Зивелеос. Книга вторая. Поляна Лысой горы
– Так, к этому варианту мы ещё вернёмся, но всё же давайте попробуем сначала операцию с Шварцберманом. Может с ним нам удастся захватить Зивелеоса живым, что позволит и раскрыть научную тайну Наукина.
– А у меня есть идея, которая может всех устроить. – Это заговорил командующий ОМОНа. – Что если от основания Лысой Горы прокопать штольню и выйти с нею к центру поляны? Мои ребята ворвутся в центр, полагаю, без особых проблем. Кто их там будет ждать из-под земли? Тогда и учёного возьмём, и пожар создавать не надо, и проблемы все разрешим.
Дотошкин вытер ладонью вспотевший внезапно лоб. Такой ход ему не приходил в голову.
– А можно ли это сделать скрытно?
– Дело техники, – ответил быстро изобретатель нового варианта. – Достаточно поставить там либо палатки археологов, либо геологическую технику завезти. Словом придумать правдоподобную легенду и работать потихоньку.
– Не очень это просто, – словно подумал вслух полковник со знаками отличия инженерных войск на погонах. – Нужны сначала данные геологов об этой горе. Сгоряча можно на такие неожиданности натолкнуться, что и люди погибнут, и техника сломается, и времени много потеряем.
Дотошкин недовольно остановил жестом выступающего и чуть не погрозил указательным пальцем, забыв о том, что он забинтован.
– Вы, пожалуйста, не сгущайте краски. Мы тоже понимаем кое-что, не лыком шиты, и разведку геологами произведём, если надо. Но сама мысль мне показалась интересной. Так что поручаю эту идею подполковнику Скорикову. Он с обстановкой в этом регионе уже ознакомился. Однако операцию с господином Шварцберманом будем осуществлять тоже. Одно другому не мешает. Вы прониклись важностью вашей роли, Марат Генрихович? Как вы на неё смотрите?
– Проникнуться-то я проникся, но, честно говоря, боюсь. Готов откупиться красивым алмазом, чтобы самоустраниться от этого эксперимента. Можно же разрекламировать не меня, а, Дериглотку, например. Он самый богатый у нас в стране. Я по сравнению с ним такая мелкая сошка, что даже в число миллиардеров пока не вхожу. Тем более что у меня намечено совещание в Оренбурге на послезавтра, то есть в эту в пятницу. Кстати, хочу вам посоветовать связаться и с другим нашим мультимиллиардером Абрамкиным. У него есть самый большой в мире горнопроходческий щит. Одна только эта машина стоит сто миллионов евро. Ею и прокопайте ход под Зивелеоса.
Дотошкин поморщился, подумав, что зря пригласил на совещание молодого бизнесмена, пришедшего ему на ум первым лишь потому, что дочь прожужжала отцу все уши о нём как о будущем самом богатом человеке мира, в которого она успела влюбиться. Хороший может быть зятёк, да только трусоват, как видно. А теперь он знает и о проекте борьбы с Зивелеосом. Не проболтался бы где. Но предложение обратиться к Абрамкину и использовать его машину очень дельное. Не зря такие люди становятся богатейшими. Они умеют держать нос по ветру, владеют информацией и умело пользуются ею с максимальной выгодой для себя. В генералитете тоже была такая информация о коллекционировании Абрамкиным всего самого лучшего в мире, в том числе и о проходческом комбайне, но вот, поди ж ты, в голове не удержалась. Помнил только, как простой обыватель, о самой большой в мире яхте, купленной Абрамкиным. А Шварцберман держит в голове всё необходимое, потому и растёт со своим бизнесом. Но придётся пойти ему навстречу и не включать его в этот опасный проект. Дочь дома истерику закатит, если мы его заставим насильно.
Мысли проносились с огромной скоростью, но никто не мог даже предположить, о чём думает генерал. Хорошо ещё, думал он, что люди не изобрели машину для чтения чужих мыслей. Это сколько же трагедий происходило бы в мире? Думаешь-то часто одно, а говоришь совсем другое. А тут вдруг пришлось бы раскрываться перед другими начистоту. Этак и генералом не станешь никогда, если начальство будет знать, что на самом деле о нём думает подчинённый. Кошмар! Нет, изобретателей подобных штучек надо приструнивать. Ну, не знаю я, что обо мне думает подполковник Скориков, и чёрт с ним! Пусть себе думает, что хочет, но выполняет мои указания. А это он умеет.
Дотошкин снова потёр лоб, заметив, что сильно задумался.
– Хорошо, – как можно мягче сказал он и улыбнулся несколько искусственной улыбкой не то в шутку, не то всерьёз, – откупайтесь алмазом, а за предложение с машиной Абрамкина спасибо. Это очень ценная подсказка – и, главное, своевременная. А вот с Дериглоткой – я сомневаюсь, что получится. Он занят президентскими проектами, так что нас резко остановят. Им рисковать не дадут.
– А мною, значит, можно? – возмутился Шварцберман.
– Нет, и вами нельзя. Я не то хотел сказать. Извините. Но всё-таки можно действительно попробовать нашу идею с Абрамкиным. А вы, Марат Генрихович, говорите, что у вас совещание в Оренбурге? Ладно. Там вас Зивелеос не достанет. Тогда не стану никого больше задерживать, а мы продолжим наше обсуждение теперь в более узком кругу. Благодарю всех за участие и поддержку.
_____________________________
Утром следующего дня в четверг рынок акций лихорадило. Ценные бумаги известных фирм продолжали падать в стоимости. В свежих номерах газет появились статьи со зловещими заголовками: «Зивелеос вышел из себя», «Зивелеос объявил войну», «Чего ожидать от всемогущего Зивелеоса?»
Денежные спекулянты, воротилы экономики страны, иностранные инвесторы, пекущиеся о благе собственных кошельков за счёт российских налогоплательщиков, буквально терялись в догадках, чья компания может оказаться на грани банкротства в случае появления у них Зивелеоса. Все вопрошали: «Кто на очереди?» Ведь от этого зависело, чьи акции выгоднее, ни секунды не медля, продать, а чьи хорошо было бы скупить для последующей перепродажи. То, что одни при этом потеряют всё и умрут от разрыва сердца или от пули в висок, пущенной собственной рукой, а другие станут много богаче за счёт этих неудачников, не волновало, ибо в мире денег нет места эмоциям. Любовь к деньгам исключает любовь ко всему живому. Обуреваемый страстью к деньгам не замечает, как перестаёт быть человеком, которым когда-то его родила мать.
На биржах никому и в голову не приходило, приносит ли эта игра в перемещение бумажек какую-то пользу обычному полеводу, взращивающему хлеб, помидоры, подсолнухи, доярке, выдаивающей каждое утро и вечер молоко от коров и коз, токарю, вытачивающему точнейшие детали для самых совершенных ракет, отправляющихся в космос. Здесь гремели фамилии Фордов и Рокфеллеров, Абрамкиных и Дериглоткиных, имело значение здоровье и настроение президентов, но не здоровье и благополучие того самого человека, что каждый день за центы и форинты, копейки и рубли производил все те товары, что продавались за деньги, которыми играли спекулянты, насмерть перепуганные теперь вмешательством в их бизнес Зивелеоса.
И вся жизнь на земле тем временем уже не могла течь своим чередом, как это было раньше, когда ещё никто не знал о таком явлении, как Зивелеос. То, что кто-то может что-то, а ему за это никто и ничего не может, потрясло умы не только Москвы и всей России, но и всего человечества. Повсюду, в любом уголке земли узнали люди, что бывает, оказывается, такое, что любое зло может быть наказано, и есть такой человек Зивелеос, который может это наказание осуществить. Какой-то обычный крестьянин из никому не известной Тьмутаракани, узнав о том, что есть такой всемогущий летающий человек, начинал себе подумывать, а не появится ли неожиданно у них в районе Зивелеос и не прогонит ли он обнаглевших новых русских, захвативших силами ОМОНа старинные молочные реки и настроившие дачные трёхэтажные хоромы на кисельных берегах?
Аналогичные мысли появлялись даже в далёкой от России Австралии или на Американском континенте. Несчастный абориген Бразилии где-то на берегу великой Амазонки, прослышав от вождя племени о чудесном человеке, воздевал руки к небу и молитвенно пел:
– О, ты, что не знаешь ни страха, ни препятствий своим добрым делам, прилети же и на нашу землю, останови эту белую саранчу, что пожирает наши леса, вырубая их на корню и вытесняя нас в резервации, заставляя нас жить по нечеловеческим законам, о которых никогда не знали наши предки!
Африканские золотодобытчики, не те, что золото тратят в самых дорогих супермаркетах мира, а те, что это золото добывают тяжким трудом, увязнув в рудниках без долгожданной зарплаты, которая бы помогла им освободить себя и семьи от долговых обязательств и вырваться на волю, мысленно призывали Зивелеоса сюда для распределения богатств континента по справедливости.
Потомок великих моголов, столетиями спокойно кочевавший со своими стадами баранов по горным пастбищам Афганистана, вынужденный теперь либо выращивать мак, продавая его за бесценок наркобаронам, становящимся благодаря этому красивому алому цветку миллиардерами, либо браться за оружие и воевать, падал на колени в утреннем намазе, призывая аллаха прислать на многострадальные земли древнего востока российского Зивелеоса, дабы изгнать навсегда чужеземные войска, воюющие на чужой для них стороне за рынок наркотиков, а не ради спокойствия народа, о котором будто бы пекутся политики.
В каждой стране, в любом уголке планеты Земля были свои проблемы, свои страдальцы, желавшие для себя лишь одного – справедливости и верившие, что только он – Зивелеос в состоянии им помочь, если узнает об их беде.
В самой России в тысячах километрах от столицы на заборах, на которых принято писать самые откровенные пожелания анонимными авторами, стали появляться красочные надписи: «Зивелеос с нами», «Зивелеос здесь», «Слава Зивелеосу!», «Олигархи, трепещите! Зивелеос пришёл на вашу голову». Чего только не придумают люди в своих мечтах.
Мальчишки стали не просто играть «в Зивелеоса», но случалось какой-нибудь парнишка постарше надевал на себя странный костюм, тёмные очки, шляпу и врывался в местный банк или игорное заведение с криком:
– Я Зивелеос! Всем лежать. Деньги на бочку!
Последние слова «деньги на бочку» произносили лишь читатели исторических приключенческих романов, коих теперь становится всё меньше. Но эти полушуточные истории крайне редко оказывались результативными для таких налётчиков. Чаще всего люди сначала пугались появления Зивелеоса, но потом быстро понимали, что лжеца, назвавшимся Зивелеосом, легко сбить с ног, а потому он быстро получал оплеухи и крепкие затрещины по заслугам за испуг и выдворялся толстосумами в несколько бессознательном состоянии на улицу. Но эти факты не проходили бесследно. О них тут же писали все издававшиеся массовыми тиражами вральки, зачастую перевирая всё происходившее таким образом, что читатели начинали верить в то, что их захолустный или более-менее приличный городок действительно посещал Зивелеос.
Жёны, на которых некоторые бестолковые пьяные мужья, забывшие о давних клятвах вечной любви, поднимали руку, чтобы нанести супруге ощутимый удар в любое незащищённое место по причине отказа в законном желании или просто ради забавы, вдруг произносили страшные слова:
– Вот погоди, пожалуюсь Зивелеосу, он тебя приведёт в чувство одним махом или прострелит своей трубкой твою глупую башку.
И, представьте себе, на иного зарвавшегося мужа такие слова действовали отрезвляюще, заставляя взметнувшийся для удара кулак, застыть в воздухе. Ну и правда, может же так случиться, что этот Зивелеос появится именно здесь и именно в это время? Чёрт знает этого непонятного человека. Какие у него возможности? А жена, вроде, не шутит.
Фирмы, которые раньше имели обыкновение нанимать временных работников и потом увольнять их, не выплатив ни копейки зарплаты, обвиняя в плохой работе, ощутили трудности с таким подходом, который давал им немалые прибыли. Увольняемые начинали уповать на Зивелеоса. Они однозначно заявляли хозяевам, что не будут искать защиту в суде, который гастарбайтеры никогда не выиграют, а обратятся к Зивелеосу, и тот отнимет у хозяина не только причитающуюся обещанную при поступлении на работу зарплату, но и возьмёт часть денег за моральный ущерб, поскольку свои обязанности временные рабочие на самом деле выполняли честно и добросовестно. Владельцам фирм приходилось задумываться, так как они не были уверены в том, что угроза обманутых рабочих не осуществится в реальности. Всё могло быть теперь.
Словом, мечтать никому не запретишь.
Газеты, телевидение и радио, не говоря уж об Интернете, растрезвонили о первом появлении Зивелеоса перед журналистами, не верить чему было просто невозможно, так как все увидели фотографии летящего в воздухе человека, одетого в комбинезон и шляпу, все увидели кадры с появлением в руках Зивелеоса чудодейственной блестящей трубки, мгновенно свалившей с ног троих безрезультатно стрелявших в него из настоящих пистолетов амбалов. Не поверить в это никто не мог. Правда, ни газеты, ни другие средства, предназначенные для информирования населения обо всём происходящем, не сказали ни слова о том, что просил сказать сам Зивелеос. Текст его выступления не попал даже в Интернет. Тут уж власти постарались. Так что въедливым читателям и внимательным зрителям представили Зивелеоса именно террористом и никем другим. О горячей линии тоже не сказали. Только газета «Московская невралька» объявила о создании при газете специального корреспондентского пункта, в который читатели могут обращаться с просьбами и предложениями к самому Зивелеосу. То есть подразумевалось, что эту газету будет Зивелеос читать и обязательно найдёт возможность отвечать на вопросы. Тираж газеты стал расти невероятно быстро. Власти серьёзно испугались. Помешать газете Зивелеоса писать, что она хочет, значило вступать в прямую войну с Зивелеосом, а как её выиграть, пока не знал никто.
И слухи. Они, конечно, расползались и разлетались с огромной скоростью, обрастая невероятными подробностями. На встрече с Зивелеосом были не только журналисты, но и городские обыватели. Некоторые очевидцы события ухитрились снять кадры на свои мобильные телефоны. Находились потом желающие поместить эту правдивую информацию в Интернете, но она каким-то чудом сразу же исчезала с их сайтов, а авторов незамедлительно находили и с ними начали проводить работу соответствующие службы. Премьер из дальней командировки не пожалел угрожающих слов своим подчинённым, пообещав замочить их в любом неприятном месте, если в прессе или любом другом органе информации будут рекламировать положительно Зивелеоса, представляющего, по его мнению, из себя угрозу номер один всему человечеству. Но для слухов препятствий не бывает. Они говорили о другом.
В телевизионных передачах комментаторы били себя в грудь кулаками, заявляя, что Зивелеос обычный бандит и скоро с ним будет покончено, как и должно быть в сильном государстве, которым провозглашают страну президент и премьер. А раз они уверены в успехе, то так оно и будет.
На робкие вопросы со стороны о надписях на заборах и в иных местах, так называемой неучтённой народной информации, представители силовых структур бодро сообщали, что писатели подобных лозунгов сами не понимают, что делают, а потому дворникам дано распоряжение замывать или закрашивать всякие упоминания о Зивелеосе.
В четверг всех лихорадило, а в пятницу…
Пятница – большой день
Шварцберман был одним из тех, кто делал деньги из денег, покупая у государства земли, компании, заводы, предприятия по минимально возможной цене и потом продавая те же земли, компании, заводы, предприятия тому же государству по цене в десятки раз выше, что позволяло делать деньги буквально из воздуха. Разумеется само собой, что государству такая коммерция была не выгодна, зато тем конкретным людям, которые участвовали в упомянутых сделках, было это очень даже прибыльно, поскольку все участники операций, понимавшие или только догадывавшиеся о преступной сущности махинаций, получали свои куши, складывавшиеся в значительный капитал каждого.
Нет, дорогой читатель, не все такие уж глупые, чтобы ничего не понимать. Когда продаешь землю по дешёвке, то тебе объяснят сначала, что земля-то тьфу, плёвая и никому не нужна в дни перестройки. Ну, подумаешь, на участке строевой лес на одной половине, а на другой заповедная зона. У государства, мол, денег нет в настоящее время заниматься разработками и строительством. Государству нужны живые деньги для того, чтобы платить пенсию пенсионерам. А для большего понимания этого вопроса лицам, ответственным за землю, выдаётся некоторая сумма. Вот участок и продан.
Бизнесмен честно вкладывает некоторые деньги в спиливание леса и продажу его за границу, в строительство дач в заповедной зоне, доказывая, что землица эта самая может приносить огромные доходы, и потом предлагает возмущённым промашкой руководителям выкупить назад землю и самим получать такие высокие доходы, но теперь эта земля обойдётся государству в сумму, перекрывающую все затраты бизнесмена в десятки или сотни раз. Естественно, для осознания этой выгоды опять приходится кое-кому кое-что подбрасывать в виде личных автомашин новейшей марки и просто пачек хороших новеньких купюр иностранного происхождения.
Шварцберман изучил эту схему давно, хоть и не первым в перестраивавшейся стране, что помогло ему стать во главе многих компаний, объединений, советов директоров и прослыть специалистом высокого ранга, к советам которого прислушиваются все, мечтающие стать богатыми. А сначала пришлось учиться то одной специальности, то другой, то третьей, пока не уловил своим активным хитрым умом, что самое доходное в стране, не понимающей пока своего назначения – это делать деньги из ничего. Вот и занялся столь странным на первый взгляд бизнесом.
Но не правы те, кто думают, что деньги плывут в руки сами по себе. Нет, ими надо заниматься почти круглосуточно. Ничего без ничего на самом деле не получается. Приходится крутиться, как белка в колесе и ещё быстрее. Вот и сегодняшнее пятничное совещание в Оренбурге входило в число тех важных встреч с директорами других компаний Сибири, в результате которых Шварцберман уезжал, присовокупив к своему капиталу не один десяток миллионов долларов. Нужно было хорошо выступить, кому-то пообещать, кому-то пригрозить, но добиться закрытия крупного станкостроительного завода, будто бы перестающего давать доходы государству, забрать его себе для оживления на нём жизни, увеличив тем самым свою прибыль.
Заседание наметили в недавно выстроенной элитной гостинице Оренбурга на третьем этаже в небольшом уютном зале для пресс-конференций. Шварберману прекрасно было известно, что журналисты уже готовы напасть на него, как только он выйдет из своего роллс-ройса. Тема закрытия рудника обсуждается уже давно. Горняки выступают с протестами, проводят демонстрации. Но Шварцберман, когда ему сообщали об этом коллеги по бизнесу, с улыбкой отвечал:
– Всё это мы уже проходили. Главное – впарить народу в головы, что это делается для его же пользы. Государство не в состоянии давать высокую зарплату, а частник может. Конечно, число рабочих сократится, но оставшиеся будут получать гораздо больше. Те, кто уверены, что останутся работать, не захотят бастовать. На них и надо делать ставку. А остальные пусть ищут работу в других местах или обучаются новым нужным нам специальностям. Во всём надо видеть выгоду и уметь её объяснить.
Однако говорить обо всём этом журналистам сегодня Шварцберман не собирался. Он попросил руководство города обеспечить свободный от журналистов и демонстрантов подъезд к гостинице, что, несомненно, было сделано.
Выйдя из машины со своими двумя телохранителями, почти миллиардер обратил внимание на то, что иномарки других участников совещания уже стояли без своих хозяев, то есть директора собрались. В Оренбурге шёл дождь, так что пришлось одному телохранителю раскрыть над хозяином зонтик. Проследовав вслед за первым сопровождавшим в холл гостиницы, Шварцберман вскинув голову, несколько свысока внимательным взглядом большого начальника осмотрел красивое помещение, оформленное в стиле сказки Бажова «Каменный цветок» со стойкой для администратора, напоминавшей огранённый алмаз. Испуганный взгляд девушки за стойкой Шварцберман принял на свой счёт и ласково махнул ей рукой, желая тем самым успокоить красавицу – он же не зверь какой – и пошёл по направлению к лифту, не обратив особого внимания на стоявшему у стойки спиной мужчину в чёрном плаще и чёрной шляпе.
Зивелеосу пришло в голову надеть плащ, можно сказать, случайно. Укрываться от дождя ему не было никакой необходимости: капли дождя, как и хлопья снега не могли прорваться сквозь энергетическую защиту, которая в то же время не пропускала внутрь холод и не выпускала тепло, что создавало вполне комфортную атмосферу для полёта на любой высоте в любых погодных условиях. Но перед самым вылетом Тарас Евлампиевич снова вошёл в Интернет, заглянул на погоду в Оренбурге и воскликнул:
– О, Николай, там льёт дождь, и солнце не обещают. Смотри, не сбейся с пути в облаках.
– Ничего страшного, – ответил Самолётов, – не потеряюсь. А вот плащ, пожалуй, мне не помешает.
– Зачем это? – удивился Наукин.
– Да так просто, для маскировки. Я постараюсь прибыть в гостиницу пораньше и, чтоб не привлекать особого внимания раньше времени, похожу в плаще, в котором меня не привыкли видеть.
– Это мудро, – согласился Тарас Евлампиевич.
Самолётов подлетел к гостинице под дождём и завис над крышей высокой гостиницы, наблюдая сверху за прибытием гостей, проверкой документов милицией у водителей при въезде на гостиничную стоянку. Облако Зивелеоса на фоне дождевых туч снизу не было видно. У входа в гостиницу стоял только швейцар, но внутри помещения. Появление роллс-ройса с сопровождающими внедорожниками Самолётов заметил издали, спустился вниз у самого подъезда здания гостиницы, совершенно свободного от других людей, беспрепятственно вошёл внутрь, спокойно сказал изумлённому при виде Зивелеоса швейцару, чтобы тот отправлялся в служебное помещение, а сам прошёл к стойке администратора, где и поджидал прибытия Шварцбермана. Убедившись в том, что бизнесмен, не чувствуя опасности, спокойно идёт к лифту, Самолётов окликнул его, оглушив голосом всё фойе:
– Здравствуйте, Марат Генрихович! Я – Зивелеос. Не торопитесь в лифт. Пройдёмте вместе по лестнице.
Шварцберман замер на месте. Руки неприятно задрожали. Он не верил своим ушам. Повернувшись в сторону стойки, понял, что мужчина в плаще, действительно Зивелеос. Как же так? – мелькнуло в голове. – Дотошкин сам сказал вчера, что Зивелеос здесь не достанет. Неужели наврал и начал свою операцию, избрав всё-таки Шварцбермана жертвой эксперимента?
А Зивелеос подошёл почти вплотную, поднятием руки остановив телохранителей.
– Марат Генрихович, понимаю ваше смущение, но не будем терять время. Вас ждут на совещании, а я хочу к нему присоединиться с вашего позволения. Думаю, вы не станете возражать?
– Н-нет, ни в коем случае, Николай э… – Шварцберман пришёл в ужас оттого, что ему хотелось наладить добрые отношения с Зивелеосом, для чего он решил назвать его по имени, но от страха забыл отчество пришельца с неба.
– Степанович меня зовут, – помог ему Зивелеос. – Но не теряйте времени и проводите меня по лестнице в зал заседаний. В лифте, боюсь, вам со мной стоять будет не очень комфортно. Прошу вас идти вперёд.
Теперь только до Шварцбермана дошла причина испуганных глаз администратора гостиницы. Она испугалась не высокого по положению гостя, а прилетевшего с высоты Зивелеоса, о чём не могла ему сказать. Пути к отступлению не было, и Шварцберман понуро пошёл по широкой лестнице, сопровождаемый легко передвигавшимся Зивелеосом. Так они и вошли в комнату заседаний, где за длинным столом уже сидели и тут же почтительно встали прибывшие заранее директора.
Зивелеос протянул руку вперёд, предлагая Шварцберману занять место председателя во главе стола, и проследовал за ним, подняв левую ладонь, как бы успокаивая перепуганных неожиданным явлением присутствующих.
– Прошу всех садиться, – прогрохотал он и только после этого снизил громкость своего голоса.
Увидев, что все послушно сели, Самолётов продолжал:
– Я Зивелеос, как вы уже догадались, судя по вашим лицам. Не буду вас называть господами, поскольку таковыми вы для меня не являетесь, а для других не должны таковыми быть. На мой взгляд, вы должны быть слугами народа, а не его господами. Прошу обратить внимание на этот нюанс. А так как вы тоже часть народа, то, фактически, должны быть со всеми товарищами. Хочется верить, что вы не станете мне возражать.
– Почему же? – раздался вопрос с дальнего конца стола. Говорил худощавый мужчина лет шестидесяти в отлично скроенном чёрном костюме, идеально светящейся белым цветом рубашке, подчёркивающей белизной яркий красный галстук. На почти овальном лице выделялся нос горбинкой и узкие бакенбарды, тянущиеся чуть ли не до самого подбородка. – Я бы мог вам возразить, если позволите. Вы стоите перед нами явно господином положения. У вас сила, против которой не попрёшь, как говорится. А вы говорите о товариществе. Но ведь и товарищ Ленин и товарищ Сталин отдавали приказы убивать людей. Что же это за товарищи? Как я могу называть товарищем того, кто может меня убить?
