Русский рубль за время войны и революции

Русский рубль за время войны и революции
Евгений Алексеевич Преображенский

Е. Преображенский

Русский рубль за время войны и революции

Настоящая статья по своему содержанию связана с моими статьями в «Правде» под названием «Торговля, спекуляция и падающая валюта» («Правда» от 9 и 18 января и 11 марта), являясь их продолжением. Обе статьи составляют две главы из подготовляемой к печати книги о системе хозяйства Советской России. Я печатаю настоящую статью до окончания всей работы ввиду крайней злободневности рассматриваемого здесь вопроса.

–

История нашего бумажно-денежного обращения за время войны и революции и в частности движение курса нашего рубля являются полнейшим экспериментальным подтверждением правильности тех теоретических положений о торговле и падающей валюте, которые были изложены мною в «Правде». Бумажно-денежное обращение России потому представляет огромный интерес для изучения и хороший пробный камень для каждой теории бумажных денег, что почти четыре года страна представляла из себя в хозяйственном отношении замкнутый круг, влияние мировых хозяйственных процессов было исключено, и законы изменения бумажной валюты и все сопутствующие явления мы можем наблюдать в чистом виде. Общественные науки и в том числе политическая экономия отличаются, например, от химии тем, что метод экспериментального изучения для них недоступен. Наоборот, выпадение России из орбиты мирового хозяйства создало возможность как бы огромного эксперимента в области изучения законов денежного обращения, давая редкий случай проследить все изменения в валюте внутри данного хозяйственного комплекса, со сведением на-нет осложняющего действия мировых хозяйственных процессов. Правда, у нас были и свои внутренние осложняющие моменты, – прежде всего натуральные взаимоотношения внутри государственного хозяйства и отчасти во взаимоотношениях государственного хозяйства с мелким товарным производством. В этом смысле эксперимент недостаточно «чист» для изучения законов бумажно-денежного обращения чистого товарного хозяйства. Но если мы вспомним, что истекший год был годом перехода от натуральных форм государственного хозяйства к денежным, а внешние торговые сношения были еще за это время ничтожны и влияние их на внутренний товарообмен было и того меньше, то материал для чистого эксперимента имеется налицо.

Рассмотрим движение курса нашего рубля, начиная с момента войны, и проследим влияние на темп его падения всех основных факторов, держащих в своих руках судьбу валюты в стране.

После объявления войны царское правительство приостановило свободный размен кредитных билетов на золото, ввело принудительный курс на кредитные билеты и в сущности превратило эти билеты в бумажные деньги. С этого момента мы можем считать начало истории нашего бумажного денежного обращения времени войны и революции, последняя глава каковой истории еще не скоро будет написана.

С начала войны, т.-е. с июля по 1-е января, царское правительство к 1.633 миллионам кредитных билетов, имевшихся в обращении до войны, прибавило еще сумму в 1.397 миллионов. Всего в обращении бумажных денег к 1-му января 1915 года было 3.030 миллионов. Это увеличение эмиссии заметного влияния на курс рубля и на цены не оказало. Мы рассмотрим вторую половину 1914 года и весь 1915 год сразу и постараемся проследить действие всех факторов, влияющих на курс рубля, по очереди. Тогда суммарный результат, получающий свое отражение в курсе, представится нам, как равнодействующая разных сил, действующих в различных направлениях.

Начнем с важнейшего фактора, т.-е. с выпуска бумажных денег. В 1915 году было выпущено бумажных денег на сумму 2.586 миллионов, что, вместе с выпущенными во второе полугодие 1.397 миллионами, дает увеличение денежной массы за полтора года в 3.983 миллионов. До войны, как мы видели, в обращении было 1.633 миллиона. Таким образом общая денежная масса увеличилась в 3,4 раза. Если бы все остальные факторы остались без изменения, то это должно было бы обесценить рубль примерно в 3,4 раза. В действительности же курс рубля понизился значительно меньше. Внутри же страны курс рубля пал всего до 59–60 коп. вместо падения в 3,4 раза или приблизительно до 30 коп. И это несмотря на то, что находившееся на руках золото исчезло из обращения в фонд накопления и таким образом сократило возможный размер денежного накопления в бумажной форме. Кроме того, из обращения стали исчезать и серебряные и медные монеты, имевшиеся в количестве 142 миллионов, и кроме того несколько десятков миллионов, выпущенных вновь за рассматриваемый период.

Возьмем другой мощный фактор, влияющий на валюту, т.-е. состояние производства и размеры товарооборота. Быть может, этот фактор со времени войны влиял на повышение?

Ничего подобного. Наоборот, массовые мобилизации на войну привели к уменьшению продукции ряда предприятий, работавших на рынок. Переход ряда предприятий к работе на оборону приводил к тому, что огромное количество ценностей, раньше выбрасывавшихся на рынок, теперь прямо с заводских складов стало притекать в склады военного ведомства. Кроме того, огромное количество товаров, необходимых для армии, принудительно закупалось военным ведомством, без выхода их на рынок, а расчеты давались в большинстве случаев не столько наличными деньгами на всю сумму, сколько безденежным путем, обязательствами государственного казначейства и проч. Таким образом размеры товарного оборота в стране вообще и размеры денежных расчетов в отношении той части продукции, которая теперь шла для нужд фронта, сокращались. Кроме того, уже явственно обнаружилось развитие спекуляции, задержка товаров от реализации и сокращение поэтому товарооборота по этой причине. Насколько было велико это сокращение и каково его числовое выражение, мы не знаем и это не поддается точному учету. Но вряд ли будет преувеличением предположить, что за полтора года войны товарооборот сократился по крайней мере на одну треть. Если прибавить этот фактор к предыдущему, то мы должны были бы иметь падение курса рубля еще процентов на 30, т.-е. курс рубля должен был бы быть не 60, каковым он был к 1 января 1916 г., а примерно 19–20 коп.

Теперь нам остается рассмотреть действие трех факторов, от которых мы абстрагировались и которые должны явиться ключами для объяснения поразительно малого падения курса рубля, т.-е. факторов быстроты оборота денег, накопления и безденежных расчетов.

Что касается быстроты оборота денег, то вследствие начавшегося падения валюты этот оборот не мог стать более замедленным, так как никаких побудительных мотивов к этому не могло быть. Возможно было бы ожидать обратного, т.-е. увеличения быстроты оборота вследствие начавшейся спекуляции, начавшейся задержки торгового капитала в товарной форме, вызванной ростом цен и уменьшением предложения товаров от производителей, поскольку дело идет о промышленности. Но так как падение валюты было незначительным и темп падения пока еще весьма медленный (в сравнении с дальнейшим), то этот фактор без большой погрешности мы можем совсем исключить из рассмотрения, приняв его равным нулю.

Остается поэтому рассмотреть факторы накопления и безденежных расчетов и в них искать разгадки проблемы. Что касается фактора накопления, то накопление отчасти поддается цифровому учету за это время.

С начала войны до 1 ноября 1916 года количество вкладов в государственном банке увеличилось на 647 милл., в сберегательных кассах на 633 милл. и в частных банках на 1.000 милл., а всего на 2.230 милл. Насколько это накопление было необычным по своим размерам и темпу, можно видеть хотя бы из такой справки. За десятилетие с 1903 по 1913 г.г. сумма вкладов в сберегательной кассе возросла с 784 до 1.594 милл., т.-е. на 103 %, или в среднем на 81 милл. в год. С 1 июля 1914 г. по 1 июля 1915 г., т.-е. за год войны, денежные вклады увеличились на 430 милл., т.-е. обнаружили годовой рост в пять раз больше средней за предыдущее десятилетие.

Текущие счета и вклады в госуд. банке, частных сберегат. кассах, обществах взаимн. и мелкого кредита были

1 января 1914 г. – 6.111 милл.

1 января 1915 г. – 6.821 милл.

1 ноября 1916 г. – 9.273 милл.

Таким образом накопление достигло за один 1915 год суммы 2.452 миллиона, а с прибавлением 2 полугодия 1914 г. до 2.700 милл. Правда, было бы неправильно вычесть целиком эту сумму из суммы эмиссии и затем вычислить, как это должно было бы задерживать падение валюты. Не надо забывать, что вклады не лежат в соответствующих кредитных учреждениях без движения. Они бросались банками, как в торгово-промышленный оборот, так и обращались на покупку облигаций государственных займов. И в том и в другом случае бумажные деньги появлялись снова в каналах денежного обращения, а не находились в связанном состоянии. Но, во-первых, известная часть вкладов, в качестве оперативного резерва кредитных учреждений, всегда находилась в наличности в кассах, следовательно, находилась в связном состоянии. С другой же стороны определенная часть накапливаемых в бумажно-денежной форме средств никогда не поступала в кредитные учреждения в виде вкладов и хранилась в домашних «банках» населения. Это особенно относится к крестьянству, которое, освободившись от 10 миллионов едоков, призванных в армию и содержавшихся за счет казны, и имея сбережения благодаря уничтожению продажи водки, значительно увеличило приходную часть своего бюджета, но денежные сбережения, вследствие непривычки вносить свободные средства в кредитные учреждения или вследствие недоверия к ним, хранило у себя на руках. Если нельзя считать увеличение денежной массы, попавшей в связанное состояние в результате накопления, в 2 2/3 миллиарда, то, с другой стороны, их следует считать вряд ли много меньше этой суммы. Если принять приблизительно, что та часть накопления, которая означала увеличение денег, находящихся в связанном состоянии, увеличилась до 2.000 милл., то тогда в обращении фактически надо было бы считать сумму не в 5.616 милл., а в 3.616 милл., что привело бы при прочих равных условиях к падению курса рубля до 40 копеек, а с присоединением фактора сокращения оборота это даст курс рубля на одну треть ниже, т.-е. курс рубля должен был бы быть равен 27 коп. вместо реального 60 коп.

Таким образом мы подошли к последнему фактору, игравшему на повышение, т.-е. к уничтожению кредита в частной торговле и к ликвидации безденежных расчетов. Читатель помнит, вероятно, или знает из литературы, как много говорилось и писалось в 1915 г. по поводу перехода торговли к оборотам только за наличные. Только действию этого фактора и остается приписать, что к январю 1916 г. курс рубля пал не до 27, а лишь до 60 коп. Если даже мы предположим, что накопление рассосало больший процент эмиссии, чем мы установили, а сокращение товарооборота было меньше, чем на одну треть, то и тогда огромная роль уничтожения безденежного расчета и сокращение кредита до минимума будет огромна. По крайней мере около половины эмиссии пошло на это увеличение минимума обращения, возросшего вследствие прекращения безденежных расчетов.

После сделанного нами анализа движения валютного курса за полтора года войны нам остается продолжить это исследование по тому же методу в отношении дальнейших лет войны и революции.

В 1916 году было выпущено в обращение бумажных денег еще на 3,6 миллиарда, и общая бумажно-денежная масса достигла 9,2 миллиардов.

Курс рубля к 1 января 1917 года был равен внутри страны 38 коп. Мы все время будем исходить из курса рубля на внутреннем рынке, потому что только движение курса внутри не носило случайного характера, а являлось отражением совокупности всех хозяйственных процессов страны, чего нельзя сказать про движение курса рубля за границей.

Рассмотрим, как получилась эта цифра и какова при этом была роль каждого из факторов, влияющих на валюту.

Если бумажно-денежную массу к январю 1916 года и курс рубля принять за исходный пункт, то увеличение денежной массы путем эмиссии почти на 1/3 общей суммы должно было бы привести к падению рубля на 1/3, т.-е. курс рубля должен был бы при действии только этой причины пасть с 60 к. до 40 коп.

Что касается сокращения товарооборота и понижающего влияния его на курс, то некоторое представление о размерах сокращения могут дать следующие факты: посевная площадь в 1916 г. в сравнении с площадью 1914 г. сократилась на 24,7 %, животноводство сократилось на 30 %, продукция промышленности также сократилась, хотя и в меньшей пропорции.

Кроме того, мобилизация промышленности привела к тому, что огромное количество предприятий, работавших на рынок, начало работать на войну, сдавая всю продукцию непосредственно военному ведомству и тем уменьшая рыночный товарооборот. Насколько это обстоятельство могло иметь значение за год войны и в частности за 1916 год, видно из суммы военных расходов с одной стороны и цифры довоенной продукции с другой. Военные расходы составляли

в 1914 г. – 1.656 милл. руб.

в 1915 г. – 8.815 милл. руб.

в 1916 г. – 12.670 милл. руб.

Весь национальный доход России перед войной был равен сумме от 11 до 13 миллиардов золотых рублей. Из этого количества в товарооборот поступало до 2/3, т.-е. до 8 миллиардов. Если сопоставить эту цифру с цифрой военных расходов, то станет ясно, в какой мере должен был уменьшиться товарооборот страны. В товарообороте, правда, кроме выносимой на рынок части ежегодной продукции страны участвуют также и ценности, созданные за предыдущее время и входящие в сумму национального богатства (перед войной национальное богатство России исчислялось около 120 миллиардов золотых рублей), но главная масса ценностей, оборачивающихся на рынке, относится к продукции промышленности и земледелия данного года. Правда, из суммы расходов надо вычесть те, которые делались за счет иностранных займов и реализировались за границей (главным образом, военное снаряжение). Кроме того, для сравнения с довоенным положением, расходы 1916 г. надо взять по среднему курсу 1916 г., т.-е. уменьшить раза в два с половиной. Тем не менее огромный и безвозвратный вычет из товарооборота страны для войны на-лицо. Не будет поэтому преувеличением допустить, что в 1916 г. общие размеры товарооборота по сравнению с 1915 годом уменьшились еще на одну треть. Иными словами, рост эмиссии и сокращение товарооборота должны были привести к падению курса рубля на 1 января 1917 г. на 2/3 в сравнении с курсом на 1 января 1916 г., т.-е. курс рубля, если бы действовали только эти причины, был бы равен не 60 коп., а только 20 коп.

К этому времени начало сказываться действие третьего фактора, влиявшего на понижение, т.-е. быстрота оборота денег. Условия торговли в 1916 году были таковы, что замедление товарооборота и увеличение быстроты оборота денег сказывалось уже очень сильно. Перерождение торговли в спекуляцию шло уже быстрым темпом. Под действием и еще этого фактора курс рубля должен был бы еще больше пасть и должен был бы быть меньше 20 коп. Насколько меньше, мы, к сожалению, выразить в цифрах этого не в состоянии. В действительности же, как мы видели, курс рубля был равен к 1 января около 38 коп. Причина этого заключается в действии тех факторов, которые влияли на повышение в 1918 году, т.-е. факторы накопления и сокращения безденежных расчетов. Но действие этих факторов было уже в 1916 г. иным, чем в предыдущем году. Повышение курса вследствие дальнейшего сокращения безденежных расчетов должно было быть менее заметным, потому что основной переход на оплату за наличные был уже совершен в 1915 г. В 1916 г. ликвидировали лишь остатки безденежных расчетов. Можно допустить, что действие этого фактора уравновешивалось противоположным действием более быстрого оборота денег. Тогда основную сумму повышения курса рубля нужно будет приписать накоплению, и притом более всего крестьянскому накоплению. В самом деле, текущие счета и вклады за 1916 г. к 1 января 1917 г. хотя и продолжали расти, но продолжали расти медленней, чем за предыдущий год. Если принять во внимание падение курса рубля, то прирост не только не покрывал падение стоимости рубля, а, наоборот, выраженная в золоте стоимость вкладов и текущих счетов была меньше, чем в предыдущем году. Таким путем царизм производил посредством своей эмиссии экспроприацию бумажно-денежных накоплений страны. Основное же накопление шло в деревне, тем более, что уже в 1916 г. замечалась тенденция к выбиранию вкладов их владельцами, особенно со стороны торгово-промышленного класса, который предпочитал застраховать от обесценения свои капиталы, обращая их в товарную форму.[1 - С 1916 по 1917 г. срочные вклады в коммерческих банках возрасли всего на 15 %, а в сравнении с 1914 г. понизились.] В это время также усилилась тенденция к помещению капитала в недвижимость, в дома и т. д.

Переходим теперь к 1917 году. За этот год в стране существовало три режима, и произошли две революции. Как известно, финансы страны не любят ни войн, ни революций, и с этой точки зрения ухудшение валюты должно быть приписано в известном проценте также и этим явлениям. Но в основном падение валюты продолжалось неуклонно под влиянием все тех же факторов, о которых шла речь, хотя, разумеется, сама революция усилила действие важнейшего фактора, т.-е. расстройства производства и сокращения товарооборота.

За 1917 год было выпущено бумажных денег 18,1 миллиардов и всего в обращении к концу года имелось 27,3 миллиардов против 9,2 к концу предыдущего года. Если бы действовал только один фактор эмиссии, при прочих равных условиях, в сравнении с предыдущим годом, курс рубля должен был бы пасть к 1 января 1918 г. примерно в три раза, т.-е. равнялся бы около 13 копеек. В действительности курс пал до 4,3 копейки. Такое падение произошло в результате действия расстройства производства, резкого уменьшения товарооборота и в результате увеличения быстроты оборота денег. Но благодаря этим факторам, если бы они действовали только одни, курс рубля пал бы еще ниже, чем он пал в действительности. В самом деле, земледелие в 1917 г. продолжало сокращать площадь. Животноводство продолжало падать. По промышленности общее сокращение достигло огромных размеров.

Весь национальный доход по сравнению с довоенным должен был сократиться почти в три раза, а по сравнению с 1916 г. в два слишком раза. А так как по мере сокращения продукции увеличивалась относительно доля крестьянского самопотребления в общем национальном доходе, то сокращение товарооборота можно принять минимум раза в четыре больше в сравнении с предыдущим годом. Эта сумма меньше и потому, что расход на войну в 1916 г. был особенно велик и опустошение рынка особенно чувствительно.

При всяких условиях курс рубля должен был бы быть к 1 января 1918 г. равен примерно 38/12 = 3 1/6 копейки. А если положить кое-что на действие фактора увеличившейся быстроты оборота денег, то и еще меньше этой суммы. Действительный курс, как мы видели, был выше. Приписать это действию сокращения безденежных расчетов вряд ли есть основания, потому что в 1917 г. такие расчеты совсем почти прекратились, а с национализацией банков совсем не могли иметь место. И еще до национализации банков кредитные институты были почти парализованы, происходило быстрое изъятие вкладов вкладчиками. Остается допустить, что задержка в падении курса произошла исключительно вследствие продолжавшегося крестьянского накопления бумажных денег.

Переходим к 1918 году. Бумажных денег выпущено за год на 35,5 миллиардов, денежная масса к 1 января 1919 года возрасла до 60,8 миллиардов. В сравнении с денежной наличностью в 27,3 к 1 января 1918 г. это означает увеличение денежной массы в 2,2 раза. Это должно было бы понизить курс рубля до 1,9 копейки. В действительности же курс, если судить по московским ценам, пал в 10 раз, а по общероссийским – в 8 раз, т.-е. почти в четыре раза больше, чем это должно было бы быть вследствие увеличения эмиссии.

Этот пример, как и все предыдущие, является экспериментальным доказательством того, что ни в каком случае невозможно приписывать падение курса только эмиссии и размеры падения ставить в связь с размерами эмиссии. Если бы не было крестьянского накопления, которое продолжалось и в 1918 году, мы могли бы падение курса в 4 раза сверх действия фактора эмиссии отнести за счет сокращения товарооборота и увеличения быстроты обращения денег. Но это было бы неправильно. Крестьянское накопление продолжало действовать. 1918 год был годом максимального развала промышленности, сокращения с.-х. продукции, уменьшения территории Р. С. Ф. С. Р. почти вдвое, а следовательно произошло сужение рынка и по этой причине. В этом году почти прекратилась городская торговля. В этом году был совершен натиск на кулачество, и торговому земледелию, т.-е. такому, которое всегда выносит излишки на рынок, был нанесен сильнейший удар. В этом году была национализирована промышленность со всеми остатками продукции от прошлых лет, и из товарооборота были вычеркнуты рессурсы всей промышленности, кроме ремесленной. На рынке обращались, с одной стороны, распродаваемые городским населением старые запасы, находившиеся в индивидуальном пользовании, с другой стороны, продукты сельского хозяйства. В этом году началась проводиться разверстка, и таким образом часть продукции деревни, до того поступавшая на рынок, стала распределяться плановым образом государством помимо рынка. Все это должно было оказать огромное влияние на сокращение размеров товарооборота. Чтобы хотя приблизительно уяснить себе эти размеры, а также уяснить, как скрадывает это сокращение курс рубля на 1 января 1919 г. благодаря крестьянскому накоплению, сделаем кое-какие исчисления. Денег в обращении было к 1 января 1919 г. 60,8 миллиардов. Денег в обращении после объявления войны, т.-е. тогда, когда продукция и товарооборот не сокращались, золото вышло из обращения и курс рубля был равен 100 %, было вместе с серебряной и медной монетой около 1.800 миллионов. Под действием одного фактора эмиссии курс рубля должен был бы пасть приблизительно в 33 раза и быть равным 3 коп. Пал же он фактически в 230 раз, считая по индексу московских цен, т.-е. уменьшение от сокращения товарооборота и увеличение быстроты оборота денег составляет цифру в 7 раз. Если принять, что быстрота оборота денег не увеличилась заметно, то сокращение товарооборота должно было бы равняться цифре в 6–7 раз, что является абсолютно нереальной цифрой, цифрой до крайности преуменьшенной. В самом деле. Продукция крупной и средней промышленности сбрасывается со счетов. Продукция земледелия и кустарной промышленности сократилась почти в два раза. Из этой сокращенной продукции на самопотребление крестьянства пошла в 1918 году подавляющая часть всего дохода от земледелия.

В 1918 году город далеко не потреблял тех 400 милл. пудов хлеба, которые он получал от деревни до войны. Если даже допустить, что город потребил только 2/7 этой суммы и вычесть из этих 2/3 хлеб, собранный по продналогу, и добавить стоимость других продуктов питания, то вряд ли стоимость всего оборота деревни с городом на деньги могла быть больше 400 миллионов по довоенным ценам. Добавим сюда примерно половину этой суммы за счет ремесла, что также явно преувеличено, выключим все товарообменные операции без участия денег и мы получим емкость рынка примерно в 600 миллиардов золотых рублей. Пусть на 100 миллионов было продано на деньги из старых запасов внутри самого города и в торговле города с деревней. Тогда в самом лучшем случае мы имеем товарную стоимость оборота в 600–700 золотых рублей против 8 миллиардов довоенных (из одной только годовой продукции), т.-е. сокращение примерно в 12 раз. А кроме того, должно быть принято во внимание, что до войны один товар иногда перепродавался не один раз и число сделок было гораздо больше, тогда как торговля 1918 г. состояла в подавляющем большинстве случаев из одноактных куплей и продаж и пробег товара от потребителя к производителю носил характер непосредственной передачи из одних рук в другие. Рынок сократился гораздо в большей степени, чем об этом прокричал темп падения курса рубля. Это сокращение в 12 раз при увеличении денежной массы в 33 раза должно было привести к падению рубля в 396 раз, а при увеличении быстроты оборота и еще того больше. В действительности курс рубля пал только в 230 раз. Несоответствие должно быть объяснено только тем, что фактор крестьянского накопления продолжал играть на повышение советского рубля, как он играл на повышение бумажных денег царизма и временного правительства. Если же мы примем во внимание сокращение территории, то надо будет принять, что влияние крестьянского накопления было еще большее. Не половина, а вероятно 2/3, если не 3/4 всех денежных знаков находилось в 1918 г. в связанном состоянии в бутылках и иных «земельных банках» деревни. Деревня торговала не покупая, город покупал не продавая.

1919 год является типичным годом с точки зрения хозяйственной системы военного коммунизма. Национализированная промышленность ничего не дает для рынка, кроме, разумеется, того, что раскрадывается и поступает в продажу нелегальным путем. Размеры торговли оборота деревни с городом сокращаются по меньшей мере на всю сумму стоимости получаемых государством по разверстке продуктов крестьянского хозяйства. Но с другой стороны территория республики расширяется, обогащаясь рынками окраин. Падение курса рубля происходит по всем тем причинам, которые действовали в 1918 г., но в области крестьянского накопления происходит крупный перелом. 1919 г. является с этой стороны интересным годом в том отношении, что крестьянское накопление денег приостанавливается и не оказывает своего повышательного влияния на курс рубля. В самом деле. Количество денег в обращении возрасло с 1 января 1919 г. по 1 января 1920 г. с 60.8 миллиардов до 225 миллиардов, что составляет увеличение денежной массы в 3,7 раз. Сокращение товарооборота на вольном рынке произошло: 1) вследствие уменьшения продукции в крестьянском хозяйстве под влиянием продолжавшего увеличиваться процента недосева, хотя этот процесс теперь замедлился, 2) под влиянием увеличения разверстки и военных реквизиций и уменьшения соответствующей доли сельскохозяйственных продуктов, которая могла бы пойти в товарообмен на вольный рынок, 3) вследствие дальнейшего сокращения того товарного фонда, который город был в состоянии выбросить на торговлю с деревней вследствие сокращения запасов от прежних лет, 4) под влиянием увеличившегося количества товарообменных операций без посредства денег. В результате этого, крестьянство, не будучи в состоянии реализовать на городском рынке всю свою свободную продукцию, увеличивает собственное потребление.

В обратную сторону влияло расширение территории вследствие военных успехов Советской власти, расширившей территорию за счет окраин, еще достаточно богатых продуктами потребления. Под действием всех этих причин товарообмен на деньги сократился по сравнению с 1918 годом весьма значительно. Мы имеем все основания принять цифру сжатия денежной торговли по крайней мере в два раза. Если в 1918 г. мы определили размер торговли города с деревней и ремеслом в сумму 700 миллионов золотых рублей, то теперь эту цифру можно уменьшить вдвое. Уменьшить ее больше было бы неосторожно. Мы не смогли бы тогда объяснить, как в 1919 г. смог бы город прокормиться на основе того среднего потребления продуктов с.-х. производства, помимо получаемых по государственному снабжению, которое было установлено статистическими бюджетными обследованиями. Если даже число товарообменных безденежных операций принять очень большим, то и тогда денежный товарообмен не мог бы быть меньше всей суммы, вырученной от эмиссии за год, каковая сумма, по моим подсчетам, равнялась для 1919 г. около 380 милл. на золото. Эти все соображения заставляют признать сокращение товарной массы, участвовавшей в товарно-денежном обороте, не больше, чем в два раза. А раз так, то прибавив этот фактор к эмиссии, т.-е. помножая 3,7 на два, мы должны были бы иметь падение курса рубля в сравнении с предыдущим годом в 7,4 раз. Реально же курс рубля в сравнении с довоенным пал в 3,136 раз, а в сравнении с 1 января 1919 г. пал в 15 раз, если считать по ценам московского рынка, и примерно в 12 раз, если считать по ценам общероссийским (точные цифры есть только для Москвы). Перед нами таким образом любопытнейшее явление. В то время, как в предыдущие годы совместное действие двух факторов – эмиссии и сокращения товарооборота – давало курс рубля ниже того, который был реально вследствие того, что крестьянское накопление денег действовало на повышение, то теперь мы видим обратную картину. Курс рубля пал ниже, чем можно было бы ожидать в результате действия эмиссии и сокращения товарооборота. Это доказывает с полной очевидностью, что 1919 год был переломным годом в крестьянском накоплении денег. Накопление не только в общем и целом почти прекратилось, но и начался обратный процесс: накопленные в деревне деньги стали ломиться на городские рынки, стали прощупывать их и своим выходом из связанного состояния сильно понижали курс рубля, увеличивая циркулирующую денежную массу. Но действие этого фактора, разумеется, потому не могло быть большим и сравняться по силе с обратным действием накопления в прежние годы, что денежная масса, находившаяся на руках крестьян, уже обесценилась и продолжала обесцениваться. Некоторое исключение представляли керенки и царские деньги, падавшие медленней и сохранявшие еще за собой функции средств накопления. Что касается увеличения быстроты оборота денег, то этот фактор продолжал оказывать свое действие. Чем быстрее шло обесценение денег, тем меньше времени задерживались деньги по всем тем рукам, через которые они проходили.

1920 год существенно не отличается от 1919 года. Если крестьянское накопление в 1919 г. еще имело место некоторое время, особенно на окраинах, то в 1920 г. оно представляет исключение. В 1920 году обратный выход на рынок накопленных раньше денег вряд ли мог заметно влиять на курс, потому что основная масса денег уже в 1919 году притекла из накопления в сферу циркуляции. Поэтому в 1920 году мы можем наблюдать в чистом виде действие трех факторов: эмиссии, сокращения товарооборота и увеличения быстроты оборота денег.

Что касается эмиссии, то вновь выпущено было в 1920 г. 943,6 миллиардов по сравнению с 164,2 миллиардами, выпущенными в 1919 г. Общая же денежная масса к 1 января 1921 г. возрасла до 1.168 миллиардов против 225 миллиардов к 1 января 1920 г. Таким образом мы имеем за год увеличение денежной массы в 5,2 раза. Курс рубля, павший к 1 января 1920 г. в 3.136 раз (для 1920 и 1921 г. данные на основании всероссийских цен), к 1 января 1921 г. пал в 26.539 раз, т.-е. в 8,5 раз за год. Таким образом в 1920 г. уже главной причиной падения курса является эмиссия, в то время как действие сокращения товарооборота сказывается относительно меньшее, чем в предыдущие годы. Это вполне понятно, если мы вспомним, что в 1920 году к Советской России были присоединены все окраины с большими запасами хлеба, как Сибирь и Кубань, и это расширение территории только ослабляло уменьшение товарооборота, имевшего место вследствие увеличения разверстки, плохого урожая и сокращения торговли деревни с городом на той территории, которая все время находилась в руках Советской власти. Что касается увеличения быстроты оборота денег, то этот фактор по сравнению с 1919 годом не мог проявиться очень сильно потому, что темп падения курса рубля под действием основных причин, т.-е. эмиссии и уменьшения товарооборота, не был больше чем в 1919 году. А этот фактор, сам являясь следствием действия вышеуказанных причин, превращается в причину только тогда, когда действие эмиссии и сокращение товарооборота быстро нарастает. Иными словами, если в течение месяца одного сравниваемого года курс рубля под действием этих двух основных причин падает на 20 % и в следующем году падает на те же 20 % или даже меньше, то быстрота оборота денег не имеет данных повышаться, если нет иных еще причин к этому.

1921 год является весьма своеобразным годом. Первая четверть года является типичным продолжением предыдущего года как по сокращению товарооборота, так и по движению вниз курса рубля, как это видно из следующей таблицы.

Курс рубля по месяцам[2 - Берется средний курс за весь месяц.] 1921 года и размеры эмиссии.

Месяц Курс рубля. Размеры эмиссии.

Январь……………26.539 130,3 миллиардов.

Февраль…………..29.686 189,3 миллиардов.