Огненные реки

Потом выпили и за второй фронт, что точно, как сказал Черчилль, будет открыт в сорок третьем году. Затем осушили очередные бокалы за предстоящую в Африке операцию «Факел». Черчилль предложил тост за успешные бомбардировки немецких городов королевскими военно-воздушными силами, которые сотрут их с лица земли и немецкому народу мало не покажется.

Сталин, дослушав переводчика, ухмыльнулся и полушутливо сказал:

– Молотов на себе испытал ваши бомбы, когда в сороковом году был с визитом в Берлине, вы, господин премьер, тогда чуть его не угробили. Поведай нам, Вячеслав, как было дело.

Молотов с бокалом в руке, как бы дирижируя им самому себе, начал рассказывать.

– Дело было в кабинете Риббентропа. Он меня все убеждал в том – передаю дословно его слова, господин Черчилль, – «что Германия уверена в том, что никакая сила на земле не состоянии предотвратить падения Британской империи. Англия уже разбита». И в этот момент вбегает помощник министра и предлагает спуститься в бомбоубежище, так как начался налет англичан на Берлин. Уже там, на глубине нескольких десятков метров, Риббентроп под доносившиеся и под землю глухие взрывы бомб продолжил свою сказку: «Вопрос в том, когда она признает себя окончательно побежденной, если не в этом, то обязательно в следующем году. Так как ситуация в Англии ухудшается с каждым днем». На мой вопрос, а не странно ли, герр Риббентроп, о победе над Великобритании говорить под аккомпанемент ее бомб, он так толком и не ответил.

Сталин тут же предложил тост:

– Давайте выпьем за то, что вы, господин премьер, оставили в живых Молотова, я ведь без него, как без рук!

Затем было немало выпито и за победы Красной Армии над врагом. Все как-то расслабились, Сталин с Черчиллем безбожно курили, и в комнате, как говорится, дым стоял коромыслом.

В какой-то момент дверь открылась, вошла девочка подросток и вскрикнула:

– Ну, пап, как вы накурили, топор можно вешать. – И продолжила, обращаясь к Молотову: – Дядя Слава, откройте, пожалуйста, форточки, а то вы все скоро задохнетесь здесь.

– Это моя дочь, Светлана, я ее зову «хозяйка», вот она и командует, – с теплотой в голосе объяснил Черчиллю вождь.

А тот в ответ с грустью произнес:

– Такая же рыженькая, как моя дочь Дайана, как она там под немецкими бомбежками?

– А нас немцы тоже пытались бомбить, даже Кремль, да мы их почти всех посбивали. Правда, пара бомб упала на его территории, не принеся никого ущерба, – ответил вождь.

Застолье продолжилось почти до самого утра, когда подошло время вылета. Черчилль, пожимая руку Сталина, произнес:

– Я твердо обещаю вам, что следующий коновой PQ-18. с необходимыми для нашего общего дела грузами выйдет в Архангельск в первые дни сентября. Я полностью осознаю его необходимость и нужность для общего дела.

– А я, в свою очередь, – ответил Сталин, – осознал важность операции «Факел» и желаю вам в этом удачи!

На том два руководителя стран, объединенных борьбой против нацистов, расстались до следующей встречи в 1943 году.

Но и в 1943 году также не был открыт второй фронт. Однако обещание по конвою PQ-18 Черчилль выполнил. 2 сентября он, в составе тридцати девяти грузовых транспортов с военной техникой и стратегическими материалами для военной промышленности, вышел из Англии. Через семнадцать дней пароходы пришли в порт Архангельска, доставив сто пятьдесят тысяч тон грузов, которые были крайне важны в Сталинградской битве. Конвой и на этот раз также понес потери: тринадцать транспортов были потоплены. Но и немцы недосчитались при борьбе против PQ-18 сорока четырех боевых самолетов, четырех подводных лодок. Соответственно, погибли и их экипажи – сто шестьдесят пилотов и штурманов и двести пятьдесят подводников оказались на дне Северного Ледовитого океана в своих железных могилах.

Глава 11. План Паулюса по уничтожению Сталинграда

В Полтаве, в «Пасторском особняке», где также размещался штаб 6-й армии, 19 августа Паулюс собрал командиров дивизий, а от люфтваффе присутствовал генерал-полковник барон фон Рихтгофен.

– Господа, мы должны, как можно быстрее выполнить приказ нашего фюрера и на первом этапе захватить Сталинград. Но войска противника, безусловно, уже создали вокруг него глубоко эшелонированною оборону и плацдармы для контратак, накопив для этого силы, в том числе и танковые бригады. Исходя из данной ситуации, надо быть готовыми к упорному сопротивлению врага и преодолеть его. Для этого мы двумя классическими обхватывающими ударами с севера и юга должны создать «котел» и запечатать город, отсекая красных от его защитников. После этого ворваться в него и там ликвидировать остатки войск врага! Мной получена телеграмма от начальника Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника Гальдера с приказом о том, что после овладения Сталинградом все его мужское население предстоит уничтожить, а женщин вывезти на работы в Германию. Генерал, – обратился Паулюс к Густаву фон Виттерсгейму, командующему четырнадцатым танковым корпусом, – вашим людям придется напрячь все силы в боях в городских условиях. Предполагаю, что сражения будут вестись за каждый квартал и даже за отдельные дома. Исходя из этого, предполагаю, что основная нагрузка по овладению городом в основном должна лечь не на танки, а на пехотные механизированные дивизии и корпус штурмовых орудий. Генерал-полковник, – теперь Паулюс обратился к Рихтгофену, – прежде чем ворваться в Сталинград, его надо подвергнуть массированной бомбардировке, расчистить путь бравым солдатам генерала Виттерсгейма. Тем более что фюрер, приказал стереть его с лица земли.

– Наш штаб планирует,– начал Рихтгофен, – использовать все имеющиеся в нашем распоряжении бомбардировщики и штурмовики количеством шестьсот самолетов, причем экипажи в сутки выполнят по нескольку боевых вылетов, общее количество которых составит более двух тысяч за один день, то есть 23 августа, когда ваша армия перейдет в наступление. – генерал замолчал, достал из папки фотографии и передал их Паулюсу, а затем продолжил: – Все экипажи бомбардировщиков получили вот такие аэрофотоснимки, что я вам передал для ознакомления, тех объектов, которые они должны уничтожить. Основные цели – это заводы, нефтехранилища, вокзалы и подъездные пути к ним, пристани. Пикировщики будут работать конкретно по боевым порядкам русских на передовой, расчищая дорогу нашим бравым солдатам.

Воскресным утром 23 августа 14-й корпус, пробив в обороне сталинградской армии узкий коридор шириной всего восемь километров, вышел к Волге практически рядом с тракторным заводом с целью захватить его, так как, несмотря на то, что линия фронта проходила практически рядом с цехами, в них продолжали выпускать тридцатьчетверки, которые здесь же комплектовались экипажами, боеприпасами и вступали в бой.

Этот прорыв фон Виттерсгейму обошелся потерей несколько тысяч солдат и тридцати танков. Их уничтожили точными выстрелами бойцы 1077-го зенитного артиллерийского полка.

Контратаки Красной Армии по находившемуся в узком мешке 14-му корпусу постоянно продолжались. И он в ходе боев был отброшен несколько дальше от тракторного завода, да в целом в этот день продвижение 6-й армии к Волге замедлилось.

Глава 12. Обер-фельдфебель Шнайдер

Во второй половине дня 23 августа в безоблачном небе появились эскадрильи люфтваффе. Вначале на город были сброшены осколочные бомбы для поражения живой силы, затем настала очередь зажигалок. В Сталинграде один за одним стали возникать пожары, и вскоре город превратился в один пылающий огромный факел, горела даже Волга от разлитого после взрыва на нефтебазе топлива. Следом в пылающий город полетели тонные фугасы, превращавшие здания в груды щебня.

Волнами, одна за другой, заходили бомбардировщики на город, сбрасывая свой смертоносный груз. Немецкие экипажи выполняли по несколько вылетов в этот день. Бомбардировщики приземлялись и тут же вновь заправлялись бензином, к ним подвешивались бомбы, а экипажи получали новые цели в городе.

– Шнайдер, теперь задание для вашего экипажа. На этот раз вы бомбите химзавод, расположенный в так называемой «теннисной ракетке», – передавая тому полетный лист боевого задания, приказал майор Эрнст Кюхл, командир 2-й группы 55-й бомбардировочной эскадры под названием «Гриф», пилоту «Хейнкеля 111». – Твой штурман, обер-фельдфебель Кляйн, получил все расчетные данные и фото цели. Летите в составе звена, то есть тройкой. Шнайдер, ты ведущий и взлетаешь сразу за мной, держишь минимальное расстояние между нашими самолетами. Внимание, – майор обратился ко всем экипажам, – как и в предыдущие вылеты, полная осмотрительность, чтобы исключить столкновение бортов в воздухе. Так как одновременно над Сталинградом и на подходе к нему с разных направлений в воздухе будет находиться более сотни самолетов не только нашей 55-й эскадры, но и других соединений 8-й воздушной армии. Все экипажи будут работать строго по своим целям. Поэтому четко выдерживать высоту эшелонов, в ваших полетных заданиях она указана. Советских истребителей и на этот раз, видимо, не будет. Работает по нам только зенитная артиллерия, да и то, по данным штаба, 6-й армии большая ее часть направлена на передовую для борьбы с танками генерала Виттерсгейма, – подытожил Кюхл. В эскадре, ввиду его возраста, а ему было уже за полсотни лет с гаком, его уважительно называли «дедушка Эрнст – пятьдесят пять из пятьдесят пятой».

– Фридрих, – обратился Шнайдер к своему штурману, – что за необычное такое обозначение цели?

– Сталинградская внутренняя железная дорога окружает этот завод наподобие теннисной ракетки, вот от этого и такое название нашего объекта, – ответил тот. – Да ты сам, Курт, посмотри на аэрофотоснимке, что нам выдали.

– На самом деле, этой железнодорожной веткой хоть в теннис играй, так что нам особенно не придется напрягаться в поиске этой цели, – подытожил Шнайдер, – пошли к самолету, остальной экипаж уже возле него.

– Герр обер-фельдфебель, «птичка» готова к полету, заправка полная, как говорится, по горлышко. Бомбы подвешены, – доложил старший техник. – Это ваш уже четвертый боевой вылет за сегодняшний день, «птичке» пора и отдохнуть, да и вам тоже, но все же удачи! – пожелал он.

– По правде говоря – подержал разговор Шнайдер,– конечно, устали, но хорошо, что русских истребителей не видно и лишь изредка работают их зенитки. Мы за сегодняшний день практически полностью разбомбили весь Сталинград. Этим вылетом, можно сказать, поставим точку в виде большой вороники на месте завода. Русские надолго запомнят 23 августа – практически вся, бомбардировочная авиация рейха участвует в этой масштабной операции по уничтожению упорно не сдающегося города. Экипаж, по местам, – приказал Шнайдер и, отдав честь технику, первым из экипажа через нижний люк полез в фюзеляж и прошел в кабину. Сел в кресло, натянул на себя подвесную систему парашюта. Защелкнул и зафиксировал металлические концы лямок в его замке, а затем проделал такую же операцию с привязными ремнями.

Пока он с ними возился, на свое место, расположенное немного впереди и справа от командирского кресла, протиснулся штурман, который быстро надел парашют и, повернувшись к Шнайдеру, подмигнув тому, весело сказал:

– Герр обер-фельдфебель, разрешите не пристегиваться к креслу. Уже вечер, воздух спокойный, болтанки не будет, да и, к тому же, через сорок минут надо будет ложиться на пол кабины к бомбоприцелу.

Шнайдер в знак согласия кивнул головой и весело добавил:

– Разрешаю, герр фельдфебель.

Затем надел шлемофон, подключил его разъем к бортовой сети и, связавшись поочередно с остальными членами экипажа – бортмехаником и двумя стрелками, верхним и нижним, убедился в их готовности к вылету.

Обер-фельдфебель вначале запустил левый мотор, а потом, когда тот устойчиво заработал, занялся правым. Прогрев их до нужной температуры, показал механикам на земле, рукой чтобы те убрали стояночные тормозные колодки из-под колес. Получив в ответ сигнал, что их уже нет, порулил на взлетную полосу и пристроился в хвост к готовившемуся взлететь «бомберу» штабной эскадрильи, который пилотировал Кюхл. И когда майор пошел на взлет, обер-фельдфебель подождал, чтобы пыль хоть немного осела, двинул сектора газа вперед, двигатели вышли на взлетный режим, и Шнайдер прокричал:

– Абфарен![2 - Поехали!]

Несмотря на то, что моторы ревели на максимальных оборотах, «сто одиннадцатый» вяло набирал скорость. Что, впрочем, было и неудивительно. Шнайдер в этот полет приказал подвесить две бомбы по тонне и еще две по двести пятьдесят килограммов, плюс полная заправка составляла предельную нагрузку, которую мог поднять «Хейнкель 111».

И все же земля с каждым мгновением все быстрее и быстрее убегала под самолет, амортизационные стойки шасси перестали стучать, когда колеса попадали на неровности летного поля.

– Курт, – прокричал штурман, – скорость отрыва сто семьдесят!

– Фридрих, мы перегружены, поэтому подниму от земли птичку на большей скорости.

– Сто девяносто, – вновь прокричал штурман.

Шнайдер кивнул головой, слегка потянул штурвал на себя, и «Хейнкель» медленно, нехотя оторвался от земли и перешел в плавный набор высоты.

То заглядывая в лист боевого задания, то осматривая через остекления кабины воздушное пространство вокруг самолета, штурман стал выдавать команды пилоту.

– Курт, сбор всей эскадры над Морозовской, то есть над нашей базой. На построение всего «крыла» уйдет минут тридцать, как раз к этому времени займем высоту полета пять тысяч метров. И затем плотным строем летим на Сталинград, над ним рассредоточимся и каждая группа будет работать по своим целям.