немного стариков,
две девочки с проспекта,
и грядка огурцов.
Прибуду я на пати
и сумка на плече.
Сниму, поставлю рядом
и крикну – где же все?
И тут с соседних грядок
все прыгнут на меня.
И праздником взорвётся
вечерняя земля.
И еду вдоль леса, и вижу я сон
И еду вдоль леса, и вижу толпу.
Стреножусь, врываюсь и всем говорю.
Смеются, горланят, зловеще кляня.
И я убегаю, и ищут меня.
Эфир прозрачен, как никогда
Величие холмов степенных,
фальцет невыстроенных голосов.
Эфир прозрачен, как никогда,
и я готов уйти туда.
Язык мой
Язык мой – друг мне, верный друг.
А без него я, как без рук!
Без рук ведь, это как-то дико.
Это уж прямо, как-то лихо.
Но всё ж страшнее нет беды,
как быть совсем без головы!
Червяк на крючке извивается
Червяк на крючке извивается,
рыбак на него плюёт.
Подальше забросить старается –
здесь хорошо клюёт.
Судьбе своей ужасается
червяк в глубине речной.
Рыбак сидит, прохлаждается,
рыбу несёт домой.
Даже тень
Светлый луч, светлый луч
падал на меня.
Странно – тень, даже тень
не отбросил я.
Эпиграмма Гафту
Старик на сцене одинокий,
раскатывая сиплым рыком монолог,
дырявит современника шрапнелью,
срывая в тёмном зале потолок.
An evening bell
This evening bell,
An evening bell.