Зивелеос. Книга первая

– На такси?

– Зачем. Такси он мог бы и сам взять. Я отвезла на своей.

– Девушка, а кто ещё с вами был в квартире?

– Не поняла. Вы думаете, нам скучно вдвоём? Извините, что опять спрашиваю, но мы были одни. Я не за мужем, а родители в другом городе.

– Понятно. Ещё маленький вопрос. Вы были у него сегодня дома?

– Странные у вас маленькие вопросы. Была, конечно.

– Вы что, каждый день у него бываете?

– Нет, но он попросил заехать взять материалы для газеты. Это случается, когда он занят.

– И вы забрали?

– Естественно, раз он просил.

– У вас есть ключ от его квартиры?

– Нет, уважаемый незнакомец, я сломала дверь. Шучу. Конечно, у меня есть ключ, что за глупый вопрос?

– Вы ничего не заметили странного в квартире?

– Признаюсь, вы начинаете меня пугать. Ничего кроме мокрых пятен на полу из ванной я не обнаружила, но это и понятно, поскольку он купался до моего прихода.

– Откуда вы знаете?

– Да он сказал мне по телефону, что торопится, так как гости какие-то должны придти, а он купается.

– И вам всё пришлось убирать за ним?

– Нет уж, такого договора у нас с ним не было. Хотя, быть может, я бы и убрала, но он же просил отвезти материал, так что пришлось торопиться.

– Значить. Потом бы были в редакции?

– А нет что ли? И почему вы всё время говорите «значить» с мягким знаком вместо нормального русского «значит»?

– Всё, спасибо, девушка. Вы нам очень помогли. До свидания.

Генерал отключил телефон и надолго замолчал. Этот разговор разрушал все его предположения слово за словом. Ни одного подтверждения так хорошо сложившейся версии. Он был уверен, что поехавший в квартиру Самолётова майор Скориков, ничего не нашёл. Всё лопалось как мыльный пузырь. Осталось лишь распрощаться с гостями, что он и сделал, говоря:

– Ну, на этом, пожалуй, сегодня всё. Извините за то, что побеспокоил вас. Спасибо за помощь. К сожалению, вопросов стало теперь больше, а не меньше. Кстати, Семён Иванович, обратился он к Никольскому, вы бы не могли сейчас позвонить в редакцию и узнать, привезли ли от Самолётова срочный материал сегодня? А то, может, следует нам помочь его отвезти?

Никольский пожал плечами:

– Там остался только дежурный, но могу спросить.

Генерал протянул телефонную трубку без шнура. Никольский набрал номер, соединился, спросил и тут же получил подтверждение, что материал привозили, он лежит на столе Самолётова.

Вопрос был закрыт. Пузырь окончательно лопнул.

Сюрприз Зивелеоса и сюрприз генерала

На следующий день, когда погода в Москве оставалась жаркой, в общественной и политической жизни ничего особенного не было, если не считать, что новые выпуски газет продолжали писать небылицы: одни о странном пришельце из космоса, обобравшем сильных мира сего, другие о супермене фокуснике, умеющем гипнотизировать массы людей одновременно, третьи пытались найти божественный смысл в происходящем. Но все газеты сочли необходимым перепечатать снимок Зивелеоса из «Московской невральки».

Сама же «Московская невралька» сообщила сенсационную новость о том, что Федеральная служба безопасности превышает свои полномочия, занимаясь прослушиванием домашних телефонов сотрудников редакции газеты, и что это напрямую связано с делом Зивелеоса, к которому данная газета не имеет отношения, хотя и получила большую сумму денег с письмом от самого Зивелеоса. Деньги, как сообщалось в газете, редакция вернула государству, а потому всех спонсоров будет продолжать благодарить за оказываемую посильную материальную помощь. При этом тираж газеты увеличился в пять раз, и, тем не менее, был весь раскуплен в считанные часы.

В газете рассказывалось о том, что главному редактору газеты и некоторым другим сотрудникам пришлось провести почти весь день в ФСБ в связи с упомянутым событием, а потом опять всю ночь сидеть над подготовкой нового выпуска.

Весь день телефоны редакции не переставали звенеть. Звонили со всех концов страны со словами сочувствия и поддержки, с просьбами рассказать подробности.

В здании на Лубянке телефонов было гораздо больше, чем в редакции «Московской невральки», но и они трезвонили непрерывно с высказываниями негодования по поводу притеснения журналистов и с требованиями навести порядок в стране.

Когда около семи часов вечера ответственный дежурный ФСБ, утомлённый непрекращающимися звонками, устало поднял трубку в очередной раз и хотел заученно ответить: «Да, да всё знаем, занимаемся, примем меры», он вдруг услышал то, что сразу отрезвило его затуманенный однообразием мозг. Звонили из газеты «Невралька России». Там неизвестно откуда получили письмо от Зивелеоса, в котором сообщалось, что в самое ближайшее время он нанесёт визит к крупнейшему коммерческому банку, расположенному в центре Москвы.

А вышло всё так. На стол главного редактора «Невральки России» по ошибке, а не специально, попал конверт, адресованный главному редактору «Московской невральки». Редакции двух газет располагались в одном здании, но на разных этажах. Курьер, как случалось не раз, перепутал этажи и редакции. Вот и всё.

Но и главный редактор «Невральки России» не обратил внимание на фамилию в адресе. В России ведь принято сначала писать должность, потом название газеты, а затем уж фамилию. Так что пока до неё дойдёшь в каждом письме, работать некогда будет. Прочитал Парфёнов Пётр Ананьевич, что письмо адресовано главному и открыл конверт, а там прочитал буквально следующие строки:

«Уважаемый Семён Иванович!

Весьма опечален тем, что Ваша редакция отдала деньги, предназначавшиеся развитию Вашей газеты, в государственные структуры, которые не заинтересованы в успехе вами провозглашаемых идей. Поэтому деритесь теперь сами, а я позволю себе найти другой способ оказания материальной и любой другой помощи народу, экспроприируя незаконно полученные капиталы.

Уведомляю вас о том, что сегодня же через несколько часов после получения Вами этого письма я нанесу визит к одному из крупнейших коммерческих банков столицы.

Зивелеос»

Вполне понятно, что Пётр Ананьевич испугался и оттого, что совершенно случайно открыл не предназначавшийся ему конверт, и оттого, что оказался ввязанным в неприятную историю. В то, что было вчера с «Московской невралькой», он оказался посвящённым в числе первых. Никто, конечно, не удивится, если узнает, что главный редактор Парфёнов немедленно позвонил главному редактору Никольскому и они встретились.

Посовещавшись тет-а-тет, они собрали самых ключевых, самых ответственных лиц своих редакций и теперь уже вместе с ними опять обсудили создавшуюся ситуацию. С точки зрения интересов газет правильнее было бы умолчать о готовящемся ограблении, но послать на предполагаемое место события своих опытнейших репортёров. Новая сенсация была бы освещена только этими двумя газетами, что подняло бы их тиражи небывало. Однако, как справедливо заметил Самолётов, приглашённый тоже на это совещание в порядке исключения, как человек, получивший похвалу от самого Горюшкина и сумевший яростно сопротивляться самому генералу Казёнкину, последствия такого поведения для обеих редакций могут оказаться весьма плачевными, так как обе будут обвинены в сговоре. Самолётов предложил поставить в известность только дежурного ФСБ, с чем все и согласились.

Нужно ли говорить, что в Москве коммерческих частных банков хоть пруд ими пруди? Хорошо это или плохо, не нам судить. Известно только, что владельцы их вошли в число богатых, а страна в число бедных. Однако, что есть, то есть. И понятное дело, все банки стремились оказаться в центре, а удалось лишь самым богатым и проворным. И к какому же банку в центре хотел нанести визит Зивелеос?

Этот вопрос поднял всех, как стало принято говорить, на уши. Ходить на ушах, правда, никому никогда не удавалось, но так говорят на Руси, а на ней чего только не говорят? Впрочем, сейчас было не до филологических рассуждений.

Ответственный дежурный ФСБ поставил в известность начальника смены, тот позвонил начальнику отдела, а уж он доложил генералу Казёнкину, который вызвал немедленно майора Скорикова, как эксперта по вопросу о Зивелеосе, и полковников с подполковниками всех подчинённых служб. Проинформировали министра, тот поднял всю милицию. Для обеспечения взятия Зивелеоса вызвали несколько групп захвата из команды «Альфа». Все частные банки, а заодно и государственные, центральные и на всякий случай периферийные были срочно закрыты, деньги спрятаны в сейфы, сотрудники оставлены на местах для несения дежурства, у входов выставлены усиленные наряды милиции, по улицам начали патрулировать военные с полной походной выкладкой.

В строжайшем секрете держалась придумка генерала Казёнкина по взятию Зивелеоса.

Наступил поздний вечер. По Тверской, называвшейся некогда улицей писателя Горького, сновали журналисты с фотоаппаратами и видеокамерами. Как ни старались власти сохранить предстоящее событие в тайне, но уж давно известна истина – что знают трое, то узнает весь мир.

Солнце зашло, а в летнее время это явный признак того, что пора на покой, но по Тверской, бывшей улице Горького, продолжали ходить толпы любопытных. Правда и то, что эта улица всегда отличается многолюдием даже глубокой ночью и не обязательно только летом. Некоторые наиболее обеспеченные сотрудниками средства массовой информации не ограничились охватом самой центральной улицы столицы, а разослали своих людей по возможности и в другие не менее центральные части города, то есть на Новый Арбат, бульварное кольцо и некоторые проспекты. Кто знает, что у этого Зивелеоса на уме?

И они были совершенно правы. На то и журналисты.

Зивелеос появился всё-таки неожиданно, хоть и ожидала его вся Москва. Первый тревожный звонок поступил из ночного клуба, где толстосумы, не испугавшиеся скандала предыдущей ночи, развлекались себе в удовольствие с девочками, танцуя и споря, что лучше пить в больших количествах: коньяк и шампанское или обыкновенную русскую водку, но не разведенную водой сомнительного качества, и чем лучше всё это закусывать: приевшейся давно красной икрой или перепелиными яйцами в майонезе и сопровождаемые той самой перепёлкой-несушкой, выдержанной в красном вине и зажаренной на горячих углях мангала.