Дракон над Москвой. Сборник рассказов

Главный перископ плавно ушел вниз, в шахту, а рядом, тускло поблескивая, выдвинулся зенитный. Подводник приник к мягкому резиновому козырьку окуляра и сразу же отпрянул от него.

– Боевая тревога! – закричал он. – Принять балласт в дифферентную, горизонтальные рули на погружение, вертикальный десять градусов влево!

– Дежурный, занести в журнал время и координаты нападения на нас американского гидросамолета.

Вахтенный офицер удивленно посмотрел на Хольтмана и спросил:

– Откуда здесь янки, герр командир?

– Что этот самолет – летающая лодка «Каталина», голову могу дать на отсечение. Они нас в Карибском море…

В этот момент что-то наподобие кувалды размером с паровоз ударило со всего мощного размаха по корпусу подлодки.

Ее швырнуло так, что все, кто находился в центральном отсеке, не устояли на ногах. Лампочки в плафонах под аккомпанемент глубинных бомб и вторя им взорвались новогодними хлопушками.

Субмарина, потерявшая управление, оседая на корму, стала проваливаться в темную глубину Черного моря.

Хольтман не растерялся и отдал команду:

– Включить аварийное освещение, главмех – продувка всех балластных цистерн, глубинные рули полностью на всплытие, экипажу бегом в носовую часть лодки, чтобы уравновесить кормовой дифферент. И будем молиться, чтобы не было повторной серии глубинных бомб…

* * *

Своим чередом шли военные будни. Боевые вылеты сменялись ожиданиями, но однажды эта монотонность для Паничкина была нарушена: его вызвал командир полка.

– Лейтенант, бери срочно мою машину и быстро двигай в штаб авиации флота, только оперативнее! – приказал подполковник и добавил: – Уже несколько раз оттуда справляются, выехал ты или нет.

И хотя, конечно, не следовало задавать вопрос по поводу поездки, Паничкин все же не удержался:

– Товарищ подполковник, зачем я там, да еще так срочно?

– Предполагаю, что связанно все с подводной лодкой, которую ты бомбил. Все еще не получено никаких подтверждений, что вы ее уничтожили. Но если найдены обломки субмарины, то крути, Паничкин, дырку в кителе для награды, – подытожил подполковник.

При входе в штаб рядом с часовыми лейтенанта ожидал адъютант командующего авиацией Черноморского флота. Они оба быстрыми шагами прошли по коридору и сразу же, без промедления, вошли в кабинет. Генерал Ермаченков, выслушав доклад, вышел из-за стола, окинул невысокую коренастую фигуру Паничкина и, смотря ему в глаза, произнес довольным голосом:

– Недаром у нас говорят: мал золотник, да дорог! – Подойдя еще ближе, крепко пожал руку лейтенанту.

– Давай пристраивайся вот сюда, – и командующий показал на стул, стоящий возле стола, – и не волнуйся!

– Вводи, – обратился Василий Васильевич к своему адъютанту. Не торопясь зашел за стол и опустился точно на такой же стул, на каком сидел Паничкин.

Минут через пять вернулся адъютант с двумя худощавыми офицерами в форменных помятых фуражках с непривычным белым верхом и девушкой в форме с погонами капитана. Паничкин хотел вскочить и отдать честь, но необычность фуражек удержала его. Присмотревшись внимательнее, лейтенант понял: перед ним стояли немцы, но он все же встал, отдал честь девушке-капитану и остался стоять.

– Это два подводных аса, – с иронией сказал командующий, – с тех подводных лодок, что ты бомбил.

– Но там мы видели только один перископ, а здесь их двое, товарищ генерал, – неуверенно проговорил Паничкин.

– Лейтенант, оказывается, что невдалеке под водой находилась еще одна фашистская субмарина, которая также попала под твой удар! Обе получили серьезные повреждения и с трудом смогли всплыть.

Генерал, не скрывая удовольствия, попросил, обращаясь к девушке:

– Скажите, капитан, этим морским волкам, что перед ними русский летчик лейтенант Паничкин, который решил их судьбу.

Подводники, до этого не спускавшие глаз с генерала, разом перевели взгляд на лейтенанта и оценивающе, как цыгане на лошадь на конной ярмарке, посмотрели на него. Один из офицеров, повернувшись к генералу, поспешно о чем-то заговорил, жестикулируя при этом руками. Девушка-капитан, улыбнувшись, посмотрела на Паничкина, и пояснила – немцы категорически утверждают: «Над нами был американский самолет, ошибка исключена. Но здесь находится русский летчик. Мистика какая-то!» Они не верят, что этот пилот, почти мальчишка по сути дела, вынудил сдаться в плен два отлично подготовленных, можно сказать, вышколенных экипажа германских подводников.

– Это их дело, верить или нет, – жестко ответил генерал. – Да, самолет получен по ленд-лизу из Штатов, – продолжил командующий, – но летчики летают на нем советские! А это что-нибудь да значит! Товарищ лейтенант, награждаю вас орденом Отечественной войны за успешные боевые действия, – и генерал, взяв со стола коробочку с орденом, достал его и прикрепил к гимнастерке Паничкина его первую награду.

Адонисы

Посвящается всем влюбленным.

Они по еле заметной тропинке вышли на вершину небольшого холма, когда уже вечерело. Солнце уже почти закатилось за подернутой багровой дымкой горизонт. Оставался еще некоторое время видимым лишь его исчезающий верхний край.

Луг, раскинувшийся внизу перед извилистой небольшой речкой, подернулся синеватой темнотой. А по ее спокойной на плесах воде тонкой пеленой курился белесый туман. Над всем этим в блекнущем голубом просторе на беспредельной высоте, подсвеченные последними солнечными лучами, плавно проплывали похожие на перья сказочной птицы розовые перистые облака.

Они пришли на это место послушать соловьиную песню, так как именно в этой округе обитали самые заливистые и голосистые соловьи. И с вершины холма хорошо было слышно, как внизу, в зарослях ив, густо растущих по берегам речки, они наперебой заливались друг перед другом.

Еще почему Они стремились сюда: завтра на склоне холма должны были в первый раз распуститься спасенные Им необычайно красивые и довольно редкие цветы, и Он сгорал от нетерпения показать Ей это чудо природы.

Осмотревшись, Он присел на корточки и, вглядевшись, увидел несколько растений, а на них набухшие бутоны, готовые утром уже распуститься. Осторожно погладив их кончиками пальцев, как бы лаская их, Он проговорил про себя, обращаясь к цветам: «Все пока складывалось удачно, мои дорогие, и для вас, и меня! Да и предстоящий день, судя по закату, должен стать солнечным, теплым, благоприятным для того, чтобы цветы засияли своей яркой красотой».

Задумчиво смотря на исчезающие в наступающих сумерках кустики растений, Он вспомнил всю историю, связанную с этими чудесными цветами. Как он считал, потянувшую за собой сказочную цепочку чудесных изменений в его жизни.

* * *

Однажды, бродя в тихий неяркий день с удочкой по берегам небольшой речки Рыбницы, на склоне косогора, спускавшегося к воде, среди травы он заметил несколько кустиков, похожих на маленькие елочки с необычно красивыми, ярко-золотистыми лепестками соцветий.

Словно там, в разнотравье, сияли маленькие солнышки, настолько ярки были цветы.

Неожиданно его внимание привлекла женщина. У нее в большой сумке виднелась охапка уже поникших и завядших этих замечательных цветов. При виде умирающей красоты Он даже вздрогнул, словно по сердцу полоснуло чем-то остром. Он подошел к ней и спросил:

– Зачем вы уничтожаете это чудо?

Женщина быстро затолкала цветы поглубже в сумку и закрыла ее, а затем ответила:

– А тебе, милок, какое дело, рву я их или нет? – и, усмехнувшись, поджала тонкие губы.

Его взвинтил пренебрежительный ответ, выразившийся в слове «милок».

Он тряхнул головой и выпалил с каким-то раздражением:

– Во-первых, никакой я вам не милок. А во-вторых, зачем губить такую красоту?

– Да ты не злись, милок, – женщина, видя, как реагирует Он на это слово, вновь назло ему ввернула это пренебрежительное в данной ситуации обращение: – Не я, милок, так другие сорвут их. Ты лучше посмотри, что дачники делают! Почти весь склон перекопали под картошку. Скоро ни одно го цветка не останется. Вместо них одни колорадские жуки будут ползать.

Он как-то сразу и не обратил внимания, что склон на самом деле весь изрезан кривыми бороздами с растущей картошкой. Остался лишь небольшой островок цветущих растений среди камней, которые, видимо невозможно было перекопать.

А женщина продолжила: