Путь

– А чё? У нас в школе была учительница, так от неё постоянно воняло потом и кошками, мы её Стинки звали, – попыталась обелиться Марго. – Тоже рядом было невозможно находиться.

– Ничем от этой не воняет, просто она какая-то не такая. То ли у неё завышенная самооценка, то ли она слишком приторная: улыбается чё-то, льстит, лебезит, видно, что всё у неё не по-настоящему. И ещё она постоянно жалуется – на погоду, на друзей, на парня, который её бросил, на родителей, на правительство даже. Просто вынос мозга, девки!

– И как ты с ней общаешься?

– Да никак! Я её просто отсекать начала, поняли? Отсекать! А она мне знаете чё? Ты, мол, такая-растакая, бестактная. А я ей знаете чё? Я ей – ладно, пусть я бестактная, а ты тогда какая – тактная что ли? – все хохотнули, а Алиса продолжила, подметив, что Светка даже не улыбнулась. – Она тогда и завиляла. Я ей говорю – и без тебя, мол, дел по горло, с подругами раз в месяц вижусь…

– Да, послушай, кстати! – щелкнула пальцами Марго, – ты нас точно забывать начала!

– Девки, да некогда мне!

– Вот она, дружба-то вылазит!

– С этой у тебя есть время, значится?

– Да-да, да-да! А с нами, значит, уже нет?

– Да, блин, я сама уже жалею, что с ней встретилась! Я аж ощущала, как она высасывала мою душу. Я серьёзно, девки! Она в меня вцепилась, что есть мочи, мы же друзья, говорит! Я говорю – какие друзья, ты чё, краля, берега попутала? Мы с тобой не подруги. Женская дружба – это нечто другое, чем у нас с тобой.

– Я вообще считаю, что многие думают, будто дружить – это нести друг другу горы всякой ненужной пурги. Мне кажется…– начала, было, Светка.

– Так ты просто Мышка, – со смехом перебила её Алиса. – И если ты всегда молчишь и выслушиваешь, то это же не значит, что все должны быть на тебя похожи?

– Главное – это выслушать и дать дельный совет, – вдруг раздался с галёрки голос Риты, и её чёрные миндалевидные глаза сомкнулись, словно подтверждая это.

– Ой, какая ты прям умная, – сразу отреагировала Алиса. – Главное, не перепутать совет с нравоучением, да ведь?

Рита промолчала, покосившись.

– А ты, Мыша, запомни, что всем присутствующим на твои проблемы насрать сто куч, – снова обернулась к Светке Алиса. – У каждого, копни только чуть, сразу найдутся тысячи отговорок, чтобы не помочь, когда будет нужно. Помяни моё слово!

– Ты набухалась что ли? – неприязненно встряла в разговор рыжеволосая Ия.

– А чё это? – дерзко ответила ей Алиса.

– Много лишнего ты говоришь, бабёшка.

*

– Не любитель я много говорить, ребята. – Алекс погладил себя рукой по подбородку, что-то обдумал и высказал. – Да что там скажешь на глазок, про здоровье-то? Нужна же проверка. А распространятся о том, чего не знаешь, да ещё в отношении других людей – это большая ошибка, не так ли? – тактично ушел от ответа Алекс, глядя на Мирона.

– Ты это верно сказал, – помолчав, веско произнес пьяным голосом Мирон. – Давно с Атталом двигаешься?

– Да как сказать. Я бы, может, и поделился сроками, но разные люди в них вписаны, у всех свои дела, свои секреты. Сказал одному, ушло другому, а третий сделает выводы. Так ведь по жизни?

Алекса несло.

– Да, братан. В точку задвинул! Дай пять, – протянул ему лапу Мирон. – В нашем деле язык должен быть короткий, а ум – длинный, так Аттал Иваныч говорит.

– Вот-вот, – важно покачал Алекс головой, – и в этом мы с ним тоже солидарны.

– А ты по жизни в какую сторону пылишь?

– Что? Не понял. – Выбился из темы Саша.

– Откуда халву берешь? – встрял Нипель.

– Каку халву? – почти растерялся Алекс.

– Ты чем занимаешься? – пояснил Сэм.

– А! Я вообще-то… вообще… доктор.

– Кто? – в упор вытаращился Мирон.

– Айболит? – заплёл языком Нипель.

– Что болит? – недопонял магистр.

– Да не. Я так. Шутейно, – отъехал, было, Нипель, отворачиваясь и вихляя, словно на шарнирах, но не смог удержаться от любопытства. – Ты нерусский что ли?

– Знаете, меня часто об этом спрашивают, – рассмеялся Алекс. – Мой папа русский, но он поздно узнал о моем существовании. Да, так тоже бывает, – парень грустно покивал головой. – В общем, мы с ним познакомились, когда мне было лет десять, но это долгая история, и не нужно о ней здесь. А мама родилась в Македонии, в горах, она по национальности гречанка, и вся мамина, ну то есть наша семья – греки, я с ними вырос, поэтому иногда не въезжаю в русские шутки. Есть такое. Но так-то я в основном русский, – сбивчиво объяснил Алекс и прищурил красные глаза.

– Ладно, братан, всё понятно, – расслабился Мирон. – Бухнёшь с нами?

– Да, чё не бухнуть, пацаны, – улыбнулся Алекс. – Давайте бухнём!

– Точно русский, – хлопнул по колену и захохотал Нипель.

*

– Аська, ты нерусская что ли, нормальных слов не понимаешь? Ты достала уже парня теребить! Отпусти его, чего ты исполняешь! Он же от тебя насовсем ушёл, зачем ты его опять к себе недавно звала? – втолковывала соседке Ия, зажав полотенце крестом под грудью. – Что ты его маринуешь, как томат в банке? Уже мне, Алька, уже мне его жалко становится. Перестань ты его ерошить, в конце концов! – с наездом высказывалась рыжеволосая девушка.

– Курочка, очнись, да какое твое дело вообще? – пощёлкала пальцами Алиса, будто проверяя подругу на вменяемость.

– Так ты определись с пациком* (парнем, молодым человеком)!

– А тебе-то какая разница, дружочек! – ехидно произнесла Алиса.

– Может, тут, знаешь ли, ещё есть желающие с ним поближе сойтись, так сказать, – внезапно ответила глупостью Ия.

– И кто же эти желающие? – затаила дыхание и понизила голос Алиса.

– Да вот есть такие! – поглядела на неё шальными глазами обнюханная Ия и вытерла пот со лба.

– Ты что-ль? – зло бросила Алиса.

– Пусть даже и я! – дерзко ответила Ия. – А Нипель возражать не будет, ты ведь знаешь, ему наплевать! – она повысила голос и явно играла на публику.