Чингис-хан, божий пёс

– А я теперь тоже стану твоей овечкой, – сказала она и, поколебавшись мгновение, сделала ещё шаг вперёд, взяла Тэмуджина за руку. – Куда позовёшь – туда и пойду за тобой.

Он тоже улыбнулся:

– Ну, нам же не нужен для этого кнут.

– Кнут? – ожгла она его лучистым взглядом. – Нет, не нужен. Мне для этого нужен только ты.

В голосе девушки Тэмуджин услышал приглашение к новому, неведомому и радостному. В эти минуты во всей необъятной степи вряд ли можно было найти более счастливого человека, чем он. Все невзгоды минувшего забылись. Терпение порою горько, зато оно способно приносить сладкие плоды.

***

В день отъезда Тэмуджину и Бортэ переплели вместе косички, как исстари повелось у монголов. Символизируя скорое сближение двух влюблённых сердец, этот ритуал служил началом свадебной церемонии.

– Парень без жены всё равно что конь без узды, а девушка без мужа подобна юрте без входа, – приговаривал Дэй-сечен, улыбаясь. – Но теперь вы всегда будете вместе, как две половинки одного целого.

– Лошадь ловят ургой[25 - Урга – длинная палка с петлёй на конце для ловли животных.], а человека – семейной лаской и прочим благоприятством, – вторила мать Бортэ, добродушная толстуха Цотан.

По обычаю полагалось, чтобы жених делал вид, будто силой тащит невесту прочь от родительской юрты, а ей надлежало упираться и всячески показывать своё нежелание отправляться вместе с ним. И Тэмуджин с Бортэ старательно разыграли традиционное свадебное действо: он тянул её, а она «сопротивлялась». При этом хонкиратские женщины, собравшись вокруг, цеплялись за невесту, как бы не отпуская её – и задорно голосили:

– Куда забираешь нашу красавицу? Не отдадим!

– Пусть остаётся в нашем улусе! Глазами смотри, да руками не трогай!

– Не для того отец с матерью пташку растили, чтобы так скоро упорхнула от родного очага!

– Зачем отнимаешь у нас Бортэ, разбойник? Или в твоих кочевьях пригожих девушек недостаточно?!

– Конечно, недостаточно! Такую, как она, у которой глаза ярче звёзд, хоть всю жизнь ищи – во всей степи не сыщешь!

– Вестимо, не сыщешь!

– Такая красавица нам самим пригодится!

– Держите её крепче! Держите, не отпускайте в чужие края! Пусть она здесь сияет, как солнышко ясное!

– Ах, беда какая! Ай, забирают наше сокровище ненаглядное!

А Тэмуджин – войдя в роль похитителя – свирепо выпучив глаза, орал в ответ:

– А ну, расступитесь! Я её забираю, потому что моё хозяйство без женщины – всё равно что скот без присмотра! Теперь Бортэ принадлежит мне! Пропустите, пока я никого не зашиб!

Когда же ему наконец удалось – поначалу волоком, а затем подхватив на руки – дотащить девушку до осёдланного коня, её со смехом и благопожеланиями усадили верхом и покрыли полотном красного цвета.

Тэмуджин тоже вскочил в седло и вместе с Бортэ трижды объехал вокруг юрты Дэй-сечена. После этого, получив родительское благословение, они покинули родной курень невесты и тронулись в путь.

Хонкиратские мужчины выехали провожать Тэмуджина и Бортэ. Длинная кавалькада растянулась среди колыхавшихся волнами буйных ковылей. По дороге наездники показывали свою удаль, устраивая игры, скачки, разные шутливые состязания; а из-под копыт коней то тут, то там вспархивали испуганные куропатки да прыскали в разные стороны тушканчики и пищухи.

Вослед молодым летели напутствия:

– Храните своё счастье, и пусть из вашей юрты поскорее раздадутся весёлые детские голоса!

– Уважайте старших, помогайте младшим и не позволяйте себе усомниться друг в друге!

– Муж и жена должны сделаться подобны руке и глазам: когда руке больно – глаза плачут, а когда глаза плачут – рука вытирает слёзы! Но пусть ваша жизнь никогда не омрачится ни болью, ни слезами!

– И пусть всё, что вы скажете друг другу, будет взвешенным, а во всём, вами сделанном, пусть никто не сумеет найти погрешностей!

– Живите в радости, без обид и сожалений!

– Пребывайте в здравии и благополучии! Будьте друг другу надёжной опорой, и да поможет вам в этом Великий Тэнгри!

– А Бортэ да ниспошлёт Вечное Небо послушание! Чтобы она села, когда скажут: «Садись»! Чтобы встала, когда скажут: «Вставай»! Чтобы вошла, когда скажут: «Входи» – и вышла, когда скажут: «Выходи»! И пусть не узнает она нужды ни в ласке, ни в еде, ни в одежде, ни в мужниной защите!

– Да пребудет ваш род многочисленным, богатым и славным, до тех пор пока солнце ходит по небу и луна светит над степью!

– Пусть ваша семья всегда остаётся крепкой, как вековой горный утёс! Да будет вам вместе тепло и отрадно до самой старости!

…Лишь когда всевидящее солнечное око склонилось на полтора копья к горизонту, хонкираты, распрощавшись с молодожёнами, отправились восвояси.

Тэмуджин ехал по степи рядом с Бортэ, стремя в стремя, и не мог оторвать взгляд от своей суженой. Его душа парила в облаках легкокрылой беззаботной птицей, и воображение рисовало юноше картины благополучной и безмятежной будущности. А Бортэ смеялась звонким голоском и, в свою очередь, ласкала суженого взглядом, который был – само обещание. В сердцах у обоих было тесно от восторга жизни.

О, сколь блаженны юноши и девушки, переживающие подобные мгновения! И столь же недальновидны, ибо счастье преходяще; его ждут слишком многие для того, чтоб оно сопутствовало кому-нибудь достаточно продолжительный срок.

Впрочем, всё, что затаилось в грядущем – это случится потом. А в описываемую пору радость Бортэ и Тэмуджина была сильна и неудержима, как весенняя река, готовая вот-вот выйти из берегов и затопить всё окрест.

***

В родной курень Тэмуджин и Бельгутей привезли не только Бортэ, но и её мать Цотан, пожелавшую присутствовать на свадьбе дочери. От неё Оэлун получила в подарок роскошную доху из чёрного соболя.

Следующие несколько дней Тэмуджина и Бортэ были сотканы из неповторимо ярких моментов мимолётного счастья, какие небо дарует не каждому и лишь раз в жизни: подобно живительным водам могучей реки, струились они сквозь молодожёнов, и невозможно было угадать, за каким окоёмом суждено закончиться их рассветам и закатам, и где оскудеет эта река, дабы, обернувшись тонким ручейком, влиться в тёмный поток вечности. Впрочем, Тэмуджин и Бортэ считали, что им обоим задумываться о подобных вещах преждевременно.

А затем – когда отгремело праздничное веселье, гости разъехались по родным куреням, и Цотан тоже отправилась домой – Оэлун отдала Тэмуджину дарёную доху из чёрного соболя:

– Поезжай к хану Тогорилу. С таким подношением не стыдно явиться к нему. Пора напомнить хану, что он был андой[26 - Анда – побратим.] твоего отца и многим ему обязан. А дохи мне не жалко. Не зря ведь говорят: вдвойне дашь – вдесятеро получишь. Зато если заручишься дружбой Тогорила, он поможет тебе собрать наш улус.

– Я и сам давно об этом думаю. Врагов у нас всё прибавляется. А друзей… Помнишь, ты говорила: нет у нас друзей, кроме собственных теней?

– Помню. Но теперь всё изменилось. Не зря говорят, что даже в мышиную нору иногда заглядывает солнце. И ты должен постараться сделать так, чтобы к нам больше никогда не вернулись трудные времена.

– Я сделаю это! – воскликнул он. – Лучше умру, чем кто-нибудь снова наденет мне на шею проклятую кангу!

И Тэмуджин, взяв в спутники Хасара и Бельгутея, отправился искать покровительства у кераитского хана Тогорила.

Это было богатое и многочисленное племя. Но долгое время кераиты не знали покоя из-за внутренних распрей. Впрочем, хватало бед и от внешних недругов. Так однажды, во время набега свирепых меркитов, семилетний Тогорил попал в плен – и его, ханского сына, угнали в рабство. Так же, как и малолетний Тэмуджин, познал он горечь незаслуженных лишений: насмешки, голод, побои, самая грязная и унизительная работа – всё это не миновало маленького пленника. К счастью, в скором времени хан-отец Хурчахус-Буирух сумел вызволить его: собрав воинов со всего своего улуса, он вторгся в земли меркитского племени и отбил у них сына… А когда мальчику исполнилось тринадцать лет, его вместе с матерью захватили в плен татары. И снова удивительное сходство с судьбой Тэмуджина: на этот раз юному Тогорилу удалось не только совершить побег и сбить со следа погоню, но и, проделав долгий путь по степи, добраться до родного куреня.

После того, как умер Хурчахус-Буирух, и ханская власть перешла к Тогорилу, его несколько раз пытались отравить. Затем младшие братья и многие родичи восстали против него. Немало нашлось нойонов, которые пошли за мятежниками. К счастью, вскоре братья передрались между собой, и двоих из них – Тай-Темур-тайши и Буха-Темура – Тогорил, изловив, казнил. Однако и на этом беды не кончились: дядя Тогорила, сумев привлечь на свою сторону кераитскую знать, сверг законного хана. Тогорил едва успел спастись бегством: с сотней верных нукеров прискакал он к берегам Онона, в тайджиутский улус, и стал молить Есугея о помощи. Тот внял его мольбам: снарядил большой отряд – и, возглавив его, отправился к кераитам. Мятеж был подавлен, и дядя Тогорила бежал.

Тогда-то и побратались Тогорил и отец Тэмуджина.