Венценосный раб

Через несколько минут он уже садился в экипаж, чтобы мчаться к дому Гюс. Он накроет изменницу, и тогда…

Но вот показалась решетка сада, сквозь зеленеющие ветви деревьев блеснул белый фасад дома. Новые чувства зашевелились в груди несчастного короля.

Можно ли верить всякому анонимному клеветнику? Можно ли верить, что нежная Адель променяет своего царственного друга на какого-то заезжего офицерика?

Но почему же с такой точностью указано время?

Э, негодяй играет в прозрачную игру! Он знает свойство человеческого сердца сохранять впечатление от всякого, даже недоказанного подозрения! Вот анонимный клеветник рассчитывает на это психологическое действие клеветы! Еще бы!.. Мало ли людей в Швеции, которые дорого дадут за возможность поссорить короля с его единственным верным другом?

И он будет играть им на руку? Никогда!

– Кучер, стой! Назад, домой!

Кучер повернул обратно, и венценосный раб очутился спиной к тому дому, где уставшая от добродетели куртизанка отдыхала в объятиях красавца-серба!

X

Было решено держать прелиминарное соглашение втайне, а потому Марков должен был оставаться пока на своем посту, так как его отзыв мог возбудить ненужные толки. Впрочем, после неудачной попытки расстроить дело соглашения Марков окончательно пал духом и теперь держал себя тише воды, ниже травы. Он примирился с мыслью, что ему не победить Гюс, и теперь старался лишь сохранить хоть остатки служебного влияния. Поэтому он изо всех сил хлопотал над довершением успеха Зорича.

Маркову надлежало установить с королем место и время его свидания с императрицей Екатериной. Первое ему удалось – местом свидания был избран Фридрихсгам, маленькая крепость на границе шведской Финляндии, крайний пункт тогдашних русских владений. Но время свидания все откладывалось. Марков искренне хлопотал над назначением этого времени; он даже побывал у Адели и откровенно признался ей в своем поражении, но судьба была против него. Раза три время назначалось, и каждый раз что-нибудь случалось: то заболевал сам Густав, то наследный принц. А когда свидание было окончательно решено, Густав нечаянно свалился с лошади и сломал себе руку. Сращивание осложнилось воспалительным процессом, свидание с императрицей Екатериной опять пришлось отложить!

Тем временем Адель поднималась все выше и выше в торжестве над посрамленными врагами. Никто уже не осмеливался поднимать голос против нее; на ее приемах не в редкость было встретить послов иностранных держав; высшие чины государства заискивали перед нею, а однажды к ней явился граф Шеффер. Он намекнул Адели, что она окажет большую услугу королеве, если попросит его величество сделать то-то и то-то. Словом, сама королева считалась с силою и значением Гюс!

И все-таки Адель не чувствовала себя вполне счастливой. С каждым днем ей было все труднее выдерживать ту добродетельную жизнь, которую ей невольно приходилось вести. Объятия Зорича окончательно взволновали ее авантюрную кровь, и Гюс с трудом сдерживалась, чтобы не затеять какую-нибудь веселенькую интрижку.

Но именно теперь это было бы очень опасно. Она была на виду, и потому малейший неосторожный шаг мог погубить ее. А ведь, в сущности говоря, Адель к тому времени не успела еще достигнуть ничего такого существенного, что позволило бы ей рискнуть положением. Король исполнял ее малейшую прихоть, все ее желания исполнялись, но на руках она имела очень мало денег. Вместе с тем дело официального признания ее графиней Лильегорн двигалось тоже очень туго. Король придумал такой компромисс: в список лиц, которые должны были сопровождать его в Фридрихсгам, Гюс была занесена под именем госпожи Лильегорн. По возвращении в Стокгольм она должна была стать уже графиней Лильегорн. Но для этого надо было побывать сначала в Фридрисгаме, а вот это-то как раз все время откладывалось и откладывалось!

Хоть бы этого добиться! Но Адель серьезно опасалась, что она не выдержит и сделает какую-нибудь глупость, не добившись даже этого!

Однажды, когда Адель сидела, объятая этими горестными думами, ей доложили, что ее желает видеть Анкарстрем.

Анкарстрем! Опять вся кровь бурно взыграла в Гюс! Милый пажик! Как он умел любить! Правда, теперь он стал уже офицером, и его серьезность все возрастала. Но вот это-то и было самое забавное в его любви – смесь чувственного разгула с глубокой серьезностью, широкой страсти с девичьей стыдливостью… О, она попытается опять закружить его, опять увлечь своими чарами! Адель радостно выбежала ему навстречу и воскликнула:

– Анкарстрем! Наконец-то!.. Вы совсем забыли обо мне! И не совестно вам пренебрегать до такой степени старым другом?

Но уже первые слова его ответа заставили ее разочарованно вздрогнуть, а последующие – содрогнуться от негодования.

Да, он знает, что давно не был; но что поделаешь? У него много неприятностей, и голова совсем пошла кругом. Вот и теперь – если она, Адель, не выручит его, как добрый друг, то ему может прийтись очень плохо!

В чем дело? Дело в той самой любви, о которой он когда-то говорил ей. Он глубоко и бесповоротно полюбил Карлотту Басси, и она отвечает ему тем же. Они хотели пожениться, но его родственники, узнав об этом, решили просить короля Густава не допускать совершения этого брака. Тогда он, Анкарстрем, решил опередить их и подал сегодня прошение королю. Однако, если Адель не поддержит его ходатайства, то его величество вряд ли разрешит своему офицеру жениться на танцовщице. Вот с этим и пришел он к Адели.

– Хорошо, друг мой, – ответила Гюс, – я сделаю все, что могу, и буду просить за вас короля. Но должна предупредить вас, что его величество очень нетерпим в вопросах о браке офицеров. Поэтому мне хотелось бы знать, что вы предпримете, если король откажет вам в согласии?

– Король властен распоряжаться моей судьбой лишь до тех пор, пока я ношу военный мундир! – мрачно ответил Анкарстрем. – Если же он мне откажет, я подам в отставку и увезу Карлотту к себе в имение. Там, в родовом замке, состоится наше венчание, которому уже никто не будет в силах помешать!

Ах, так? В тот момент, когда она, Адель, готова была все простить и опять раскрыть ему свои объятия, он не нашел ничего лучшего, как просить ее содействия при устройстве своего счастья с другой. Она, Адель, будет сгорать на медленном огне, довольствуясь опостылевшими ласками этого венценосного шута, а дрянь-девчонка, кичащаяся своей добродетелью, получит и любимого мужа, и богатство, и положение? Нет, не бывать этому!

«Браво, распутница!» – вспомнился ей возглас Анкарстрема.

Хорошо, «распутница» покажет себя!

В этот день король был настроен особенно милостиво. Вскоре после того, как он пришел к Адели, он показал ей какую-то бумагу и произнес:

– Представь себе, этот дурачок Анкарстрем хочет, во что бы то ни стало жениться! Обращается ко мне с просьбой о разрешении.

– И что вы решили, Густав? – спросила Адель, не отрываясь от вязанья.

– Да… видишь ли, милая моя, я думаю… отчего бы ему и не позволить? Карлотта Басси ведет себя изумительно, она – дочь офицера, дворянка. Конечно, прямо со сцены было бы не совсем удобно стать госпожой Анкарстрем; все-таки это – одна из древнейших шведских фамилий. Но Карлотта могла бы уехать на время куда-нибудь, а там… люди скоро забывают! Ну и пусть себе женится!

– Скажите, милый Густав, за что вы так не любите этого милого мальчика?

– Я? Не люблю его? Я не понимаю тебя, Адель!

– Ну, конечно! Только враг может желать ему этого брака!

– Но что же ты можешь иметь против?

– О, так много, что меня удивляет, как вы сами не видите этого! То, что Карлотта Басси – танцовщица, еще не так плохо; но что она – дочь заведомой потаскушки, это уже никуда не годится. Вы говорите, что она ведет себя изумительно? Это значит, что госпожа Басси согласна продать себя не иначе, как за знатное имя! Добродетель для нее – лишь капитал для выгодной реализации! Что она не любит Анкарстрема, это очевидно. Ей известно, что все родственники Анкарстрема ополчились против этого брака. Следовательно, если Анкарстрем женится на ней, это поссорит его со всеми родными. Мало того, эти родные будут питать недобрые чувства к вам за то, что вы пошли против законного права близких мешать неопытному юноше портить себе жизнь. Если бы она любила Анкарстрема, то, зная все это, не настаивала бы на браке, а зажили бы они просто так, как живет много парочек. Но очень ей нужно думать о судьбе Анкарстрема! Ей просто важно выйти замуж, а потом… ну, потом она себя покажет! И Анкарстрем скоро увидит, что вся его жизнь испорчена.

– Но ты совершенно права, милая Адель! Как это не пришло мне самому в голову. Конечно, этот брак не принесет счастья самому Анкарстрему и только поссорит меня с его родными… непременно откажу ему и лично поговорю с ним повнушительнее!

– И вы думаете, что этого достаточно? Ну, так вы плохо знаете эту Басси! Ведь Анкарстрем был у меня сегодня утром. Оказывается, Карлотта уговорила его в случае вашего отказа подать в отставку и потом все-таки обвенчаться! Хороша особа! Готова испортить всю карьеру юноше!

– Но это Бог знает что такое! Этого нельзя допустить! Что же мне делать, Адель?

– Надо сегодня же ночью посадить эту дрянь – итальянку на корабль и отправить куда-нибудь подальше! Анкарстрем побесится, а потом сам же будет благодарен вам. Но чтобы он не мог помешать, хорошо бы услать его с поручением в отдаленный город!

– Ты – умница, моя Адель! Да, ты совершенно права, я так и сделаю! Ах, Адель, что бы я делал без тебя?!

В тот же вечер Анкарстрем получил от своего полкового командира приказ отправиться с пакетом в одну из мелких крепостей. Юноша поспешил как можно скорее справиться с возложенным на него поручением, но по возвращении его поразила страшная весть: Карлотта вместе с матерью была схвачена, посажена на корабль и выслана неведомо куда как особа порочного поведения…

Анкарстрем сейчас же подал в отставку и, не дожидаясь окончания всех формальностей, уехал к себе в имение. С той поры в его сердце залегла глубокая ненависть к королю. Юношеская любовь к Карлотте забылась, Анкарстрем женился на особе своего круга и стал счастливым мужем и отцом, но ненависть к тирану-Густаву не только не изглаживалась с годами, а, наоборот, все обострялась. И, в конце концов, она привела Анкарстрема к роковому вечеру 16 марта 1792 года, когда Густав пал, сраженный пулей бывшего жениха несчастной Карлотты Басси!

Часть третья

Платок погубил

I

Резвая лошадь быстро мчала легкий экипаж вдоль набережной. Вдруг кучер стремительно натянул вожжи; послышался чей-то вскрик, и Адель, испуганно высунувшаяся из экипажа, увидела, что резко остановившаяся лошадь поднялась на дыбы, а у самых ног ее лежит какой-то юноша. Вот-вот лошадь тяжело рухнет вперед и размозжит копытами голову несчастному…

Адель пронзительно вскрикнула, но юноша собрал всю энергию и выскочил из-под лошади. Однако силы сейчас же изменили ему, и юноша, покачнувшись, снова упал.

Адель выскочила из экипажа и подбежала к упавшему. Он был одет в костюм королевских «синих пажей», был очень молод, тонок, гибок, обладал изящным девичьим лицом и парой хитрых, шельмовских, каких-то искушенных глаз. По его лбу тонкой струйкой текла кровь.

– Вы ранены? – спросила Адель, доставая платок и вытирая им кровь со лба.

Юноша вскинул на артистку вкрадчивый, томный, хитроватый взгляд и ответил: