Чистые страницы

– Если скажу, что забавно – считай, что ничего не сказала, – сквозь смех произнесла Она. – Расскажи ещё что – нибудь о себе. Время хоть тянуться перестанет.

– Не знал, что мы куда-то торопимся.

– Да нет, не в этом смысле. В тишине взбираться не очень интересно.

– А тебе там меня хорошо слышно?

– Сам – то как думаешь, если мы с тобой разговариваем спокойно.

– Не иронизируй.

– Как скажешь, – хохотнула Она.

– Ладно. Но прежде скажи мне своё имя. Сколько уже прошло времени, а я до сих пор не могу к тебе даже обратиться.

– Потом. Уговор.

– Опять?! Да сколько можно.

Она не ответила, зато ускорила темп, стремительно увеличивая расстояние между нами. Камни под её ногами от того, что теперь она быстро перемещалась с одного на другой, стали осыпаться и все осколки попадали прямиком на меня, оставаясь в волосах и за воротом свитера. Приходилось находить выступы наощупь, поскольку при поднятой голове осколки обязательно попали бы в глаза, а так как извлечь их было нереально, то я бы попросту упал вниз.

– Прости. Конечно, уговор. Я не настаиваю. Оставим имена в тайне, так даже загадочнее.

– Так – то, – голосом человека, только что установившего новый мировой рекорд, к которому ещё много десятилетий никому не удастся даже приблизиться, сказала Она.

– И отдохни пока, а то мне так тебя догнать ещё не скоро удастся.

– Пожалуй, да. Знаешь, пока ты забираешься, я расскажу тебе про тех, кого ты видел там, на опушке.

– Вот как. Даже не верится. И про всё остальное тоже? Ты ведь говорила, что ответишь на все вопросы.

– Нет, постепенно. Иначе у тебя всё в голове не уложится и перепутается, как несколько разных распущенных клубков ниток, поспешно смотанных обратно.

– Больших клубков?

– Очень. Ты даже представить себе не можешь, насколько они огромны.

– Ничего не понимаю. Почему, ну почему это произошло?!

– Что? Столкновение?

– Именно.

– Сам понимаешь, что это далеко не единичный случай. Так сложились обстоятельства.

– Тут не поспоришь. Ладно, я молча догоняю тебя, а ты, как и обещала, рассказывай про тех, на поляне.

Она немного спустилась вниз к более крупным камням, выступающим из скалы. На них можно было полностью поставить ногу без вероятности сорваться. Спутница аккуратно и медленно повернулась спиной к скале, после чего начала рассказ, являющийся одновременно и ответом на вопрос, который меня очень мучил.

– Помни – никаких вопросов. Что будет нужно – расскажу позже сама. Они… Тоже проводники, как и те, что были в поезде. Я, как ты, наверное, догадался, из их числа.

– Так ведь… – не удержался я от вопроса, – глаза у них…

– Ты обещал молчать. И, если не расслышал, я попросила не задавать вопросов.

– Извини. Как рыба…

– Спасибо, – она улыбнулась. – Так вот, проводники. Мы, как бы тебе сказать, именно для таких ситуаций, как произошедшая, и нужны. Такое у нас призвание. Все мы… ехали с тобой и прочими пассажирами в поезде. Тому, что нас было довольно много, можешь не удивляться. Формы у нас обязательной нет, потому нас от гражданских не отличить. Видел ты их моим взглядом, именно по этой причине и туман в глазах, а такое зрение… – спутница сделала паузу и, немного подумав, продолжила, – не единственная моя способность.

Незнакомка закрыла глаза и замолчала. В наступившей тишине я продолжал подъём, сокращая последние метры, отделявшие меня от незнакомки, так и не сказавшей мне даже своего имени, не говоря уже о чём – нибудь большем из своей биографии. Получив ответ на один вопрос, я забил голову несколькими новыми, пусть и не такими важными. Идёт ли у неё дым из глаз? Те, люди, что стояли рядом с оглянувшимися, кем они были? Если проводниками, то тогда получается уж очень большая цифра, а полтора десятка – ещё куда ни шло. И что это за проводники такие, которые людей спасают. Получается, что выжил не я один. Вот только почему люди так поспешно скрылись, пока я опускал голову в конце и откуда они все появились, пока поднимал вначале? Вопросы уже начинали разрывать голову, когда она вновь открыла глаза и продолжила:

– Ещё ты спрашивал меня, что я видела пострашнее крушения поездов. По-прежнему хочешь получить ответ на этот вопрос?

– Теперь не знаю, сомневаюсь. У меня только после твоего рассказа про проводников столько вопросов, что мысли все спутались. В то же время интерес только усилился. На твоё усмотрение: хочешь – рассказывай, не хочешь – оставим на потом.

– Раз спросила, значит решила поделиться. Мне довелось присутствовать в городе во время чумы, когда умирающие, едва дышащие люди тащили на себе бездыханные тела незнакомцев, живших с ними в одном городе, к больницам. Они просто жили в одном городе, и это было единственным, что их объединяло. Уже этого хватало чтобы они, не жалея себя, пытались помочь ближнему, пусть и ценой своей собственной жизни. Я была в самолёте, терпящем бедствие над непроходимыми лесами. И люди не носились в панике сломя голову по салону, а спокойно сидели в креслах, успокаивали друг друга и ждали, храня в сердцах надежду на лучшее, всецело доверив свои жизни пилотам самолёта. Никогда не забуду войну, на которой присутствовала в самый разгар ожесточённого сражения. Люди бились за то, что было свято для них, плечом к плечу и пусть каждому из них было страшно, но поддержка помогала осознать, что на поле боя ты не один и тебя прикроют любой ценой точно так же, как ты поступишь в аналогичной ситуации. Вот как-то так…

– Я поражён. У меня… не знаю, что сказать.

– Значит понял, а говорить совсем не обязательно, – с одобряющей улыбкой подытожила она свой рассказ, произведший на меня впечатление и лишивший дара речи.

После пережитого девушка хорошо, если не прекрасно, понимала жизнь. Все эти трагедии она видела своими глазами, а не наблюдала по телевизору и не услышала от того, кто мог бы исковеркать смысл и не донести даже доли правды. Она рассказала это всё мне без лишних ненужных деталей, отвлекающих внимание, выделила главное, которое дошло до ума, как она, без сомнения, и задумывала. Я же молча подбирался к ней и впитывал в себя Её тяжёлые воспоминания и пробуждённые переживания, справиться с которыми ей удалось явно с большим трудом.

Наконец я поравнялся с ней и остановился рядом на соседних камнях. Её взор был устремлён куда-то вдаль, но был пуст и ни на что не нацелен. Пробыв в таком состоянии минуту или чуть больше, она начала разворачиваться обратно к скале медленно и очень осторожно. Мы были уже на высоте пятиэтажного дома, и столько же нам оставалось до окончания подъёма. Выступов впереди стало гораздо меньше, чем на уже проделанном участке, что значительно усложняло задачу, учитывая появившуюся усталость. Если же посмотреть с другой стороны, то половина пути уже была позади, что, безусловно, воодушевляло и даже придавало сил.

– Продолжаем?

– Ага, – коротко ответила Она и снова начала подниматься вверх.

Вторая часть восхождения прошла в гробовом молчании, нарушаемом только периодически налетавшим ветром, свистящим в ушах как сотня пиратов, взявших штурмом корабль с полным трюмом сокровищ. Сквозь него вряд ли можно было услышать друг друга даже чутко прислушиваясь каждую секунду в надежде услышать голос напарницы. Почему напарницы? Само пришло в голову, без предпосылок и раздумий, а раз первая мысль, как правило, самая верная и, зачастую, подсказанная интуицией, развитой у каждого в определённой степени, то я не стану придумывать другое амплуа для моей спасительницы. Спустя минут десять – пятнадцать мы, наконец, подобрались к вершине. Девушка была впереди меня на каких – то полтора метра, что позволило ей первой начать перебираться на ровную поверхность. Мне же до неё оставалась ещё как минимум минута, если не больше. Сосредоточившись на оставшемся расстоянии, я оступился и замешкался, и, едва успев ухватиться за первый попавшийся камень, лишился возможности видеть из-за снега, упавшего сверху прямо мне в глаза. Так как возможности убрать его не было, то я решил позвать Её, но снова слетевшая сверху горстка снега отвлекла меня от этой спонтанной мысли. Я стал сильно мотать головой, надеясь полностью стряхнуть весь снег с лица, но ни одна из предпринятых мной попыток не увенчалась успехом по причине снова и снова валящегося сверху снега.

– Что там у тебя? – поинтересовался я ситуацией сверху.

– Тут снега по пояс, – с задержкой ответила Она. – И очень скользко. Будь осторожнее, когда поднимешься.

– Мне снег в глаза попал, никак не убрать потому что заново засыпает.

– Подожди немного, я продвинусь вперёд, тогда и заберёшься наверх.

– Ладно, хорошо, – покорно согласился я с просьбой и остановился, замерев в ожидании.

4

Время сразу же стало тянуться подобно резинкам, которыми скрепляют пачки новеньких, только что напечатанных банкнот, ещё пахнущих свежей краской. Создаётся ощущение, что эти резинки тянутся вечно, а ведь чем сильнее они растянуты, тем больше денег можно ими скрепить. Очередная сомнительная ассоциация на тему того, что время, как говорится, деньги. Наверху было тихо, хотя должен был быть слышен скрип снега и подошв, ступающих по нему, но звуков ни того, ни другого сверху не доносилось, что настораживало. Наклонив голову и теперь имея возможность наблюдать происходящее, я оценил высоту, на которую мы поднялись. Отсутствие страховки и сопутствующие природные условия вызывали уважение к самому себе, не говоря уже о Ней. Она без раздумий начала подъём, в то время как я допустил бы мысль об альтернативном маршруте восхождения. Редкие лёгкие хлопья снега, пролетавшие перед глазами, говорили о том, что наверху больше нет активности.

– Уже можно подниматься?

Ответа не последовало, только тишина.