Зивелеос. Книга вторая. Поляна Лысой горы
– Поспешишь – людей насмешишь, – парировал академик. – Мы вчера внимательно рассматривали и обсуждали всё, что произошло в доме и возле дома Иволгиной. Там вы поспешили, и вам отхватили для начала палец. Я не хочу вас ни в чём обвинять, – пояснил выступающий, заметив недовольный взгляд генерала в его сторону, – вы действовали, безусловно, героически, но, извините, несколько безрассудно. Это я к тому говорю, что подобные необдуманные действия под влиянием минутных эмоций приносят обычно вред, а не пользу. Так что и сейчас надо всё взвесить до принятия решения.
Что мы видели во время встречи Зивелеоса с журналистами? Хорошо, что всё было отснято кинокамерами. Во-первых, Зивелеос продемонстрировал нам свои полётные возможности. Как он меняет направление полёта и высоту, не имея ни крыльев, ни штурвала? Загадка, но я смею предположить, что работают сенсорные датчики, спрятанные либо в ногах, либо в руках, но не исключаю возможности подключения непосредственно к коре головного мозга с помощью датчиков в самом шлеме на голове в виде шляпы.
Хочу обратить ваше внимание также на тот факт, что шляпа в этом последнем появлении Зивелеоса несколько отличается от той, что мы видели на нём раньше. Она кажется более внушительной, крепче, что ли, и с глазками, как нам показалось при просмотре, объективов. Возможно, это видеокамеры. В таком случае мы можем утверждать, что наш уважаемый профессор Наукин не дремлет, а продолжает совершенствовать своё изобретение.
– Дорогой Сергей Сергеевич, – не удержался Дотошкин, – то, что вы сейчас говорите, очень интересно, однако у меня большая просьба помнить о том, что Зивелеос в настоящее время находится в Оренбурге и может что угодно совершить на совещании директоров компаний. Нам необходимо срочно что-то предпринять. Нас интересует ваше компетентное мнение о том, как далеко этот проклятый Зивелеос в состоянии пролететь. Может ли он, к примеру, полететь в другую страну, на край света и переполошить весь мир ещё больше? И как же нам его остановить? Срочно. Сейчас.
Дотошкин не мог скрыть раздражения. На карту была поставлена фактически судьба страны, не говоря уж о могущей рухнуть карьере генерала, а тут академик называет виновника всего Наукина уважаемым профессором.
В ответ на тираду Дотошкина, у которого слова срывались подобно листьям с дерева ураганным ветром, президент академии спокойно сказал:
– Мы не военные. Наша работа заключается в определении сути явления, после чего только можно говорить о методах борьбы с ним. Сказать, что делать с Зивелеосом в Оренбурге, я не могу, не видя самого объекта. Давайте полетим туда, пока он проводит, как вы говорите, совещание, и посмотрим. Я бы с удовольствием с ним поговорил языком науки.
Дотошкин сердито крякнул:
– У кого есть конкретные предложения?
– Сергей Сергеевич, может, всё же прислушаться к позавчерашней идее покончить с ним разом? – спросил министр обороны. – У меня есть отличное ракетное подразделение в Уральском регионе. Начнём по тревоге учения, пошлём самонаводящуюся ракету и прихлопнем этого Зивелеоса ко всем чертям как муху.
– Вы с ума сошли, Виктор Тихонович? – спокойно возразил Дотошкин. – Это же гостиница. Там полно людей, кроме наших бизнесменов. Представляете, что завопят во всём мире?
Президент академии резко поднялся с кресла, говоря прерывающимся голосом:
– П-позвольте, господа. К-как вы можете выдвигать т-такие предложения? Даже думать так бесчеловечно. Если наше совещание пойдёт в таком русле, я его покину.
– Сядьте, пожалуйста, Сергей Сергеевич. Нам важно ваше мнение. Военные люди по-военному горячатся. Но их понять можно. Премьер требует немедленно избавиться от Зивелеоса. Случайная ракета – это крайняя мера. Но у нас предлагался другой вариант, который как раз требует научного пояснения. Как вы полагаете, если Зивелеос окажется в замкнутом помещении типа бомбоубежища глубоко под землёй, сможет ли он работать со своим костюмом?
Академик сел, слушая генерала с мрачным выражением лица. Услышав обращённый опять к нему лично вопрос, ответил:
– Думаю, что слой земли и бронированные двери ослабят или даже сведут на нет связь Зивелеоса с его центром на Лысой Горе, хотя утверждать это или выполнить расчёт возможностей такой связи мы не пока можем. Наши подземные убежища, строившиеся для защиты от термоядерной бомбы, конечно, весьма эффективны. Попробовать можно. Такой способ борьбы я только приветствую. Однако каким образом вы заманите Зивелеоса в подобную западню?
Дотошкин был готов к такому вопросу.
– Дело в том, – сказал он, – что мне довелось однажды побывать в Оренбурге. Там мне показывали банк и подземное помещение, где хранятся слитки золота. К нему ведёт длинная штольня с массивными дверями. Это даже не двери, а тяжёлые многотонные бетонные стены на колёсах, закрывающиеся автоматически или с пульта управления. Их там, кажется, две или три на пути к хранилищу. Что если предложить Зивелеосу пройтись туда как бы на экскурсию и запереть за ним двери? Сможет ли он выйти? Нам ведь главное изолировать его.
– Фантастично, однако попробовать можно, – согласился академик.
– Всё, – бросил Дотошкин, – летим. Надеюсь, все понимают, что журналистам ни слова. Они уже ждут, поэтому выдумывать всё можно, однако без упоминания Оренбурга и естественно того, о чём говорилось. Сергей Сергеевич, полетите со мной на Урал?
– Оренбург ещё не Урал, а Предуралье, но полечу с удовольствием, – проговорил Сергеев. – По крайней мере, при мне вы не позволите убить науку.
СССР
Зивелеос продолжал развивать свою мысль.
– Что я вам предлагаю?
Директора большого бизнеса напряглись в ожидании, сколько от них потребует этот расфилософствовавшийся журналист. С чем им придётся расстаться? Вспоминая, сколько в их карманах лежит долларов. Услышанное поразило неожиданностью предложения и его масштабностью.
– Считаю возможным с вашей помощью создать в этом регионе то, что я хотел бы назвать страной социальной справедливости рабочих. Аббревиатура вам всем знакомая – СССР, но с несколько иной расшифровкой, хотя содержание в это название я вкладываю почти то же. Только раньше это был союз социалистических республик, а здесь будет союз людей, желающих социальной справедливости. Я расскажу, как представляю себе эту мини страну, а вы можете себе записывать мои мысли, чтобы потом предметно высказывать свои возражения, которые, разумеется, захотите высказать. Я готов согласиться, если в чём-то допущу неточности или недостаточные знания.
Многие из вас, если не все, заявят, что социальную справедливость без потери прибыли установить невозможно, но я не говорю об уравниловке, которую начинают при этом сразу упоминать. Я хочу напомнить опыт английского социалиста Роберта Оуэна, который, будучи из бедной семьи, начал работать в десятилетнем возрасте, но проявил такие способности, что в девятнадцать лет был назначен управляющим хлопчатобумажной фабрикой в Манчестере, а в 1799 вместе с компаньонами приобрел у Дэвида Дэйла прядильную фабрику в Нью-Ленарке недалеко от Глазго.
Но что при этом выделяло его среди других промышленников? Оуэн улучшил условия труда и быта рабочих, установил новые машины, открыл магазин для рабочих, где продавал товары по сниженным ценам, школу и детский сад для их детей. Сократились ли от этого его доходы? Нет. И ещё раз нет. Через пять лет сын ремесленника основывает новую компанию и публикует свою книгу «Новый взгляд на общество или принципы формирования человеческого характера». Он пытается объяснить всем, что характер человека зависит от обстоятельств и его окружения. Создайте ему хорошие условия жизни с хорошими друзьями, и он будет хорошим, научите его с детства работать с удовольствием, и он будет любить свою работу. Помните наше высказывание «Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты»? Так и здесь.
В 1824 году Оуэн создаёт в американском штате Индиана трудовую коммуну, назвав её «Новая гармония», подразумевая гармоничное развитие человечества. А через год создаёт несколько таких коммун в Англии. Он предлагал расселить безработных в посёлках общности и сотрудничества. Будущее Оуэн представлял себе в виде свободной федерации небольших социалистических самоуправляющихся общин, основанных на общем владении собственностью и труде. За лучшую работу он предлагал и платил больше, используя принцип материальной заинтересованности. Это был социалистический принцип, осуществлявшийся в советское время «От каждого по способности и каждому по труду». На этом принципе создавались в нашей стране хозрасчётные предприятия. Не случайно Маркс и Ленин причисляли Оуэна к родоначальникам английского социализма.
Да, Оуэна называют социалистом-утопистом. Ему многое не удалось осуществить. Но он жил почти два столетия назад. Общество не было готово к подобным революционным преобразованиям, хотя эффективность работы своих коммун Оуэн успел доказать. Я предлагаю повторить его опыт сегодня на более высоком уровне.
Самолётов стал разворачивать картину формирования особой экономической зоны, которая может привлечь к себе большое количество людей, как специалистов, так и простых рабочих, высокими зарплатами, что позволит организовать и высокую производительность труда, а это соответственно повысит прибыли.
Бизнесмены достали ручки и стали писать. Один из них, о чём Зивелеос не знал, держал на коленях мобильный телефон, на экране которого появилось текстовое сообщение сына:
«Из Москвы просят продлить заседание как можно дольше. Предложите гостю перерыв на обед с последующим детальным рассмотрением вопросов. Перед обедом предложите гостю посмотреть хранилище золота в банке для оценки возможностей».
Получивший сообщение бизнесмен записал его на листке бумаги и незаметно передвинул его соседу. Тот прочитал записку и постарался столь же скрытно переместить листок дальше. Склоняясь друг к другу словно для комментариев того, что говорил Зивелеос, бизнесмены рукавами пиджаков переместили просьбу Москвы до самого Шварцбермана, от внимания которого не ускользнуло несколько необычное поведение директоров по правую от него руку. Заметив уголок записки у ближайшего к нему участника совещания, Шварцберман, поставил на неё локоть, обратив своё лицо к Зивелеосу, чтобы убедиться в том, что он не видит этих манипуляций. Обливаясь потом от страха, он всё же подтянул к своей груди записку и, делая вид, что тоже что-то решил записать, прочёл послание.
Самолётов уже давно не сидел на стуле, а позволил себе расхаживать у стола, как делают иные преподаватели, читая лекции студентам. Он не подумал о том, что тем самым затруднил Тарасу Евлампиевичу наблюдение за всем, что происходило в комнате заседаний. Картинки на экране раскачивались, мешая сосредоточить внимание на любых перемещениях. Поэтому действия бизнесменов по передаче информации из Москвы остались для него тоже незамеченными, тем более что изображения на экранах были не очень крупными. Помогавшая наблюдать Маша в это время пошла к своей маме за чаем.
– Я хочу, – говорил Зивелеос, – чтобы Оренбург стал центром экономического чуда, центром нового СССР. Это должно быть выгодно всем, то есть и вам как спонсорам, и тем, кто здесь живёт и работает. Начать надо с того, что вы не закроете станкостроительный завод, а будете его расширять. Вы увеличите заработную плату и на добыче газа, и на алмазных россыпях, и на всех предприятиях региона.
– Ваш проект – фантастика, – вмешался своим замечанием худощавый бизнесмен в конце стола. – Во-первых, мы не командуем всеми организациями. Для этого нужно пригласить на наше совещание хотя бы мэра города. Во-вторых, увеличивая зарплату, мы повысим и стоимость продукции. Это элементарно.
– Не так уж элементарно, – не согласился Зивелеос. – Вы прекрасно знаете, что себестоимость продукции почти всегда в два, пять, десять раз ниже стоимости рыночной. Это прямой обман покупателей, связанный с тем, что при продаже товаров существует большое число посредников, иными словами, нахлебников. Это следует ликвидировать для начала в нашей зоне. Так что, повысив зарплату, мы одновременно можем даже снизить цены за счёт устранения лишних ртов и улучшения производительности труда. Понятно, что вы будете терять доходы в свой личный карман. Но в этом принцип социальной справедливости. Ваши доходы не должны в сотни раз превышать зарплату того, кто производит блага. Понятно, что вам этого не хочется. Но в случае вашего отказа я применю опять-таки свою силу и ваши деньги против вашего желания буду направлять тем, кто согласится со мной. Это вам надо решить здесь. А мэра города, согласен, надо пригласить на это совещание. Пожалуйста, позвоните ему прямо отсюда.
– Идея такая, – продолжал Зивелеос, – что все в городе должны получать примерно одинаковую зарплату. Как это сделать, вы прекрасно знаете без меня. Вы в экономике лучше разбираетесь. Тогда будет исчезать и взяточничество, если всё поставим под контроль и объясним людям нашу цель СССР. А то вот я объявил о своём сайте в Интернете, и мне тут же посыпались письма с разными жалобами и своими историями. Всюду говорят о незаконных денежных поборах. Ветераны получают бесплатно путёвки в санаторий, где им предлагают покупать в аптеке крем для осуществления массажа, бахилы для посещения в них кабинетов врачей, комплект одежды для принятия процедур в соляной пещере и так далее. А ведь раньше всё в санатории было бесплатно. В больнице больным предлагают приносить свою одежду, свою посуду, иной раз и свои дорогостоящие лекарства, а многие больные приносят и свою еду, не удовлетворяясь больничной. В одном письме рассказали, как обратились в ЖЭК для получения разрешения на установку водяного котла, поскольку в доме нет централизованной горячей воды. Так для этого пришлось готовить технический проект установки котла, за что, разумеется, проектанты взяли деньги. Но юмор заключался в том, что принеся готовый проект, проситель услышал удивительную фразу: «Зачем вы это сделали? Заплатили бы нам вдвое меньше, мы бы вам дали разрешение и без проекта». Другой человек пишет, что хотел сделать перепланировку квартиры. Собрал все необходимые для этого документы. Начальник ЖЭКа сам пришёл в квартиру посмотреть и согласился дать разрешение, но у себя в кабинете, и там сказал просителю, что в ЖЭКе проводится акция помощи пенсионерам, в которой нужно принять участие, уплатив такую-то сумму. Услышав от клиента, что таких денег у него сейчас нет, начальник сочувственно кивнул головой и сказал, что тогда без акции можно дать половину названной суммы лично ему. Такие прямые или косвенные под видом благотворительных акций вымогательства становятся повсеместными, по той причине, что люди живут в разных условиях социальной обеспеченности и при полном отсутствии нужного контроля. Это я и предлагаю остановить, – заключил свою длинную речь Зивелеос и добавил: – Владимир Ильич Ленин совершенно справедливо обращал внимание на то, что без контроля не мыслима советская власть. Но этот контроль должен осуществляться снизу, то есть самими работниками.
– Вы идеалист, господин Зивелеос, – сделав глубокомысленный вид, сказал Шварцберман. – Мы подчиняемся вашей власти и готовы обсудить детальнее ваш проект переустройства жизни нашего региона. Мой коллега уже позвонил губернатору, но его пока нет на месте. Секретарша ищет и, как найдёт, он, надеюсь, появится перед вашим взором. А пока, может, сделаем небольшой перерыв на обед? Вы же тоже хотите есть, как я думаю? Не привезли же вы с собой еду? И в то время, когда нам будут накрывать на стол, я могу показать вам нашу святая святых, комнату-хранилище золотого запаса. Это в соседнем здании банка. Там вы своими глазами увидите, что на осуществление вашего проекта у нас действительно есть средства, но надо подумать, как не войти в противоречие с государством. Это золото принадлежит не только нам, но и государственному банку, в котором оно хранится. Там вы увидите, что не всё нами вывозится за рубежи России. Что вы скажете на это?
Самолётов не ожидал такой постановки вопроса. Он задумался. Тарас Евлампиевич тоже не сразу сориентировался, немного помолчал и сказал в микрофон:
– Идея посмотреть золотые запасы сама по себе интересна. Не понимаю, Николай, почему они это предложили, но чем мы рискуем? Соглашайся, пожалуй. И обедать тебе тоже, наверное, нужно. Мы как-то совсем забыли об этом. Но они могут подмешать что-нибудь в еду. Об этом я подумаю, пока ты будешь смотреть золотую комнату. Однако перед объявлением перерыва попроси составить список присутствующих с указанием должностей.
Но Самолётов решил вопрос с присутствующими проще.
– Что ж, Марат Генрихович, я с благодарностью принимаю ваше приглашение. Однако прежде чем мы пойдём на перерыв, я прошу всех дать мне свои визитные карточки и не удаляться с совещания под предлогом неотложных дел. От обеда же я, пожалуй, откажусь. Голода ещё не испытываю. Но посмотрим позже.
Бизнесмены стали доставать свои визитки, кто из бокового кармана пиджака, кто из портмоне и передавать на стол перед Шварцберманом.
Не видя никакой опасности от кого-либо из директоров, Зивелеос на секунду отключил защиту и взял визитные карточки. Включение и выключение защиты никто, конечно, заметить не мог. Для всех сидящих за столом секрет силы Зивелеоса оставался тайной.
Шварцберман, прочитав записку из Москвы, догадался, что волей-неволей, но оказался всё-таки подсадной уткой. Но каким образом и кто будет захватывать Зивелеоса, ему было не ясно. В краткой информации ему не могли успеть сообщить, что Дотошкин перед вылетом с академиком в Оренбург позвонил туда силовым структурам, приказал срочно установить микрофоны возле помещения, где проходило заседание директоров, и слушать ход совещания, одновременно подготовить банк к приёму Зивелеоса. Это означало, что в случае его согласия посетить хранилище золота, немедленно открыть тяжёлые подвижные стены и занавесить их шторами, чтобы Зивелеос не заподозрил неладное, оставив закрытой только самую последнюю железную дверь, которая его не должна напугать.
Быстрая операция
Генерал Дотошкин был в том приподнятом состоянии духа, которое хорошо знакомо любому настоящему охотнику, когда он подбирается с ружьём к дичи, видит её и готов произвести выстрел в любую секунду, ощущая правый палец на взведенном курке, и внутренне боясь, что его цель вдруг услышит приближение, встрепенётся и унесётся, не успев получить заряд дроби или пулю в зависимости от величины такой заманчивой дичи. Он летел на военном самолёте, приглушённым голосом переговариваясь с академиком, словно их мог случайно услышать Зивелеос.
– Вы не переживайте, Сергей Сергеевич, – говорил Дотошкин, – всё идёт как нельзя лучше. Надеюсь, птица будет в клетке ещё до нашего прилёта, и ни одно пёрышко с неё не упадёт. Мне перед вылетом сообщили, что Зивелеос согласился пойти на экскурсию. Это самое главное. Стоит им пройти до золотой комнаты, как за ними задвинут стены наблюдатели с пульта управления. И уж тут он никуда не денется.
– Но что вы потом с ним будете делать, Сергей Сергеевич? – академик тоже обратился к генералу по имени отчеству, которые у них полностью совпадали. – Оказавшись в золотой комнате один с нашим бизнесменом, Зивелеос фактически возьмёт его в заложники.
– Какие пустяки, уважаемый Сергей Сергеевич! Это такая мелочь по сравнению со всем остальным, что вы даже не думайте об этом. Вы же слышали на совещании, что наши министры готовы всю гостиницу взорвать, лишь бы избавиться от Зивелеоса.
– Это же бесчеловечно, генерал, как вы не понимаете? – проговорил академик, откидываясь в изнеможении на спинку кресла и широко разводя руками.
– Сергей Сергеевич, мы тоже люди и всё понимаем, но ставка слишком высока. Не уберу я Зивелеоса сегодня, завтра уберут меня.
– Но разве это аргумент, Сергей Сергеевич? Зивелеос – это необычайное открытие. Вы знаете, как может продвинуться всё человечество в развитии, если мы узнаем технологию перемещения в воздухе Зивелеоса и способ концентрации некой энергии, которая защищает его от всех и вся?
– То – человечество, оно далеко, а тут я – совсем близко. Человечество, может, и продвинется, а меня тюкнут так, что, как говорится, мало не покажется.
– Вы хотите сказать, что своя рубашка ближе к телу?
– Вот именно это я и хотел сказать. Извините, но такое сегодня время. Мы не в Советском Союзе живём. И давайте не будем спорить, Сергей Сергеевич. Нам важно сейчас обезвредить Зивелеоса. Сегодня, как никогда раньше, я чувствую, что мы близки к этому.
Ноздри Дотошкина раздувались, верхняя губа дергалась, как если бы он сам сейчас готовился что-то поймать. Его обуяла страсть охоты. Он ждал с нетерпением новых сообщений.
– Прошу вас вперёд, – сказал Зивелеос, пропуская Шварцбермана к двери на выход. – Рядом нам идти не очень удобно. В целях моей безопасности никто не может приблизиться ко мне более чем на метр. Так уж я теперь устроен. Но я от вас не отстану, будьте спокойны.
Шварцберман по-своему понимал слова Зивелеоса. Он чувствовал себя словно кролик перед удавом, хотя вряд ли кто-то знает, что на самом деле чувствует кролик в таком положении. Во всяком случае, Шварцберман самым настоящим образом боялся. В голове калейдоскопически быстро пронеслась чуть не вся его жизнь, такая успешная в последнее время. Сегодня утром ему ещё верилось, что вот-вот он не только войдёт своими доходами в золотую сотню миллиардеров, но и вырвется дальше, завоюет весь мир, станет самым богатым человеком планеты. И вдруг – тьфу ты пропасть! – появляется этот Зивелеос. Что его дёрнуло принестись в Оренбург? Как узнал о совещании? Впрочем, что тут трудного? Все местные газеты, да и московские, телевидение, радио жужжали о демонстрациях протеста в Оренбурге в связи с предполагавшимся закрытием завода. А что было делать? Всё сделать втихаря? – потом шум был бы ещё больше. Специально пустили слух в народ о возможной смене владельца, чтобы увидеть, кто и как будет реагировать, и заранее принять меры. Американские специалисты по связям с общественностью, то есть пиарщики по-современному, давно разработали технологии воздействия на массы прессой и телевидением. Интернет тоже откликнулся. Без него вообще теперь никуда не сунешься. Так что Зивелеосу узнать о планах Шварцбермана не составляло, наверное, никакого труда. Вот он и здесь. Чем всё кончится? То, что в Москве знали о появлении Зивелеоса в Оренбурге, радовало. Но успели они там издалека принять нужные меры или нет? Не получится ли так, что Зивелеос узнает с помощью Шварцбермана золотую кладовую страны и начнёт пользоваться ею сам, забирая с собой в любое время слитки золота? Чем не современный Пугачёв, для которого Оренбург в те старые времена тоже был золотой кладовой с его богатейшим монетным двором. Пугачёв грабил, теперь Зивелеос. А Шварцбермана обвинят в том, что он неверно понял записку. Да Зивелеосу и проблем нет запросто убить Шварцбермана в этой глухой штольне. Хорошее место для криминала. Никто не услышит ни писка, ни крика. Вот тебе и золотой саркофаг. Но и убежать ведь нет никакой возможности.
Они вдвоём спускались по широкой шикарно оформленной лестнице гостиницы вдоль висящих на стенах дорогих картин русских живописцев. Сколько раз Шварцберман гордо ходил по ней хозяином положения в окружении лебезящей свиты? И не сосчитаешь. Здесь прекрасный фешенебельный ресторан, где закатываются умопомрачительные банкеты до почти полной потери сознания, когда любовницы с трудом тащат в номер напившегося хозяина положения. Хотя бывало и наоборот, когда широко шагающий в будущее бизнесмен, сам почти на руках нёс упоенную вусмерть местную красавицу и укладывал до утра в свою постель. Да, гостиница хороша. Не зря на строительство ухлопали миллионы. С московской «Националь» может поспорить. Сегодня, чтобы шиковать, не обязательно ехать в столицу России.
В холле гостиницы стояли перепуганные телохранители Шварцбермана. Они спустились с третьего этажа на лифте, сознавая свою полную беспомощность в данной ситуации. Но Шварцберман превратился в богатого человека не случайно, не потому, что какой-то богатый родственник, умирая, оставил наследство своему бездарному ленивому малышу, а благодаря сильному характеру, энергии, умению просить, унижаться и требовать, отнимать, урывать. Да, он умел всё. В число качеств успешного бизнесмена входило умение всегда хорошо выглядеть, быть уверенным в победе, не бояться риска по известному принципу «кто не рискует, тот не пьёт шампанское». И на эшафот надо идти красиво.
Шварцберман это хорошо усвоил и потому, увидев своих телохранителей, вытаращивших глаза на Зивелеоса и шедшего впереди хозяина, приободрился, поднял выше голову и небрежно бросил им:
– Ребята, можете оставаться здесь с той стороны входа. Мы ненадолго в банк и обратно. Надеюсь, с таким человеком к нам никто приставать не будет.
Сказал и попытался даже рассмеяться, что получилось не очень естественно. Внутренний испуг всё-таки давал себя знать.
