Бухта половины Луны

Изъездив глухие тропки и поляны, я заблудился наконец совсем, уперевшись в тихий угол с потемневшим монументом.

С постамента взирал уроженец городка Ном. Застывший лик, окрашенный вековой патиной. Легендарный герой, спасший детей от гибели. Его взгляд был преисполнен мужественной решимости. Не каждый способен возглавить трудную экспедицию в ледяном заполярье и доставить сыворотку для больных в срок. Газеты быстро разнесли драматическую историю, и спасатель проснулся национальным символом. Предприимчивые компании стали тиражировать узнаваемый образ, организовали тур по стране, но когда ажиотаж утих, оказалось, что герой забыт и заброшен, пробивается выступлениями в небольшом театрике и даже временами получает от хозяев заведения раздражённую взбучку.

Возмущенные граждане, узнав об этом, начали сбор денег. Выкупить контракт у жестоких владельцев! Даровать свободу несчастному артисту, имя которого уже знал весь мир. Героя тут же нашли, обогрели и приласкали. Легендарный пёс Балто переехал в Кливленд на тёплую квартирку и полное обеспечение. Непыльная работёнка – творческие встречи с детьми и домохозяйками, волнующие воспоминания о нелёгкой холодной дороге.

Над парком пролетел полицейский вертолёт. Дунул лёгкий ветерок.

Слегка отдохнув, я решил двигать сквозь тенистую аллею к выходу. Хвоя и шишки под ногами. И вдруг:

– Чарли, осторожно! – раздался внезапно возглас, и к переднему колесу упала замусоленная сучковатая палка.

Я резко остановился. Вслед за палкой прямо на моём пути из кустов вдруг возник чёрный пудель с игривой серебристой прядкой на курчавом загривке.

– Чарли, чертёнок! – снова повторился возглас, и из-за поворота на дорожке показался высокий мужчина в элегантном чёрном берете.

Лет он, пожалуй, как я потом пытался вспомнить, был почтенных, но выглядел весьма подтянуто. Острые черты лица стягивала загрубевшая кожа. В уголках рта блуждала лёгкая улыбка. Глаза лучились открытым задором.

«Пальто цвета „виски и дорогие сигары“ на прогулке с псом? Годится, если живёшь в хорошей квартирке у парка… Владелец ирландской вискикурни?» – предположил я. Хотя, может, что-то в нём было вроде и от немца. От него веяло ледяным спокойствием и миллионом долларов.

– Вот ты где, озорник! Набегался?

Он широко улыбнулся и, стащив с левой руки кожаную перчатку, освободил верхнюю пуговицу. На пальце блеснул драгоценный камень. Пудель потребовал взять палку.

– Спасибо, что придержали сорванца! – обратился он ко мне. – Утомил сегодня изрядно.

Заметив скамейку, он стащил вторую перчатку и не спеша сел, отдуваясь.

Я нагнулся, чтобы оказать любезность псу – кинуть палку.

Чарли, недобро фыркнув, посмотрел на меня и наступил на неё. Некоторые собаки чуют во мне нечто кошачье за версту.

Приметив рядом со скамейкой питьевой фонтанчик, я прислонил велосипед, и, припав, начал жадно пить. На тот момент я проехал уже с десяток миль. Тёплая струя не давала отдохновения, но утоляла. Почувствовался даже некий абрикосовый привкус, словно наваждение.

Сбоку легла тень – кто-то принялся шумно хлебать воду в соседнем низком фонтанчике. Скосив взгляд, я оцепенел! Чарли небрежно облокотившись, стоял на задних лапах рядом и, нажав кнопку, лакал воду.

– В цирке, наверное, научился, – легко пояснил незнакомец.

Он достал расчёску и разгладил жёсткие вихры, тронутые сединой.

– Купил его год назад на ярмарке в Провиденсе. Какая стояла погода. Как сейчас!

Чарли удовлетворил свою насущную потребность и снова опустился на четыре лапы, лихо утерев усы.

Из кустов, ведущих к дорожкам, протиснулась на нашу полянку фигурка в велосипедном шлеме и с байком.

Она остановилась и оглядела нас.

Чарли прижал уши и затаился.

Свет упал на лицо под шлемом, когда она повернула голову.

Я не видал ничего красивее никогда, возможно.

Иногда всё происходит слишком быстро.

– Простите, у вас насоса не найдётся? – она кивнула на вялую покрышку и улыбнулась.

Где-то в ветвях певчий соловей толкнул в воздух аккорд. Он достиг меня в полном объёме и цвете. Ударная волна прицельной трели. Гармоника октав. Здесь, и вправду, много птиц.

– Насос? – я растерянно обернулся к фабриканту и снова посмотрел на неё, пытаясь сконцентрироваться на вопросе.

– Да, – она снова улыбнулась.

Хоры, торжественно выводя нежные рулады небесной кантилены, перешли в звенящий мажор. Где-то в тёмной кроне зашелестели ангельские переливы.

Фабрикант с интересом разглядывал деревья. Чарли раздумывал: сбегать ли за палкой ещё разок.

Она сняла шлем.

Непослушный сноп жёстких завихрений расправился и упал с чуть склонённой головы. Она завела волосы за шею. В листве запрыгало солнце.

– Элиза, – протянув руку, просто представилась она.

Я качнулся с протянутой рукой вперёд, и, кажется, не сразу попал в её ладонь.

Луч отразился в её глазах, сверкнув ярким бликом весело.

– Эта камера сводит меня с ума. Мне осталось всего два круга, и я, кажется, потеряла чёртов насос или забыла его дома.

Я протянул насос, глупо улыбаясь.

– В наше время милые девушки не поминали чёрта всуе, вот так вот запросто! – подключившись, задорно расплылся в улыбке ирландец. Или что-то от немца в нём было всё-таки?

– Пара безобидных упоминаний того, что не существует, ещё ни кому не навредили, – весело отмахнулась она. – Пар как-то надо выпускать, верно?

Она присела и выпустила немного воздуха, нажав на золотник.

Я опустился на траву.

Фабрикант принял от циркача палку и метнул её в кусты. Чарли отправился её добывать.

Элиза пристроила насос и принялась качать, отказавшись от мужской помощи.

– Говорят, в Лондоне по городу ходят автобусы, – неожиданно начал тему фабрикант, разглядывая ветви.

– «Возможно, бога нет!» – гласят надписи на бортах, – он заинтересованно обернулся ко мне. – А! Что вы думаете?

Я прислушался: о чём он говорит?