Пётр Великий в жизни. Том второй

«А так как Монс, – заключал суд, – по делу явился во многих взятках и вступал за оныя в дела, непринадлежащия ему, и за вышеписанные его вины (мы) согласно приговорили: учинить ему, Виллиму Монсу, смертную казнь, а именье его, движимое и недвижимое, взять на его императорское величество. Однако нижеподписавшихся приговор предается в милостивое разсуждение его императорскаго величества». Подписали: «Иван Бахметев, Александр Бредихин, Семен Блеклой, Иван Дмитриев-Мамонов, Андрей Ушаков, Иван Головин, граф Иван Мусин-Пушкин, Иван Бутурлин, граф Яков Брюс».

Пётр, по милостивом рассуждении, на поле доклада начертал собственноручно: «Учинить по приговору».

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. С. 486

15-го [ноября 1724 года] объявляли с барабанным боем, что на другой день, в 10 часов утра, перед домом Сената над бывшим камергером Монсом, сестрою его Балк, секретарём и камер-лакеем императрицы за их важные вины совершена будет казнь. Известие это на всех нас произвело сильное впечатление: мы никак не воображали, что развязка последует так быстро и будет такого опасного свойства. Молодой Апраксин говорил за верное, что Монсу на следующий день отрубят голову, а госпожу Балк накажут кнутом и сошлют в Сибирь. Говорили, что поутру г-жу Балк вместе с секретарем и камер-лакеем, а после обеда и Монса, перевезли в крепость. К последнему в то же время привозили пастора Нацциуса (здешней немецкой церкви), который должен был приготовить его к смерти.

Дневник камер-юнкера Берхголъца. С. 139. С. 760

В понедельник, 16 ноября, рано утром на Троицкой площади пред зданием Сената всё было готово к казни. Среди сбежавшегося народа подымался высокий эшафот; на нём лежала плаха да ходил палач с топором в руках: мастер ждал своей жертвы. У помоста торчал высокий шест. Тут же можно было видеть заплечного мастера с кнутом да молодцов, выхваченных из серого народа: они должны были заменить, по обычаю того времени, подставки или деревянных «кобыл» позднейшего времени – на спины их вскидывали осуждённых на кнутобойню.

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. С. 486

Ещё о Монсе. Мало найдётся мужчин таких красивых и так хорошо сложенных, каким был этот человек. Все его движения отличались естественной грацией, которая не покинула его даже в момент казни. Хотя он был уверен, что его казнят, он поднялся на эшафот и держался там с уверенностью человека, который ожидает милости или который не боится смерти. Он выслушал приговор с уверенным и спокойным видом, что вызвало восхищение всех присутствующих. Поблагодарив того, кто должен был его убить, он отвёл в сторону лютеранского священника, которого ему дали, чтобы подготовить его к смерти, и подарил ему золотые часы, на которых на эмали был изображен портрет императрицы. Затем он подошёл к тому месту, где находилась плаха, и поклонился народу направо и налево. Он сам разделся, стал на колени, помолился, положил голову на плаху и мгновение спустя поднял руку, чтобы сделать знак палачу выполнять свой долг.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С.150

16-го [ноября 1724 года], в 10 часов утра, объявленные накануне казни совершены были против Сената, на том самом месте, где за несколько лет повесили князя Гагарина. Бывший несчастный камергер Монс по прочтении ему приговора с изложением некоторых пунктов его вины был обезглавлен топором на высоком эшафоте. После того генеральше Балк дано по обнаженной спине 11 ударов кнутом (собственно только 5); затем маленькому секретарю дано кнутом же 15 ударов и объявлена ссылка на 10 лет на галеры для работы при рогервикской гавани, а камер-лакею императрицы, также приговоренному к ссылке в Рогервик, – ударов 60 батогами. Из приговора явствовало также, что сын генеральши Балк, камергер Балк, не останется при дворе, а будет в чине капитана отправлен на службу в дивизию генерал-лейтенанта Матюшкина, куда последует за братом с чином сержанта и младший сын генеральши Балк, состоявший пажом при императрице. Все присутствовавшие при этой казни не могут надивиться твёрдости, с которою камергер Монс шёл на смерть. По прочтении ему приговора он поклоном поблагодарил читавшего, сам разделся и лег на плаху, попросив палача как можно скорей приступать к делу. Перед тем, выходя в крепости из дому, где его содержали, он совершенно спокойно прощался со всеми окружающими, при чём очень многие, в особенности же близкие знакомые его и слуги, горько плакали, хотя и старались, сколько возможно, удерживаться от слёз. Вообще многие лица знатного, среднего и низшего классов сердечно сожалеют о добром Монсе, хоть далеко не все осмеливаются показывать это. Вот уж на ком как нельзя более оправдывается пословица, что кто высоко стоит, тот и ближе к падению! По характеру своему Монс хоть и не был большим человеком, однако ж пользовался немалым почётом и много значил; имел, конечно, подобно другим, и свои недостатки; может быть, уж слишком надеялся на милость, которую ему оказывали; но со всем тем он многим делал добро и уж наверно никак не воображал, что покончит так скоро и так плачевно.

Дневник камер-юнкера Берхголъца. С. 759

Кроме своей природной красоты он обладал грациозностью во всех своих поступках, которую он сохранил и на эшафоте. Даже в тот момент, когда удар топора отсёк ему голову, он продолжал оставаться всё тем же человеком, скорее желая, а не боясь смерти. Под предлогом, что ему необходимо побеседовать с лютеранским священником, который его сопровождал, за несколько минут до казни он передал ему золотые часы, внутри которых находился портрет царицы. Он отвёл также в сторону палача, чтобы предупредить его, что в подкладке его брюк находится портрет, обрамленный бриллиантами, и велел ему взять этот портрет и бросить в огонь. Это тоже был портрет Екатерины. У него имелся ещё и третий, который он ловко передал одному скромному человеку в то время, когда его перевозили из дома в крепостную тюрьму.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С.154-155

20-го [ноября 1724 года] тело камергера Монса всё ещё лежало на эшафоте.

Дневник камер-юнкера Берхголъца. С. 759

Тело Монса с неделю лежало на эшафоте, а когда помост стали ломать, труп взволокли догнивать на особо устроенное колесо.

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. С. 488

Пётр отомстил по-петровски: казнил Монса и заспиртованную в банке голову казнённого поставил на ночном столике Екатерины.

Кизеветтер А.А. Исторические силуэты. С. 48

Весь свой гнев он выместил на любовнике, которому публично отрубили голову, осудив за вымышленные преступления, а не за те настоящие, за которые он был казнён. Что касается любовницы, то царь получил удовлетворение от того, что через 10 или 12 дней после казни, о которой только что говорилось, ей показали тело её любовника и его голову, посаженную на кол посреди площади. Он заставил её пересечь эту площадь по диагонали, чтобы перед ней предстало всё это ужасное зрелище с эшафотом. Царь совсем не подготовил её к такому зрелищу. Он ей предложил, выезжая из дворца на открытых санях, направиться в отдалённый квартал, куда они часто ездили вместе. Всё время, пока они пересекали площадь, он пристально и злобно следил за ней. Но у неё хватило твердости сдержать слезы и не проявить никакого волнения.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. №12, 1991. С.155-156

…С заострённого кола угрюмо смотрела на пышный поезд голова Виллима Ивановича Монса.

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. С. 486

В день казни императрицу видели необычайно веселой, улыбка не сходила с её губ.

Вместе с великими княжнами она училась танцевать менуэт. На другой день после казни Пётр повелел императрице сесть в сани и повёз её на Троицкую площадь мимо эшафота, мимо трупа казнённого. Екатерина сидела в санях спокойно, продолжала улыбаться.

Взглянув на голову, посаженную на кол кротко произнесла:

– Как жаль, что у придворных может быть столько испорченности.

Через несколько часов в покоях императрицы поставили стеклянный сосуд со спиртом, в котором плавала голова Монса. Екатерина спокойно улыбалась…

Пётр, наконец, взорвался. Его тело содрогалось от конвульсий. Побледневшеё лицо кривилось от судорог. Округлившиеся глаза бешено блуждали. Около получаса он метался из угла в угол в покоях императрицы, не говоря ей ни слова. Екатерина тоже молчала, но уже не улыбалась.

– Всяк человек есть ложь…

С бешеным спокойствием Пётр грубо схватил Екатерину за плечо, подтолкнул к великолепному венецианскому зеркалу.

– Видишь стекло сие? Презрительное вещество, из коего оно составлено, было очищено огнём и служит ныне украшением дворца моего. Но одним ударом руки моей оно снова превратится в прах, из коего извлечено было. Пётр размахнулся, и осколки посыпались на паркет.

– Разве теперь твой дворец стал лучше? – сделала вполне мужественное замечание Екатерина.

Шакинко И. Птенцы гнезда Петрова. Журнал «Уральский следопыт», № 3, 1986. С. 56-57

Однажды, просматривая счета академии, президент академии, княгиня Дашкова, обратила внимание на то, что выходило очень много спирта. Княгиня заинтересовалась, на что нужно было такое количество спирта. Оказалось, что спирт отпускался на две головы, которые хранились в особом сундуке. Для ухода за ними был определён даже сторож. Но он не мог объяснить, кому принадлежали так тщательно сохраняемые головы. После долгих поисков в архивах академии установили, что владельцами голов были Виллим Монс и фрейлина двора императрицы – Мария Гамильтон. О ней речь будет ниже.

Е. Оларт. Петр I и женщины. М., 1997. С. 47

Вот вкратце всё то, что я смог установить о жизни этой героини, в связи с чем я и завершаю эту главу.

Хакобо Фитц Джеймс Стюарт, герцог де Лириа-и-Херика. С. 86

Нет сомнения, что дело Монса, как мы уже говорили, ускорило решимость Петра выдать дочь Анну замуж за герцога Голштинского Карла-Фридриха (сына старшей сестры Карла XII шведского). Но, говоря словами Цедеркрейца, кроме «возстановления своего кредита» не имел ли при этом государь другой, более важной, цели? Неужели он обрекал любимую старшую дочь на незавидную судьбу быть герцогиней жалкого клочка Германии? Не имел ли он в виду завещать ей Россию? Не с этою ли целью начал он было писать завещание, из которого сохранилось несколько строк? Строки эти, как видно, прямо относились к Анне Петровне:

«1. Веру и закон, в ней же радилася, сохрани до конца неотменно.

2. Народ свой не забуди, но в любви и почтении имей паче протчих.

3. Мужа люби и почитай, яко Главу, и слушай во всем, кроме вышеписаннаго…»

Намерению государя (если только оно было) завещать императорскую корону не жене, а старшей дочери не суждено было осуществиться…

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. Смоленск. «Русич»., 2001. С. 486

Я знаю, что это приключение дало повод как в России, так и в дальних странах, подозревать Екатерину в том, что она, как ловкая женщина, предупредила дальнейшие намерения своего мужа, отравив его. Никогда не было более ошибочного предположения, хотя оно и казалось правдоподобным. Этот государь умер от задержания мочи, вызванного воспалением язвы, которая с давних пор была у него на шейке мочевого пузыря. Он постоянно лечился от этой болезни, но все средства были безуспешными.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С.156

Глава VII. Болезнь и смерть

От какой болезни умирал Пётр

О смерти Петра Великого рассказываемо и писано было столь много различных известий, что публика, и в России, и в чужих землях не знала, а может быть и ныне ещё не знает, которому из сих толь различных слухов верить должно.

Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. Третье издание, вновь исправленное. М., 1830. Части 1-2. С. 40