Письма сыну

Книге этой, конечно, не заменить живого разговора, но все же, все же… Давай поговорим…

Жаль, что ты не смог увидеть многих моих ролей. На сцене. На экране. Я никогда не хотел, чтобы нас сравнивали. Хотя частенько слышал: «Ну-у, до отца тебе далеко». Признаюсь, это здорово выбивало из колеи. Ты великий артист, кто же спорит. Но у каждого свой путь.

Сегодня я состоявшийся актер театра и кино, Заслуженный артист Российской Федерации. «Главный папа страны» – так называют меня зрители. Самая известная моя кинороль – психотерапевт и многодетный отец Сергей Васнецов в популярном сериале «Папины дочки». Сериал этот многое изменил в моей жизни, дал мне огромную актерскую практику. За шесть лет мы сняли двадцать сезонов, и практически ежедневная работа на съемочной площадке закалила и одновременно раскрепостила меня. Проект четыре раза получал премию «ТЭФИ», а лично я стал в 2009 году обладателем украинской народной премии «Телезвезда» в номинации «Любимый актер»… У сериала огромная аудитория поклонников, да и как может быть иначе, ведь это добрый фильм о большой и дружной семье, понятный каждому. На гастролях ко мне неизменно подбегают мальчишки за автографами, интересуются моими «дочками», просят их телефоны, хотя девчонки давно уже выросли, и некоторые из них уже сами – мамы, и, значит, я – «дедушка».

Не так давно снялся и в сериале «Зорге» в роли известного разведчика, соратника Рихарда Зорге Макса Клаузена.

Я все так же играю на сцене «Ленкома». Рад, что у меня были роли в спектаклях «Визит дамы», «Королевские игры», «Дона Флор и два ее мужа»… Значимое в моей творческой жизни событие – встреча с режиссером Александром Морфовым и роль в его ленкомовской постановке «Пролетая над гнездом кукушки», которой я горжусь. Кроме того, я участвую в антрепризах. Комедии «Последний шанс», «Милая моя», «День дурака», «Что случилось в зоопарке», «Ангелы на карнизе» (режиссер Валерий Гаркалин), «А вы все трое – мой отец?» – лишь некоторые из моих спектаклей. В них я выхожу на подмостки со звездами российского театра и кино – Татьяной Кравченко, Олесей Железняк, Татьяной Орловой, Вячеславом Манучаровым и другими. Это приятно и радостно – появляться на сцене в столь блестящем актерском составе.

С антрепризами я много гастролирую по стране и часто думаю о том, что езжу по твоим следам. Устаю от поездок, но мне это нравится. Такова актерская жизнь, она состоит из подъемов и провалов, и достойно их переносить мне удается, в том числе благодаря тебе, папа, твоему примеру, твоему отношению к профессии.

Для меня очень ценен твой актерский опыт. Я помню, как ты работал с текстом, отрабатывая каждое слово. И сегодня я так же готовлюсь к роли. Для меня важно прийти на репетицию готовым, с разобранным материалом, представляя, что режиссер может предложить разные варианты, а я, в свою очередь, могу предложить свои. Совместная с режиссером работа – и есть самое интересное, суть творческого процесса. Конечно, для этого необходимы взаимопонимание, уважение, доверие, что, к сожалению, случается не всегда. Я уверен: для актера встретить «своего» режиссера – все равно что вытащить счастливый билет.

Случается, меня одолевают сомнения, возникает неудовлетворенность: хочется все бросить, уйти из театра… И я снова вспоминаю тебя. Ты всегда рядом, незримо помогаешь своей доброй энергетикой. Так когда-то возникли и «В списках не значился», и «Поминальная молитва», и «Вор» – спектакли, с которых началась моя театральная карьера. А в период простоя в театре меня вдруг пригласили на телевидение, вести программу «Болезни – нет» (мы отсняли 200 передач, к нам приходили «звезды», рассказывали о своих болячках); вел я и популярную передачу «О самом главном». Так же неожиданно и вовремя пришло приглашение в сериал «Папины дочки»… В радости ли, в беде – ты всегда со мной. А я до сих пор очень боюсь тебя подвести, совершить поступок, который тебе не понравился бы, но, надеюсь, что ты был бы доволен мной…

Удивительно, как иногда роли приводят меня к тебе. Несколько лет назад мне удалось отхватить настоящий кусок счастья: Георгий Данелия предложил озвучить твоего Уэфа в фантастическом мультфильме «Ку! Кин-дза-дза». С этой работой передо мной открылся целый неведомый мир! А еще я играл тебя, актера Евгения Леонова, в телесериале о дрессировщице Маргарите Назаровой. Там рассказывалась история создания «Полосатого рейса», и я повторил твой подвиг: сидел намыленный в ванне, а тигр тыкался в меня мокрым носом. Было страшно и одновременно очень интересно!

Любую работу – озвучивание, съемки в эпизоде или сериале – я воспринимаю серьезно. За каждую новую роль берусь с трепетом…

Твой любимый внук Женя – тоже актер. С девяти лет он живет в Стокгольме с мамой, Алехандрой. Он хорошо поет (это у нас семейное) и играет на гитаре в собственной группе, пишет музыку. А сейчас еще и выучился на переводчика – не хочет сидеть сложа руки в ожидании своей роли и своего режиссера. Женя помнит тебя, рассказывает, например, о том, как при тебе у него выпал первый молочный зуб, и еще о том, как ты подарил ему теннисную ракетку и тем самым заинтересовал спортом… А недавно у Жени родился сын Мио, так что я теперь дедушка, ну а ты – прадедушка.

Знаешь, я постоянно чувствовал твое присутствие в своей жизни, даже когда ты находился на съемках, на гастролях. Тебе всегда была интересна моя жизнь, ты откликался на то, что меня волновало. И я доверял тебе. Думаю, мне удалось выстроить подобные отношения с сыном, несмотря на то, что мы давно живем в разных странах. И сейчас, когда он стал взрослым, я чувствую, что наша внутренняя связь еще больше укрепилась, мы с полуслова понимаем друг друга.

Почти в пятьдесят лет у меня началась, можно сказать, новая жизнь – второй брак, маленькие дети… Моя жена Анастасия – друг, единомышленник, опора. Она продюсер, окончила консерваторию, ее отец – известный композитор Игорь Якушенко (написавший, в частности, музыку к фильмам «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» и «Зеленый фургон»). Мы встретились в театре, Настя пришла с друзьями на мой спектакль «Визит дамы». После спектакля она подошла ко мне поблагодарить и сказала, что буквально поражена мной. Ее красота и столь приятные сердцу артиста слова произвели на меня впечатление, я пригласил ее на спектакль «Пролетая над гнездом кукушки» – и понеслось… Так я в прямом смысле нашел своего зрителя – любимую жену! Детей своих мы зовем «дедушками» – из-за сходства с тобой, папа… Дочка Анечка – натура творческая, ходит на мои спектакли, занималась балетом, но актерские гены таки взяли свое. Моя теща Вера, ты и я – актеры, как тут не пойти по стопам! Надо сказать, читает Аня замечательно, учит быстро и много. Но ни в какие театральные кружки мы ее не отдаем сознательно: боимся штампов, которые хватают дети мгновенно. Пусть уж как чувствует, так и выражает свои эмоции. Она отлично держит аудиторию, обожает разговаривать с людьми и на моем юбилее на радость всем устроила свой двухчасовой творческий вечер. Миша любит читать, размышлять – может, в тебя, а может, в твоего брата, дядю Николая… Сын мечтает стать президентом. В этом году пошел в первый класс. Все ему дается абсолютно легко, даже успевает заниматься футболом.

Мне нравится проводить время с детьми. Мы всегда найдем чем заняться. Например, я научил Мишу играть в шахматы, и он уже лихо меня обыгрывает. Сегодня я не очень расстраиваюсь, когда у меня отменяется какая-либо работа. Это свободное время я всегда рад посвятить своей семье.

Все наши дети и даже обе мои жены, бывшая и настоящая, общаются и часто видятся, несмотря на расстояния и границы. Я стараюсь быть строгим отцом, но жена меня ограничивает. Настя более деликатна в каких-то вопросах и потому следит, чтобы я не наделал ошибок.

Вспоминая детство, я всякий раз ловлю себя на мысли, как же мне повезло: у меня был добрый и любящий отец. Про любовь можно красиво говорить, а можно проявлять любовь делом. Ты никогда не декларировал «я люблю тебя», ты просто на самом деле любил. И семья для меня – в первую очередь твой образ. Я хочу, чтобы и мои дети видели во мне надежный тыл. Как и ты, я стесняюсь говорить им о любви, но стараюсь поступками показать ее, стремлюсь передать им твою и мою сердечность, тепло наших с тобой сердец. Думаю, это и есть самое важное…

Твой сын Андрей Леонов

Письма сыну

Литературная запись Нинель Исмаиловой

Вместо предисловия

Два обстоятельства хотел бы я поведать читателю, который возьмет в руки эту книгу.

Первое: мою книгу написал не я, вернее, не только я.

Дело было так: одно московское издательство предложило мне написать книгу в серии «Мастера искусства – молодежи». Возникла пауза, такая большая сценическая пауза – немая сцена! – но я не отказался. Поскольку я пел, не умея петь, и даже пел перед изумленным Дмитрием Дмитриевичем Шостаковичем его сочинение к фильму «Москва – Черемушки», не попадая ни в одну ноту, то я и на этот раз на что-то надеялся. Я стал рассказывать своим друзьям об этом предложении. Все в недоумении пожимали плечами: как, мол, так, книгу написать, легко сказать. Я и сам это понимал. Но у меня есть друг – Нинель Хазбулатовна Исмаилова. Она журналист. Мы с ней двадцать лет беседуем об искусстве, о жизни, об Андрюшках. У меня есть сын Андрей, и у нее есть сын Андрей, и они тоже дружат; и считается, что я их балую, а она их воспитывает, а когда я их воспитываю, она их балует. Поэтому мы вместе сделали телевизионную передачу для родителей «О пользе смеха в воспитании». А еще раньше она написала обо мне книгу, которая вышла в издательстве «Искусство». И если я затрудняюсь ответить на какой-нибудь вопрос о своем творчестве, я звоню ей – и все проясняется. И вот я ждал, что скажет она.

Она улыбнулась и сказала: «Хорошая книга может быть знаешь какая?» – Я не знал. – «Письма сыну».

Возникла пауза. Все, кто был в комнате, переглянулись. Большая пауза, которую в кинематографе принято забивать дикторским текстом. Дело в том, что я по своей актерской профессии много разъезжал и всегда писал письма сыну, и когда он был совсем маленький, и когда вырос. Многие письма сохранились, но я понимал, конечно, что для книги надо писать заново – нужен иной, не внутрисемейный масштаб разговора о жизни и творчестве, и надо попытаться сформулировать свое кредо. Немая сцена кончилась, и мы договорились о беседах, которые стали записывать на магнитофон. И работа пошла.

Так образовалась эта литературная семья, которую скрепила круглая печать издательства.

Второе: эта книга – не мемуары в обычном смысле, хотя материалом для нее послужили мои жизненные наблюдения, встречи, разговоры, впечатления. Изложены они подчас как воспоминания, но не хронология определяет последовательность событий и фактов моей жизни, а логика размышлений, обращенных к сыну – школьнику, студенту, артисту, солдату. Мне кажется, подлинная цена наших знаний о жизни обнаруживается не сразу; с годами в сознании расширяется значение того или иного события, ибо память соединяется с новыми впечатлениями. Человеческая память не сундук со старьем, мы помним то, что не теряет для нас смысл, а стало быть, связано непосредственно с сегодняшним чувством.

Евгений Леонов

Письма школьнику

Ленинград. 27.IX.74

Андрюшенька,

только положил телефонную трубку – и сразу захотелось еще что-то сказать. Глянул на часы – полночь. И вот пишу. Однако ты хорош, сыночек, специально, что ли, ждал, пока уеду, чтобы по телефону сказать о своем решении поступать в театральное – то ли шутка, то ли слишком серьезно…

Радуюсь ли я, что ты хочешь стать актером? Радуюсь, это укрепляет наше родство, ибо нет ничего выше духовного братства. Но сказать по совести, это меня и пугает – труден актерский путь. Мое упущение, ошибка, что моих трудностей ты не знал. А ведь есть только одна цена в искусстве – беспощадность к себе. Ах, сынок, я в смятении. Я подумаю. Я напишу тебе.

Отец

Ленинград. 28.IX.74

Андрей,

остаюсь в Ленинграде на две недели, поэтому буду писать длинно, буду писать тебе каждый день.

Я не собираюсь умирать – мне еще нет пятидесяти. Я работаю и буду падать, и подниматься, и ошибаться, и мучиться, как я радовался, и мучился, и переживал всегда… Я просто хочу тебе, а может, и твоим товарищам, и не только тем, кто будет работать в искусстве, рассказать о том, как я падал и счастлив был, как я работал, с кем встречался, кого терял, приобретал…

Может, тебе моя жизнь в театре представляется каким-то восхождением. Со стороны многим кажется: вот счастливчик, который постепенно, но все время вперед шел, поднимался. Ты знаешь, у меня есть такие «санитарные дни», я сам их так назвал. Живу, живу, а потом начинаю думать: что же я сыграл? и что это для меня? а не похожие ли это роли? Иной раз не могу понять – хорошо что-то или не так хорошо… Смотрю свой фильм, свою роль, вроде что-то нравится, а вроде и похоже на то, что было в предыдущей роли… Если я еду куда-нибудь, я не скучаю, потому что беседую сам с собой. В поезде – кто книжку, кто что, а я вытаращусь в окно и начинаю о чем-то думать, о своей жизни. Даже сегодня вот проснулся в семь часов и до девяти лежал и обдумывал свою жизнь и скоро, конечно, на искусство перекинулся… Фальстафа хочу сыграть. А что будет, сумею ли? Часто я считал, что неправильно что-то у меня в жизни складывается, искал выход. Молодыми актерами ходили мы до ночи от театра (Театр имени Станиславского на улице Горького) до моего дома (недалеко от площади Маяковского), приходили ко мне ночевать, неделями не расставались – и все мы по улице идем, и спорим, и разговариваем о нашей профессии. Сейчас в театрах полегче: молодые ребята роли получают с ходу, а тогда было сложнее – то ли пьес ставили меньше, то ли совсем мы были беспомощные, и я в частности. После училища год я был в Театре Дзержинского района, а с сорок восьмого – в Театре имени Станиславского, а первую большую роль – Лариосика в «Днях Турбиных» – я получил в пятьдесят четвертом…

Понимаешь, я начинал свою театральную жизнь в суровое время, был момент, когда театры закрывали, закрывались киностудии. Естественно, что в театрах было не совсем хорошо. Я даже помню нашу директрису – она до театра была прокурором, то ли судьей – тогда это было возможно… Спектаклей ставили мало, а выпускали почтовые открытки и бумагу для писем с фотографиями из наших спектаклей. Это такой доход приносило, что спектакли и не нужно было ставить. Так вот, эта женщина, директор Театра имени Станиславского, при проведении очередного сокращения все на меня посматривала.

В течение скольких лет я, кроме массовок, ничего не играл. А потом пришел Яншин, прекрасный артист Художественного театра, стал главным режиссером Театра имени Станиславского, и при нем я первые годы тоже ничего толком не играл. У меня стало появляться сомнение: правильно ли я сделал, что пошел в искусство… И были мысли бросить это дело совсем, хотя мне казалось, что я люблю очень театр. В том году мы поставили только один спектакль. Мы его даже, пожалуй, года два ставили – «Чудаки» Горького. Яншин ставил, и больше ничего не репетировали. Можно сказать, я был готов отступить, почти отступил… Что значит отступить? Это когда человек не использует свои силы до последнего.

Вот ты говоришь мне: «Не знаю, хватит ли сил, получится ли, и вообще…» Голос твой мне не нравится. Ты что, неудачи боишься? А я, по-твоему, не боюсь? Искусство – риск, для народного артиста и для тебя, делающего первые шаги, искусство – риск. Если ты надеешься обойтись без синяков и шишек, оставь это дело, не начиная.

Я помогу тебе, у нас впереди почти два года. Ты еще в девятом классе – будем заниматься, подумаем о репертуаре для тебя, посоветуемся, это чертовски важно – свой репертуар, в нем артист лучше, чем он есть.