Стриптиз для одинокой женщины

Участкового Могилу не уволили из милиции. Просто желающих ехать в Гнилушки за мизерную зарплату не нашлось. Проще оказалось подправить аттестационные документы, показать, так сказать, что Могила успешно сдал все спортивные нормативы.

Гнилушки снова зажили спокойной жизнью.

Через месяц, участковый проходя мимо клуба, увидел, что приехала машина из города. Могила заглянул в окошко киномеханика, громко и весело спросил:

– Эй, сапожник, чего сегодня смотреть будем?

– Кино про Котовского… – ответил киномеханик.

Участковый вытер выступивший на лбу пот, и на всякий случай перекрестился.

НАША СЛУЖБА И ОПАСНА И… ВРЕДНА

ДЕЛО ПЕРВОЕ. УПЫРЬ С УЛИЦЫ ВЕСЕЛОЙ

Посвящается всем отважным работникам милиции, которые, не жалея живота своего несут тяжелую, и опасную службу по охране порядка, иногда оказываясь в неординарных ситуациях.

ППС – для тех, кто действительно не знает, Патрульно-постовая служба, одно из подразделений милиции.

1

Старый, весь дребезжащий «уазик» перевозил патруль ППС в составе двух человек. За рулем машины сидел пятидесятилетний сержант Михаил Леопольдович Гарбуз. Толстый, вечно ворчливый дядька, с пушистыми седыми усами. Вот он, и сейчас завел свою любимую пластинку:

– Федька, вот скажи мне…

Рядом с водителем сидел старший патруля, Федька, а вернее сержант Федор Иванович Кулебяка. Маленького росточка, Кулебяка больше похож был, со стороны на подростка. Рыжеватый, рано облысевший, с большими ушами Федька красавцем не был, но бабы к нему липли, как мухи на мед. Хотя к нашему рассказу это отношения не имеет.

Прослужив десять лет в милиции, Кулебяка заслужил определенный авторитет, и был на хорошем счету у начальства. Гарбуз же его, кроме как «Федька» никак больше не называл. Мог иногда, еще и по заковыристей обозвать; «сопля в скафандре», «сосунок», или «щенок лопоухий». Такое отношение, конечно, злило, и раздражала старшего патруля, но сделать он, ничего не мог. Гарбуза в Отделе тоже ценили и уважали.

– Федька, вот скажи мне, ветерану МВД, кода мне заменют эту чертову колымагу, на нормальную машину? – спросил ветеран МВД.

«Уазик» словно почувствовав, что говорят про него, раза три громко и возмущенно «чихнул», сотрясаясь всем корпусом.

– Вот, видал, что делается! – Гарбуз даже обрадовался. – Этот старый драндулет, в один прекрасный день, просто на ходу, сам рассыпется, а мы, будем пешкодралом ходить.

Под днищем «уаза» что-то громко хрустнуло, а колеса сами собой вильнули по направлению к встречной полосе.

Сержант Гарбуз заскрипел зубами, напрягся и выровнял руль.

– Выделили специально, три машины импортные, для всего РВД. И что? Начальство сразу себе прибрало… Мы за преступниками гоняемся на металлоломе, а начальство раскатывает на «мерсах» и «бэхах», по кабакам да по баням, как царьки. Федька, разве это справедливо?

Кулебяка не успел ответить, в этот момент громко захрипела рация таким голосом, словно, кто-то душил дежурного:

– Махаон, Махаон, это Парнасиус, надо подъехать к парку Революции, там молодежь хулиганит… – сообщил дежурный.

– Опять… – простонал ветеран МВД, и на его глаза навернулись слезы.

Месяца два назад их патруль получил аналогичный вызов, подъехать к парку Революции. Они поспешили. Приехали. Огляделись.

На небольшой лужайке, на самодельных скамейках сидело человек семь пацанов. Сидели и громко пели какой-то модный блатняк, про воровскую любовь и про зону. Здесь же, прямо на земле разложена еда, консервы всякие. Общую композицию довершали бутылки с водкой и пивом. Непорядок на лицо.

– Махаон, Махаон, помощь нужна, – издевательски прохрипела рация, голосом уже почти задушенного дежурного.

– Парнаус, сами справимся, – заверил Кулебяка.

– Не Парнаус, а Парнасиус, – возмутилась рация.

– Не один хрен, – буркнул в сторону сержант Кулебяка.

Вообще это увлечение начальника РВД подполковника Букашина бабочками, раздражала многих. Вот и позывные он, Букашин, лично сам для патрулей придумал. Все позывные теперь происходили от названий бабочек. Здесь не поспоришь, Букашин начальник, остальные все – дураки.

Кулебяка согласился на позывной «Махаон». Посчитал, что это лучше, чем быть, «Капустницей», или «Павлиньим глазом».

Кулебяка и Гарбуз направились к потерявшей страх малолетней шпане, не подозревая, что они сами попали в хорошо подготовленную засаду.

Когда милиционеры подошли к молодежи, а Кулебяка козырнул, и только открыл было рот, чтобы поинтересоваться, что это за посиделки здесь устроили, почему шумят… Его опередили. Один из пацанов подскочил со скамьи, словно ужаленный и заорал дурным голосом:

– Пацаны, атас! Кто последний тот «козел»!

В этот момент, из ближайших кустов, с криками и воплями, выскочило еще человек двадцать пацанов и девчонок. Кулебяка решил, что это последнее его дежурство в этой жизни. Но вся молодежь бросилась к их старенькому «уазику». Открыв все четыре двери, пацанва стала пропихиваться в салон автомобиля. Несколько раз жалобно пробибикал сигнал «уазика», видимо взывая о помощи. Но, что могли сделать два мента, против двадцати малолетних дуроломов.

Через полминуты ментовской «уазик» оказался заполнен подростковыми телами под самую крышу, в прямом смысле этого слова, словно консервная банка рижскими шпротами. А еще через полминуты «уазик» жалобно заскрежетал, показывая, что он не в силах противостоять такому беспределу. Задние колеса автомобиля просто отвалились, и «уазик» просел на брюхо.

Пока ошарашенные менты стояли рядом с покалеченной машиной, детишки радостные разбежались по кустам. Один из них, правда, сообщил приятную новость, видимо, чтобы приободрить ментов:

– Мусора, нам удалось перебить рекорд, у пацанов с соседнего района. В ваш вонючий «луноход» двадцать три человека вместилось. Ура новому рекорду!

Еще миг, и парк опустел. На дороге остался растерзанный «уазик», и офигевший от нового рекорда, патруль.

Когда сообщили о поломке машины начальству, то начальство пришло в бешенство.

– Вы че, мне тут заливаете! Небось, кирпич со стройки тырили?! – выдвинуло свою версию начальство.

Ох, и влетело им тогда за сломанную машину.

Прошло только два месяца, и снова вызов в парк Революции.

– Федька, я в парк Революции не то, что на БТРе, на танке не поеду… – завыл, словно попавшийся в капкан волк, сержант Гарбуз.

Сержанту Кулебяке тоже не хотелось ехать в парк Революции. Он решительно схватил рацию и закричал:

– Пеленгас, Пеленгас, это Махаон! Не могу в парк Революции приехать, пробили колесо! Отбой…

– Сам ты Пеленгас… – обидчиво хрюкнула рация.

– Спасибо Федор Иванович, вовек не забуду, – по щеке сержанта Гарбуза прокатилась крупная слеза.

Ничего себе, этот грубиян и ворчун Гарбуз, сразу вспомнил имя и отчество старшего патруля.