно было подумать. Как справедливо заметил классик, “выражается сильно российский народ”. Однако при этом Николай Васильевич не уточнил, насколько правильно наш народ это делает. Правильно – не в экзистенциальном или онтологическом смысле (здесь-то двух мнений быть не может), а в чисто филологическом. Хотя в области ракетостроения, енисееперекрытия, а также балета мы несколько сдали позиции, зато пальму первенства по части сквернословия у нас, похоже, пока никто отнять не в состоянии. Тем не менее, чувство законной гордости по данному поводу не должно вызывать самоуспокоения – почивающего на лаврах раньше или позже обойдут. Некоторые тревожные тенденции уже просматриваются: пресловутое “поколение П” не только выбрало чужой прохладительный напиток, но и в массе своей почти утратило славные национальные языковые традиции, используя в своем лексиконе, в лучшем случае, десяток ругательств. Причем, весьма примитивных, вроде “блин” или чрезвычайно уродливых, типа “факаиться”. С учетом вышеизложенного актуальность книги с названием “Ругайтесь правильно” сомнений не вызывает.
Вообще-то словари, как правило, не предполагают “сквозного” прочтения – к ним обращаются в случае необходимости. Однако произведение Л. Арбатского – не совсем обычный словарь. Возможно, даже единственный в своем роде. И дело не только в том, что, в отличие от многочисленных словарей русской нецензурной брани, изданных у нас в последние годы, он не содержит ни одного матерного ругательства. Кроме того, автор, по принципиальным соображениям, не включил в словарь уничижительные клички, связанные с национальной принадлежностью.
Главная особенность книги в том, что в ней органично сочетается строго научный подход (дается толкование слова, его этимология, примеры правильного и неправильного употребления) с живым и остроумным изложением. В результате каждая словарная статья превращается в в хорошо отделанную миниатюру в жанре занимательной филологии, где-то ироничную, где-то грустную, а порой и довольно ехидную. Таким образом, успешно претворяется в жизнь плодотворный принцип обучения путем развлечения.
Вероятно, не слишком искушенный читатель не всегда заметит плавный переход от настоящего “серьеза” к излагаемой (опять же на полном серьезе) шутливой этимологической версии. Да и что за беда! Ведь не филологам же книга в первую очередь предназначается. А что касается профессионалов, то автор уже в предисловии честно предупреждает: “Филологам пользоваться словарем не рекомендуется во избежание ущерба для здоровья (психогенных реакций).
Все ругательства в словаре классифицируются с использованием индексов степени оскорбительности:
“(с. о.) – смертельное оскорбление (нанесение с. о. связано с риском получения травм мягких тканей лица; рекомендуется для заочного применения).
(б. г.) – бытовая грубость (для применения на кухне коммунальной квартиры, в общественном транспорте, на рынке, в семейных конфликтах, в политической, литературной и научной полемике).
(м. п.) – мягкое порицание (уместно в дружеском общении, в разговорах с детьми, младшими научными сотрудниками, инспекторами ГАИ и другими морально незащищенными и легкоранимыми объектами).
(д. л.) – детский лепет (ругательства из лексикона дошкольников и детей младшего школьного возраста)”.
Понимая, что жизнь не стоит на месте, автор специально подчеркивает: “Индексы оскорбительности ругательств приняты по состоянию на середину 1998 г. Классификация условна и относительна. Степень тяжести оскорбления в каждом случае зависит от от конкретной ситуации”.
Приведенная цитата в полной мере характеризует основательность подхода составителя словаря к поставленной задаче. Можно еще добавить, что в списке использованных источников – дюжина вполне серьезных книг от Даля и Ожегова до солженицынского “Русского словаря языкового расширения” и “Словаря московского арго” Елистратова, от классического “Условного языка петербургских мошенников” до современного издания “Блатняки и феня”, выпущенного российским МВД. Ну, а если бы перечень включал и источники, использованные для иллюстрации словоупотребления, общее число их, похоже, перевалило бы за сотню. Диапазон широк чрезвычайно – от древнерусских летописей до губермановских гариков.
Самое сложное при написании рецензии на эту книгу – удержаться от неумеренного цитирования. Здесь тот случай, когда можно цитировать почти навскидку, беря наугад едва ли не каждую из 216 статей. Вот одна из них, отнюдь не самая “ударная”, зато самая короткая:
“Экстремист (с. о. в политической полемике) (м., -истка – ж.) – буквально: бешеный фанатик, осатанелый изувер, крайне радикальный псих, исповедующий необходимость террора и насилия для осуществления своих идиотских (см. идиот) политических целей.
Однокоренное слово экстремизм – политическая практика, допускающая при необходимости стирание Земли в порошок с целью доставить неприятность своим политическим оппонентам. Экстремизм бывает двух направлений: правый и левый, в зависимости от того, каким полушарием мыслит данный Э. – правым или левым. Роднит оба эти направления то, что упомянутые полушария не являются полушариями головного мозга.
(От латин. extremus, что означает “крайний” В Древнем Риме римляне, занимая очередь за билетами на представление в Колизее, спрашивали: “Извините, кто тут extremus?” По другой версии, слово Э. произошло от латинского “excrementum” – “испражнения”, “экскременты”. Тогда правильнее было бы произносить “экскремист”, а не “экстремист”.)
Книгу “Ругайтесь правильно” можно уверенно рекомендовать самой широкой читательской аудитории, от учащихся 5-6 классов общеобразовательных школ и гимназий до работников промышленности и сельского хозяйства, руководителей силовых структур и членов Федерального собрания. При чтении следует неукоснительно соблюдать оговоренные автором в предисловии правила пользования словарем, особенно Главное правило: “Запрещается относиться чересчур серьезно ко всему, сказанному выше, а также ниже”.
Позавчерашние пирожки
Брюс Поллинг. Энциклопедия скандалов. От Байрона до наших дней. Пер. с англ. – М.: Вече, Персей, 1997.
Издательская аннотация к “Энциклопедии скандалов” Брюса Поллинга начинается фразой: “Такую книгу давно ждали российские читатели”. Подобное утверждение сразу воспринимается как явный перебор. И это ощущение усиливается в процессе чтения.
Поначалу все идет хорошо – почти как у неунывающего персонажа старого анекдота, который долго падал с крыши Эмпайр Стейт Билдинг. Во введении Поллинг дает следующее определение скандала: “… поступок или поведение, которое вызывает в обществе потрясение и, будучи обнародованным, может серьезно повредить репутации человека”.
Продолжая общие рассуждения, автор выделяет две основные причины неизменного интереса к скандалам: глубина разоблаченного притворства и захватывающая развлекательность. Цитирует Говарда Куртца из “Вашингтон пост”, сочинившего инструкцию к правилам игры вашингтонских журналистов “в скандалы”: “Обозначь скандал – получишь три абзаца. Приправь скандал сексом или громким именем – получишь пять абзацев. Раскопай дело о крупной растрате – получишь доступ на первую полосу. Разнюхай скандал, который питает политические распри, – воспаришь прямиком на журналистские небеса”. Что называется, умри – лучше не скажешь.
Объясняя принцип отбора материала для своей “Энциклопедии”, Поллинг пишет: “…мой выбор обусловлен скорее развлекательными, нежели обучающими мотивами, но все же я надеюсь, что любой, осиливший книгу до самого конца, будет лучше понимать человеческую природу”.
Отметив по ходу дела, что для понимания человеческой природы все-таки полезнее читать Достоевского, а также Фрейда и Адлера, на худой конец – популярные книжечки по психологии, посмотрим, как в данном случае обстоит дело с развлекательностью.
С учетом специфики произведения понятно, что автор работал в основном ножницами (как справедливо отмечается в аннотации, “все скандалы показаны автором через призму реальных документов”). Структура книги незатейлива: небольшие фрагменты, в основном, из газетных статей (иногда – книг, писем, дневников и т. п.), каждый из которых сопровождается кратким комментарием составителя. Таким образом, вопрос отбора материала был, по сути, первостепенным.
По замыслу, в предлагаемом обширном меню (всего в “Энциклопедии” описано 127 скандальных историй) каждый найдет то, что ему по вкусу. Отведаем…
Эпизод первый. Фигуранты – лорд Байрон и леди Каролина Лэм, жена будущего премьер-министра. Приводится отрывок из письма великого поэта и не менее великого сердцееда отвергнутой женщине… Интересно, поскольку все-таки – Байрон…
Эпизод второй. 1816 год. Ссора между лордом Букингемом и сэром Томасом Харди. Лорда обвинили в авторстве анонимных оскорбительных писем к супруге сэра. Толком так ничего и не выяснилось… Возможно, было интересно некоторым эсквайрам первой четверти XIX века.
Эпизод …надцатый. 1902 год. Полковник Майнерцхаген, один из известнейших охотников на крупного зверя в Восточной Африке, отличавшийся любовью к низшим приматам, путешествуя из Рангуна в Момбасу, пресек жестокое обращение команды корабля с обезьянкой… Ну и что?!
Видимо, кое-кто уже догадался, к чему я клоню. Чтобы скандал воспринимался как скандал, должно соблюдаться некое “единство времени и места” для объекта и субъекта – участников события и зрителей. “Чужой” или значительно удаленный по времени скандал перестает быть скандалом как таковым, превращается в более или менее заметный, а чаще – совершенно незначительный исторический эпизод. Поскольку теряет свою сущность —захватывающую развлекательность.
Брюс Поллинг делал свою книгу в расчете на англоязычного читателя, поэтому ориентировался, естественно, почти исключительно на англо-американскую периодику. Из всей богатейшей (в том числе и на скандалы) российской истории выбран единственный эпизод: телесные наказания русских крепостных девушек – по воспоминаниям Александра Герцена. Плюс больше французский, чем российский, скандал, связанный с провалом “Весны священной” Стравинского в Париже. Плюс еще два английских, некоторым образом затрагивающих СССР: разоблачение группы Кима Филби и дело Профьюмо, в котором в эпизодической роли участвовал некий капитан Иванов.
Описанный в “Энциклопедии” скандал 1992 года вокруг Билла Клинтона (связанный еще с Дженнифер Флауэрз), с точки зрения российского обывателя, может считаться полноценным скандалом. Не только потому, что фигурант – президент США, но и поскольку он – почти наш, “друг Билл”. А вот если бы сексуальная история, подобная клинтоновской, случилась, допустим, с мало кому в России известным королем Испании или премьером Госсовета КНР – это уж извините. У вас своя свадьба, у нас – своя. Нам и собственных скандалов хватает, можем даже поделиться.
Надо полагать, и на том берегу точно так же рассуждают. Допустим, скандал вокруг Чубайса им, в их американии, кое-кому и интересен, поскольку А. Б. там некоторые, не самые последние люди неплохо знают. А, скажем, Валентин Ковалев с его то ли реальными, то ли виртуальными банными похождениями – ну ни капельки никому, кроме собственных сограждан, не любопытен. Да и своим-то – лишь пока министром юстиции был.
Опять же, история, связанная с Салманом Рушди, стала для нас настоящим скандалом лишь после того, как “Сатанинские стихи”, намечавшиеся к изданию в “Лимбус-пресс”, благоразумные питерцы передумали печатать.
Вообще, хороший, настоящий скандал можно уподобить горячему – что называется, с пылу с жару – пирожку. Но то, что казалось соблазнительно аппетитным вчера, не вызывает гурманского энтузиазма сегодня. Хотя можно, конечно, и разогреть. Ну, а уж если вам подсовывают даже не вчерашние, а явно позавчерашние пирожки, для которых процесс черствения зашел слишком далеко, – совсем тоскливо. Поскольку данный шедевр кулинарного искусства изначально не предназначен для внутреннего употребления в виде оригинального сухаря с начинкой, после предварительного размачивания в горячем чае. Такие вот кулинарно-гастрономические аналогии.
Может быть, самое занятное в книге – неожиданно возникающие параллели с днем сегодняшним. Читаешь про скандал начала ХХ века, связанный с с нападками Теодора Рузвельта на американскую прессу и видишь, что его слова до смешного похожи на то, что произнес буквально на прошлой неделе президент Ельцин по поводу освещения “рельсовой войны” российскими СМИ.
И еще к вопросу о “захватывающей развлекательности”. Несмотря на громкие имена, мелькающие на страницах, и в меру пикантные подробности отдельных эпизодов, “Энциклопедия” в значительной своей части откровенно скучна. Причиной тому не только полная окаменелость “пирожка”, но и его изначально невысокие вкусовые качества. Кое-кого из авторов текстов – репортеров скандальной хроники – следовало бы просто уволить за профнепригодность. До нынешних российских мастеров жанра им – как Дженнифер Флауэрз до Клинтона.
Ну, а в том, что данный джентльменский набор пирожков будет бойко раскупаться, – сомнений нет. Завлекательное название, красивый целлофанированный переплет…
Купившим – приятного аппетита!
Юмора честное зерцало
Дмитриев А. Социология политического юмора. – М.: РОССПЭН, 1998.
Политический юмор в нашей стране всегда был предметом пристального внимания очень серьезных людей. И даже – более чем серьезных организаций. Правда, отношение этих товарищей и представляемых ими учреждений к объекту изучения было весьма специфическим: результаты их исследований находили отражение не в научных публикациях, а в документах с соответствующим грифом. После чего следовали вполне определенные конкретные действия, в результате которых многим остроумным людям становилось совсем не до смеха.
В те, не столь уж далекие времена представители общественных наук, считавшиеся, в отличие от писателей, рядовых инженеров человеческих душ, главными инженерами этих самых душ, сеяли и молотили исключительно разумное, доброе и вечное, вернее, то, что считалось таковым.
Пришли другие времена, взошли иные семена. Грандиозные изменения коснулись всех сторон жизни. В частности, анекдоты, которыми раньше можно было поделиться вполголоса с самыми надежными друзьями, с непременным добавлением: “Одна сволочь в трамвае рассказывала”, теперь издаются в таком количестве, что почти перестали покупаться. А бывшие обществоведы, именуемые ныне политологами и социологами, уже ничего не сеют, а лишь добросовестно исследуют ростки нового, а также еще не забытого старого.
