под звуки бубенчика – частые и золотые,
и сыпятся вслед двоеточья, тире, запятые:
ах, жизни мятежные речи бессвязны и дики!
Куда как нелепы все эти возьмите, храните… -
напрасные хлопоты, карточный домик надежды!
Но там, где кончается время и дни безмятежны,
две парки, пожалуй, уже перепутали нити.
* * *
Искусимся, пожалуй, немного
белым светом в начале весны -
ну-ка, что это тут за дорога,
где не видно ни чёрта, ни Бога,
ни дороги… не думай, рискни:
мы ещё никогда не ходили
мимо стольких далёких вещей -
мимо тонкого этого шпиля,
капителей коринфского стиля…
мимо всех, мимо вся – вообще!
Мимо маленькой, но златоглавой
светлой церкви о трёх куполах,
мимо славы и мимо расправы,
мимо прав, мимо льгот, мимо благ…
Небо ласково, небо сурово
смотрит сверху на милых людей -
и молчит, и не скажет ни слова,
а прекрасная Vita Nuova
лёгкой лодкой плывёт по воде.
* * *
Это всё уже неважно,
это всё уже не суть:
скрипка-и-немножко-лажа -
Бог желает отдохнуть.
Бог сказал, ничто не ново.
Мирозданье, поостынь!
Всё равно до Дня Седьмого -
сколько? Ровно шесть пустынь.
Как это – воздать сторицей
или, скажем, рваться в бой?
Если что-то сотворится,
то не мной – само собой.
Из каких-нибудь материй,
неизвестных естеству,
из фантазий, из мистерий
не во сне – так наяву.
Помнишь музыку былого
в переплёте золотом?
Там, в Начале, было Слово,
да забылось, что потом.
МЕЖДУ ДВУХ СТУЛЬЕВ
…В этом городе прекрасных миражей,