услышишь журавлиный зов.
Всё монолитней в магазинах
сплошной Массивий Муравлёв.
Страна поэтами богата,
но должен инженер копить
в размере чуть ли не зарплаты,
чтобы Ахматову купить.
Страною заново открыты
те, кто писали «для элит».
Есть всенародная элита.
Она за книгами стоит.
Страна желает первородства.
И, может, в этом добрый знак –
Ахматова не продаётся,
не продаётся Пастернак.
Стихи эти писались, когда волна интереса к поэзии была на пике своего подъёма. Сегодня волны этой нет. Ахматова, Пастернак и Вознесенский продаются свободно. Очереди за ними не стоят, как и за другими поэтами. Сегодня могут толпиться за детективами. На них пришла мода.
В 1962 году другой популярный советский поэт Евгений Евтушенко так писал о своей популярности.
Мне скоро тридцать.
Я герой пародий,
статей, разоблачительных стихов.
Приписаны мне прочно все пороки
и все из существующих грехов.
Мне говорят порой, что я пишу
в погоне за дешёвой популярностью.
Наверно, скоро скажут, что дышу
в погоне за дешёвой популярностью.
Выходит я за коммунизм борюсь
в погоне за дешёвой популярностью.
Выходит я с его врагами бьюсь
в погоне за дешёвой популярностью.
Наверно, я когда-нибудь умру.
Быть может, это будет и разумно.
Надеюсь, что хоть этим я уйму,
умаслю я умаявшихся уйму.
Не будет хитрой цели у меня.
Но кто-то с плохо сдержанною яростью,
наверно, скажет, что и умер я
в погоне за дешёвой популярностью.
В постперестроечное время Евгений Евтушенко уже не популяризирует это своё стихотворение, написанное более сорока лет назад. Теперь он не борется за коммунизм и не вспоминает о нём. Мне кажется, в этом слабость не только его, но и многих других замечательных художников слова, сломленных тяжёлыми катками перестройки. Однако важно то, что написанные некогда произведения уже не вырубишь никакими топорами перестроек и революций. Мода на поэта Евтушенко прошла и вряд ли возвратится, но ценность написанных им произведений никуда не исчезнет. Когда Евтушенко был на вершине своей популярности, я любил его произведения не за то, что поэт был моден. Более тридцати лет назад я написал об этом стихи, которыми и хочу поставить точку в разговоре о моде:
Стоят зеваки,
рты разиня.
От удивления повылазили очи.
В маленьком городке,
в книжном магазине
Евтушенко в очереди…
Евтушенко в очереди!
–
Евтушенко в очереди?
Где? Покажи.
–