Бес молний. Девочка и тролль
Нет. Отец никогда бы так не поступил.
– Пусть я окажусь дома, пусть я окажусь дома, пусть я окажусь дома, – тем не менее, шептала она, мечтая, чтобы ее злоключения остались позади.
Но место, в котором она очутилась, определенно не было ее домом. Вокруг виднелись каменные стены, а с потолка свисали толстые сталактиты. Пещера. Хотя кто-то здесь все же жил. Арика лежала не на голом полу, а на соломенном матрасе, запревшем с одной стороны, но, несомненно, более удобном, чем камни. В центре пещеры краснели остывающие угли гигантского очага. К сожалению, рассмотреть хоть что-то еще не вышло: головешки едва светились, а других источников света здесь не было.
Опираясь на стену, покрытую то ли сажей, то ли пылью, то ли всем сразу, Арика встала и шагнула в сторону очага. Тут же что-то звякнуло, металл больно врезался в лодыжку, и девочка споткнулась, едва не упав. Арика опустила взгляд. Кто-то снял с нее башмаки, а взамен пристроил на ногу металлическое кольцо. Девочка пробежала пальцами по неожиданной находке. К кольцу крепилась цепь, не очень толстая, но прочная – такую ни за что не порвать. Арика потянула за цепь. Вначале та шла легко, но затем резко натянулась. Девочка потянула сильнее. Неохотно цепь поддалась, но тянуть ее теперь стало тяжелее. К позвякиванию металла добавился еще один звук – скрежет камня о камень.
Наконец Арика нащупала то, что мешало ей идти. К противоположному концу цепи крепился булыжник. Девочка обхватила его руками и попыталась поднять. Мышцы спины и ног напряглись, такую тяжесть им поднимать еще не доводилось. На лбу выступила испарина от усилий, но камень все же оторвался от пола. Арика сделала один шаг, другой. На третьем ее пальцы разжались сами собой, и она едва успела отпрыгнуть в сторону, чтобы не размозжить проклятым булыжником себе стопу. Арика попробовала поднять камень снова, но в этот раз выронила его, едва взяв, и к тому же содрала ноготь на безымянном пальце.
Со всхлипом девочка опустилась на колени.
В этот момент от стены отделилась тень и направилась прямо к ней. Арика вскрикнула, забыла про содранный ноготь и попятилась, перебирая руками и ногами, точно паук. Тень, большая – выше любого известного Арике человека – и безобразная, приближалась. Девочка дернулась, но в этот момент цепь опять натянулась: она забыла о камне! Коротко вскрикнув, Арика распласталась на полу. В отчаянии она попыталась полуползти, полукрасться, волоча за собой ношу. Но с такой скоростью она не убежала бы даже от улитки.
– Не старайся, не выйдет, – сказала тень скрипучим голосом.
Трясясь от страха, Арика подняла взгляд.
Красноватый свет очага осветил только одну половину лица говорившего, но и этого было достаточно, чтобы горло сдавил ужас, а сердце заколотилось еще сильнее.
Прошлым летом Арика повадилась наблюдать за работой деревенского гончара – старого Йоруса. Старик брал небольшой кусок обычной глины, скатывал его в шарик, устанавливал на диск, а потом происходило настоящее волшебство – другими словами Арика назвать это не могла. Своими узловатыми пальцами Йорус мял, сдавливал и поглаживал шарик, который крутился на диске, и через некоторое время из ничем не примечательного куска глины получалась чашка, тарелка или что-нибудь еще. Йорус обжигал сделанную посуду в печи, и она становилась крепкой как камень.
Увидев интерес Арики, старый мастер предложил ей попробовать свои силы в гончарном деле. Девочка битый час мяла, раскатывала, поглаживала, постукивала и даже умоляла кусок глины. Но то, что получилось в итоге, по-прежнему напоминало бесформенный комок, только теперь с дыркой посередине, а никак не чашку или тарелку. Посудина вышла грубой, кривой и косой. Рядом с изделиями Йоруса получившееся нечто смотрелось как гусь среди лебедей – тем не менее, старый гончар похвалил Арику и даже позволил ей забрать эту поделку себе.
Так вот, лицо незнакомца напомнило девочке именно этот комок – то ли чашку, то ли тарелку – который у нее получился. Кто бы ни слепил эту физиономию, он явно встал за гончарный круг впервые. Как результат – лицо получилось грубым и кривым, напоминающим картофелину, выросшую до размеров хорошей тыквы. А закончив лепить, неведомый творила зачем-то приделал к этой морде совиные глаза. Такие же большие и круглые. С ними чудовище наверняка хорошо видело в темноте.
– Не нужно бояться, – сказал незнакомец, – Ютул добрый. Ютул хороший.
Он потянулся к девочке своей лапищей, медленно и осторожно, но Арика вскрикнула и в ужасе закрыла лицо ладонями.
– Девочка привыкнет, – спокойно добавил он.
Раздались шаги, и Арика нерешительно выглянула из своего крайне ненадежного убежища. Хозяин жилища стоял слегка поодаль. Красный отсвет освещал его широкую спину.
– Ютул, – дрожащим голосом позвала она. Великан замер, – верни меня домой, пожалуйста.
Ютул повернулся. Его рот оскалился, сверкнули большие и кривые зубы.
– Теперь дом девочки здесь, – сказал он.
Пройдя еще несколько шагов, великан снова остановился. Теперь в сумраке пещеры Арика различала лишь его неясный силуэт. Затем что-то скрипнуло, заскрежетало. В стене появилась щель, за которой темнота была еще гуще, но в то же время из нее повеяло свежим воздухом. Даже почти погасший костер обрадовался ветерку – на несколько мгновений вспыхнул, осветив стены и свод пещеры. Фигура Ютула мелькнула в проеме, потом скрежет раздался вновь, и поток свежего воздуха прекратился. Костер потух окончательно.
– Я не стану плакать, я не стану плакать… – твердила себе под нос Арика, пробираясь к выходу. Она тащила за собой тяжеленный камень, не обращая внимания на то, как больно цепь врезается в ее маленькие ладони.
Снаружи раздался приглушенный крик, еще один, затем визг, ругань – и все стихло.
Арика прибавила ходу, насколько это возможно с камнем, прикованным к ноге. Наконец она ощутила босыми ногами легкий, едва заметный сквозняк. Почти сразу рука, которую она благоразумно выставила вперед, наткнулась на стену. Девочка принялась ощупывать поверхность. Вначале ее пальцы не находили ничего интересного, но затем она обнаружила углубление. Вскоре нашлась и щель, откуда шел сквозняк.
Похоже, вместо двери Ютул использовал огромный плоский камень, который отодвигал в сторону, когда ему требовалось войти в жилище или выйти из него.
Арика попыталась сдвинуть глыбу с места, но, естественно, та даже не шелохнулась.
– Эй! – крикнула девочка.
Тишина.
– Эй! Я здесь! Помогите!
Снова тишина.
– Кто-нибудь! – закричала она изо всех сил, тарабаня кулачками по камню.
Никакого ответа.
– Я не стану плакать, я не стану плакать, – твердила девочка, – я не стану…
Больше не в силах сдерживаться, Арика разрыдалась. Она плакала до тех пор, пока слезы не иссякли, но даже потом еще долго всхлипывала во мраке. Наконец, волоча за собой камень, она доползла до соломенного матраса, свернулась клубочком и уснула. Но перед тем, как погрузиться в сон, Арика дала себе обещание, которое твердо намеревалась сдержать.
– Я обязательно сбегу! – вслух сказала она.
***
– Я обязательно сбегу! – прорычал Кир. Он был так зол, что шерсть вздыбилась, а по загривку то и дело пробегали электрические разряды.
Бесенок снова попытался содрать с себя ошейник, к которому крепилась цепь, затем порвать саму цепь, оторвать цепь от кольца, вбитого в тяжеленный валун, подняться в воздух вместе с валуном, и наконец – просто сдвинуть камень с места. Как и в предыдущие десять попыток освободиться, эта тоже оказалась напрасной. И цепь, и кольцо, и ошейник держались крепко, а валун даже не шелохнулся.
В ярости Кир пнул миску с наполовину обглоданными костями. Подумать только – его, словно какую-то псину, посадили на цепь и кормят объедками!
– Ну, погоди, – бормотал бесенок, в возбуждении бегая взад-вперед, отчего цепь тихонько позвякивала, – покажись мне только! Уж тогда я тебе покажу, что значит приручить молнию!
Тут огромный камень, закрывающий вход в пещеру, задрожал и пришел в движение. Похоже, настало время познакомиться с таинственным похитителем.
В предвкушении Кир обнажил клыки, затем свернулся клубочком и притворился спящим, осторожно поглядывая сквозь неплотно прикрытые веки. Вот камень откатился в сторону, открыв темный зев пещеры, и порог переступила ножища, обутая в потрепанный сапог. Вот к первой ноге присоединилась вторая. На этой сапог был изношен еще сильнее: подошва спереди начала отваливаться, а сквозь дыру виднелись пальцы. Вот сапоги, тяжело ступая, подошли прямо к Киру. Своими чуткими ушами бесенок слышал дыхание существа.
Вот похититель наклонился, и… Голубая молния метнулась от Кира прямо в дыру в сапоге!
– А-а-ай! – заорал неизвестный, когда бесенок разрядил в него сразу половину накопленного заряда. – Ой! – вторая молния попала точно в цель.
В воздухе запахло паленым. Кир вскочил на ноги, раздуваясь, накапливая энергию для следующего выстрела. Прежде чем он успел его выпустить, тяжелая рука отвесила ему такую оплеуху, что в голове зазвенело. Огромная лапища схватила за ошейник, и Кир почувствовал, что взлетает без всякой помощи крыльев.
На него уставилось безобразное лицо с большими и круглыми глазами.
– Плохой пес! Кусачий пес, – проревел похититель. – Ничего! Ютул научит песика быть хорошим!
Похититель грубо швырнул Кира на землю. Падение выбило у бесенка воздух из легких и желание продолжать эту драку.
– Песик будет голодный, – строго, но не злобно сказал Ютул, – будет голодный, пока не станет хорошим.
Уже теряя сознание, Кир увидел, как великан скрывается в гуще деревьев. Затем тьма накрыла бесенка целиком.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Проснувшись, Арика увидела, что из-за камня, по-прежнему загораживающего вход, внутрь пещеры пробивается свет. Значит, уже рассвело. Значит, прошел целый день и целая ночь с тех пор, как она ушла из дому. По утрам она обычно готовила отцу завтрак, чтобы тот мог поспать подольше. Кто же теперь будет ему стряпать? Да и до еды ли сейчас отцу? Наверное, он места себе не находит. А, может, уже отправился в лес на ее поиски.
Арика охнула. Только бы не ночью!
А что, если он попал в беду? Наткнулся на медведя или стаю волков? Или на него напали воины из другого племени, того, что за рекой? А даже если ему и удастся выследить ее – что тогда? Отец сильный и отважный, но даже он не одолеет этого великана. Вон какой громила – двигает гигантский камень, словно пушинку.
Арика попыталась отогнать тяжелые мысли, которые множились, словно крысы, ворующие урожай. Пустые переживания лишь плодят проблемы. Так отец говорил. А проблем у нее и без того хватало.
– Уверена, с ним все будет в порядке, – произнесла Арика вслух, убеждая саму себя, и постаралась запихнуть все тревожные мысли, всех крыс, в самые глубины своего сознания; помешать им уничтожить ту единственную способность, которая может ее спасти – способность думать.
Девочка решила еще раз изучить свою темницу – авось найдется что-то полезное. Теперь, по крайней мере, она могла ее разглядеть.
Пещера была довольно большой – в такой поместился бы весь дом Арики вместе с хлевом. В центре стоял грубо сложенный очаг, угли в котором уже остыли. А судя по количеству золы, вываливающейся наружу, не чистили его очень и очень давно. Возле стены, справа от очага, лежал примятый соломенный матрас, похожий на тот, на котором Арика провела ночь, только в несколько раз больше. Видимо, принадлежал хозяину жилища. Рядом горой были свалены шкуры животных.
У противоположной стены ютился обеденный стол, сколоченный не слишком умелым плотником – ножки разной толщины и даже длины, ошкурен плохо – того и гляди занозу заработаешь. На столе одна тарелка, кружка и плетеная корзинка. Чуть поодаль от стола к стене были прибиты такие же кривые и косые полки с посудой.
Взгляд девочки задержался на посуде.
Чего там только не было: кружки, тарелки, чашки, плошки самых разных форм, цветов и размеров! Простые деревянные чаши соседствовали с изящными фарфоровыми тарелками. Рядом с грубыми глиняными горшками стояли воздушные бокалы из хрусталя. Сперва Арика подумала, что владелец всего этого добра коллекционирует посуду, но вся утварь была грязная и пыльная, со следами жира и сажи. На многих столовых приборах красовались трещины и выщербины.
Тут Арика обратила внимание, что и вся пещера выглядит жутко неряшливо. Кучи грязи, копоть на стенах и потолке, толстый слой пыли повсюду. То здесь, то там валялись разные вещи: где башмак, где тряпица, а в одном углу так и вовсе высилась свалка из всего подряд.
Девочка, волоча уже ставший ненавистным камень, подковыляла к этой куче хлама.
Раз в год, по весне, в деревню Арики приезжал бродячий старьевщик. Дети всегда с криками сопровождали его скрипучий фургон, который тянул подслеповатый конь. Каждому не терпелось заглянуть внутрь таинственной повозки. Арика, конечно же, не была исключением. Старьевщик доезжал до центральной площади, там распрягал лошадь и выбирал из толпы ребятишек тех, кто будет помогать ему вести торговлю следующие несколько дней.
Однажды повезло и Арике. За работу старьевщик давал каждому по мешочку сладостей, но куда больше, нежели награде, девочка обрадовалась возможности заглянуть в этот загадочный фургон. И она не разочаровалась.
Внутри скрывалось множество интересных вещиц, которые старьевщик почему-то не выставлял на продажу.
Чего там только не было!
Посуда, столовые приборы, украшения, цветные ткани, наряды, такие чудные, что не каждый согласится надеть. Целая полка была занята книгами. Арике особенно понравилась большая, с изображением гигантского дерева на обложке. Внутри тоже были картинки, но уже не такие красивые. А в одном углу стояла странная машина с торчащей из нее огромной раковиной. Старьевщик сказал, что эта машина может воспроизводить звуки и даже музыку, но у него не было к ней каких-то штук, которые эти звуки хранят.
В пещере Ютула различных вещей хранилось никак не меньше, чем в фургоне старьевщика. Только если бродячий торговец за своим хозяйством ухаживал – чистил, чинил, счищал потрескавшуюся краску и наносил новую – то Ютул оставлял вещи умирать.
Одежда – рваная и истлевшая; книги, занимавшие целый шкаф – разорванные, без части страниц, а некоторые – вообще с обугленными в огне корешками; столовые приборы – ржавые и гнутые. Арика даже нашла небольшой меч. Но он был таким старым, что его деревянная рукоятка превратилась в труху, а лезвие намертво приржавело к ножнам. Девочка разочарованно выронила бесполезное оружие. Сундук без дна, тем не менее, хранил внутри несколько блестящих кубков, а в ларце с оторванной крышкой лежал мешочек с монетами.
Тут в животе у Арики заурчало так громко, что по пещере прокатилось эхо. Только тогда она поняла, насколько проголодалась. Еще бы – последний раз она ела прошлым утром!
Арика добралась до полок с посудой и принялась искать пищу. Улов оказался бедноватым: в одном кувшине – немного воды, а в плетеной корзинке на столе – горсть сухарей. Для такого голодного ребенка – совсем немного.
Сухари исчезли буквально за несколько мгновений. Для верности девочка перевернула корзинку, высыпала крошки себе в ладонь, а съев и их, облизнула палец и собрала те немногие, что просыпались на стол. Затем она выпила половину воды, на всякий случай оставив чуть-чуть на потом.
Как странно…
Вчера вода ее едва не убила, а теперь Арика берегла каждую каплю. Только тут девочка вспомнила про своего неожиданного спасителя – странного зверя, похожего то ли на собаку, то ли на ежа без колючек. Но удивительнее всего было то, что этот зверь говорил! Не лаял или рычал, а произносил вполне понятные человеческие слова.
И еще у него были крылья…
Кир – так его звали. По правде говоря, никого спасти ему не удалось, но он старался и даже рискнул собственной жизнью. И где же он теперь?
Арика еще раз осмотрела пещеру, доковыляла до большого матраса и заглянула под шкуры. Никого, кроме блох. Девочка отступила, стряхивая кусачих насекомых с рук. Что же стало с беднягой Киром?
Тут прямо из-за камня-двери раздался крик.
– Эй! Есть здесь кто-нибудь?
Арика едва не подпрыгнула от неожиданности. Через мгновение она поняла, что уже слышала этот голос.
– Кир? – отозвалась она.
Тишина. Кто-то поскреб камень, загораживающий проход, но тот не сдвинулся.
– Рад, что ты не утонула, Арика-девочка, – наконец ответил Кир.
Арика приблизилась ко входу.
– Я тоже рада, что с тобой все в порядке… – тут она вспомнила про сломанное крыло существа и про то, как спускалась по реке, вцепившись в его хвост, – то есть… Надеюсь, что с тобой все в порядке.
Кир хохотнул.
– В порядке?! Да уж! Бывали у меня деньки и получше. Например, все те, когда я не сплавлялся по реке с визжащим человеком на хвосте.
Арике стало стыдно. Но, в конце концов, это ведь был его глупый план спасения. Так что если Киру и стоило на кого-то обижаться, то только на самого себя.
Похоже, он тоже это понял.
– Ладно, я не сержусь.
Арика решила перейти ближе к делу.
– Ты свободен?
Раздалось металлическое позвякивание, которое ответило на этот вопрос без слов. Но Кир все же уточнил:
– Меня посадили на цепь, словно пса. А что с тобой?
Арика глянула на свою ногу. Кожа под металлическим браслетом уже покраснела.
– То же самое.
– Ну, ничего, – голос Кира изменился, в нем словно бы появилось потрескивание, – когда этот дылда вернется, я покажу ему! Он еще узнает, как связываться с молниебесами!
От удивления у Арики отвисла челюсть.
– Ты бес молний? – девочка не верила собственным ушам.
– Ну да, – невозмутимо ответил Кир.
– Хм, – хмыкнула Арика, – я думала, они, то есть ты, в общем, я думала, они больше и страшнее и… умеют летать…
Кир фыркнул.
– Ну, извини, что для тебя я недостаточно страшный! Если бы не сломанное крыло, то уж будь уверена, ты до сих пор сидела бы на своем прекрасном бревне!
– Прости, – сказала Арика, – я рада с тобой познакомиться.
Кир снова раздраженно затрещал.
– Да что толку в наших разговорах! Лучше приготовлюсь к новой драке с этим громилой. А если повезет, то потом и тобой займусь.
– Что значит – новой? – не поняла Арика, – ты что, уже сражался с ним?
– Сегодня ночью, – гордо ответил Кир, – Поджарил ему лапу.
– И? – намекнула на продолжение Арика.
Кир некоторое время молчал, лишь цепь его позвякивала по ту сторону двери.
– Ну… потом он отвесил мне оплеуху. И убежал. Наверняка испугался. Но ничего, в этот раз все будет иначе. В этот раз я с ним разберусь.
Судя по голосу, бесенок храбрился. Пожалуй, излишне. Кроме того, он явно не продумал план побега.
Арика еще раз внимательно изучила браслет на лодыжке, цепь и место крепления. Как она и предполагала, кольцо состояло из двух половинок, стянутых небольшим замком. Девочка подергала замок, повертела его так и эдак, поковыряла замочную скважину ногтем – естественно, он остался закрытым.
– Ощупай шею! – крикнула Арика.
– Зачем? – не понял Кир.
– Наверняка, твой ошейник тоже заперт.
– Девочка совершенно права, Песик, – из-за камня раздался новый голос, принадлежавший никому иному, как хозяину пещеры.
Кир обернулся, готовый к бою.
Похититель стоял чуть поодаль, скрестив руки на широкой груди. Бесенок ринулся к нему, оскалив зубы.
Великан невозмутимо залез под рубашку и вытащил цепочку с висящим на ней ключом.
– Без этого ключика Песику никак не снять ошейник.
Кир застыл. Ели бы не дыхание, вырывающееся из его ноздрей маленькими голубыми разрядами, он напоминал бы искусно вырезанную из дерева статую.
– А девочке придется всюду таскать за собой камень.
Кир пустил небольшую молнию в землю около ноги похитителя. Там, куда ударил разряд, осталось темное пятно, но великан даже не вздрогнул.
– Сперва я поджарю тебя, а потом заберу ключ, – прорычал Кир, и в его прищуренных глазах мелькнула молния.
– Пусть Песик попробует, – пожал плечами громила. – Только вот как он сможет управиться с замком?
Кир по-новому взглянул на свои лапы – мощные, когтистые, но совершенно непригодные для того, чтобы открывать замки с помощью маленьких ключиков.
– Девочка могла бы помочь, – продолжал великан, словно говоря сам с собой, – но кто сдвинет камень, что загораживает вход?
Кир снова опустил взгляд на лапы. Которые, как он уже попробовал, совершенно не годились и для того, чтобы двигать гигантские валуны.
– Без Ютула никто не придет. Никто не покормит Песика. Никто не покормит девочку.
Кир почувствовал, как в животе урчит от голода. Когда он в последний раз ел? Неужели еще перед грозой?
– Но Ютул добрый. Ютул заботится о своих друзьях.
С этими словами великан достал из кармана буханку хлеба. Отломив половину, он кинул ее в пыль возле Кира.
– Скоро Песик тоже научится дружить.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Свенсон зачерпнул в пригоршню речной воды и припал к ладони губами. Влага была такой холодной, что пальцы сводило. Мужчина сделал большой глоток, набрал еще, снова выпил. Затем он наклонился чуть ниже, зачерпнул ледяную воду обеими ладонями и омыл лицо и шею.
Фыркая и кряхтя, Свенсон несколько раз повторил процедуру. Отряхивая мокрые волосы, точно искупавшийся пес, встал на ноги и натянул рубашку.
По ощущениям он преодолел не меньше двадцати миль и почти все время освещал себе путь. Конечно, он не отважился бы использовать факелы в лесной чаще, но здесь, возле реки, вероятность устроить пожар была небольшой. Свенсон вернулся к лагерю и пересчитал факелы. Осталось всего четыре: этой ночью мужчина практически не спал. Факелы он готовил сам – наматывал ткань туже, чем всегда, и горючую смесь делал гуще – такие горели минимум в два раза дольше обычных. Будь это обычная охота, разумеется, Свенсон не стал бы бродить по лесу с горящей палкой. Но в этот раз он шел по следу своей единственной дочери.
С судьбой всегда так: лишь стоит уверовать в свое счастье, как фортуна находит способ ужалить тебя побольнее.
Много лет Свенсон и его жена ждали этого ребенка. И счастью их не было предела, когда, наконец, у них родилась дочь. Но Арика была еще совсем крохой, когда жена умерла от горячки, оставив Свенсона с плачущим от голода младенцем на руках. Признаться, тогда он не верил, что справится. В первую ночь после беды он до утра не смыкал глаз – все проверял, дышит ли дочь.
Но время шло, малышка росла здоровой и смышленой. Всю любовь, что нашлась в скупом на нежность сердце охотника, Свенсон отдал этому ребенку. Он, конечно, не мог обучить ее всем премудростям, которым матери учат своих дочерей. Но все же старался изо всех сил. Иногда друзья подшучивали над Свенсоном, что из охотника он скоро превратится в охотницу, но суровые взгляды (а когда и это не помогало – тяжелые оплеухи) быстро отучили их от подобных шуток.
Арика была далеко не самым послушным ребенком на свете. Не раз и не два за свои шалости ей приходилось ощутить тяжесть отцовской ладони (ох, как сильно сейчас Свенсон сожалел обо всех этих шлепках и даже просто грубых словах, сгоряча сказанных дочери!). Но она тоже любила отца и старалась заботиться о нем. Не далее, как на прошлой неделе попыталась сама испечь лепешку. Дело, правда, едва не кончилось пожаром. Несмотря на то, что Свенсон здорово бранился на дочь за безалаберность, подгоревшую лепешку он съел, хоть и сказал сперва, что скормит свиньям. И не было в его жизни ничего вкусней того почерневшего куска хлеба.
Конечно, они с Арикой быстро помирились. Впрочем, как и всегда. Ведь нет такой ссоры, которая может надолго стать между отцом и дочерью.
И вот, стоило снова поверить в возможность жить счастливо, судьба тут же ударила исподтишка – в самое больное место.
***
Мужчина быстро собрал вещи, отрезал кусок сыра и сунул его в рот. Закинув сумку за спину, он отправился в путь, буравя глазами пологий берег, пытаясь – точнее, надеясь – разглядеть хоть какой-то признак того, что Арика проходила именно здесь. Ведь не было во всем мире того, чего Свенсон не отдал бы за малейший намек, что она жива.
Но все, что попадалось на глаза – ветки да коряги.
Свенсон не мог перестать думать о том, как все пошло бы, расскажи девочки правду с самого начала. Из-за вранья этих мерзавок вся деревня прочесывала лес битых два часа.
Фрида и Ульна тоже делали вид, что заняты поиском. Ах, как они корили себя, что не уследили за тем, что их «лучшая подруга Арика ушла слишком далеко»! Как лили притворные слезы! Свенсон даже пытался их успокоить. И если бы потом он случайно не услышал их перешептывания, то до сих пор искал бы дочь в другом месте.
