Пётр Великий в жизни. Том второй

«На неё он не мог не воззреть с вожделением»

Однажды, просматривая счета академии, президент академии, княгиня Дашкова, обратила внимание на то, что выходило очень много спирта. Княгиня заинтересовалась, на что нужно было такое количество спирта. Оказалось, что спирт отпускался на две головы, которые хранились в особом сундуке. Для ухода за ними был определён даже сторож. Но он не мог объяснить, кому принадлежали так тщательно сохраняемые головы. После долгих поисков в архивах академии установили, что владельцами голов были Виллим Монс и фрейлина двора императрицы – Мария Гамильтон.

Е. Оларт. Петр I и женщины. М., 1997. С. 49

Гемильтон, или Гамильтон (Hamilton), принадлежит к числу древнейших и именитейших родов датских и шотландских, разделяющихся на множество отраслей. Мы не станем перечислять знаменитых представителей и представительниц этой фамилии, но заметим, что хроники Гемильтонов богаты самыми романтическими происшествиями, самыми разнообразными деяниями на поприщах политическом, литературном, придворном, в областях искусства, живописи, музыки; наконец, имя одной из Гемильтон, леди Эммы Гемильтон (родилась в 1760 году, умерла в 1815 году), занимает видное место в хрониках английского и неаполитанского дворов. Знаменитая красавица была любовницею многих достопочтенных лордов, любовницею нескольких героев, игравших в своё время важные роли в учёном или военном мире, была сама героинею, публичною женщиною, была натурщицею, за деньги представляла статую богини Здравия (Hydiea), являлась публике обнажённою и прикрытою прозрачным покрывалом, была законною супругою лорда-посланника, управляла неаполитанским двором… словом, список её деяний бесконечен. Вслед за таким громким генеалогическим вступлением можно подумать, что фрейлина Гамильтон, героиня настоящего рассказа, есть лицо в высшей степени замечательное, что жизнь её полна деяниями романтическими, что она – хоть бледный первообраз леди Эммы Гемильтон? Нет, «девка Марья Гаментова», как названа Гамильтон в современных ей застеночных документах и в пыточных допросах, личность интересная, но в другом роде, в других нравах. Кратковременная жизнь её небогата событиями разнообразными; но эти немногие события характеризуют время Великого Петра, некоторых из лиц, его окружавших, знакомят с тогдашним состоянием одной из важнейших частей уголовного законодательства, наконец, дают нам повод представить внутреннюю жизнь петровского двора.

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. Смоленск. «Русич»., 2001. С. 359-360

Имя Марии Даниловны Гамильтон, которую в России чаще называли Марией Гамонтовой, не так широко известно, как имя любовницы великого адмирала Нельсона Горацио – Эммы Гамильтон. Однако судьба русской Гамильтон была не менее трагична, чем судьба прославленной англичанки. Став однажды любимой фавориткой Петра I, Мария не могла и предположить, что в тот самый день она вступила на страшный, трагический путь.

Сардарян А.Р. 100 великих историй любви. М., Вече. 2001. С. 34

Леди Гамильтон (ее звали Мария Виллимовна; при дворе отчество Виллимовна переделали на Даниловна) приобрела большое значение при дворе; у неё был свой штат из нескольких горничных. Государыня часто делала ей дорогие подарки. Придворные старались угождать ей лестью и «приношениями».

Е. Оларт. Петр I и женщины. М., 1997. С. 49

Ближний боярин царя Алексея Михайловича, знаменитый Артамон Сергеевич Матвеев, был женат на Гамильтон; впрочем, в биографиях Матвеева фамилия жены его или вовсе не названа, или просто сказано, что она была происхождением шотландка, именем Евдокия. На каменной гробнице её, в фамильном склепе Матвеевых (в Москве, близ Покровки), высечена следующая надпись: «Гроб супруги блаженнаго боярина Артемона Сергеевича Матвеева – боярыни Евдокии Григорьевны; а преставление ея во 180 (1672) году августа 24-го, на память пренесения честных мощей иже во святых отца нашего Петра, митрополита киевскаго и всея России чудотворца»… Марья Даниловна, или Вилимовна, знатная фрейлина петровского двора, была племянница сына знаменитого Артамона Андрея Артамоновича Матвеева.

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. С. 361

Пётр «усмотрел в ней такие дарования, на которые не мог не воззреть с вожделением».

Е. Оларт. Петр I и женщины. М., 1997. С. 49

Сильное и здравое тело Петра Алексеевича, вопреки словам некоторых его историков, любило, хотя и временные, но частые отмены; и вот при дворе любимицы Катерины, одна за другой, являются красавицы в различных званиях, более или менее опасные, особенно в первое время… Таким образом, является на сцене Марья Даниловна Гамильтон.

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. С. 367

Пётр Великий был чрезвычайно строг к нарушителям спокойствия государства и жестоко преследовал убийство, воровство, грабежи, бунты и прочия преступления, но весьма слабо наказывал погрешности молодости нарушителей нравственных приличий, и делал такия наказания, которые можно вынести весьма легко.

Так, например лишённая чести родительница не претерпевала никакого наказания; но у6ийца младенца наказывалась смертью. Будучи за границей, в разговоре о делах уголовных, государю Петру Первому, кто-то разсказывал, что за нарушение девственности по указу Карла Пятаго преступник наказывался смертью.

– Полно, так ли? – говорил Пётр Первый. – Я думаю великий государь в этом случае являл более проницательнаго разума. А если, правда, то, вероятно, он думал, что в Его государстве более лишнего народа, чем в моём. Нет, за эти безпорядки, да и вообще за преступления всегда должно налагать наказания, но, насколько возможно, должно сберегать жизнь и здоровье подданных.

От Ивана Антоновича Черкасова.

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев. С. 89

Осматривая однажды в Вышнем Волочке канал, государь, так повествует Штелин, увидел в толпе собравшегося народа красивую и взрослую девушку, которая поглядывала на него и тотчас пряталась, когда государь смотрел в ту сторону. Пётр подозвал её. Она краснела, закрывала лицо и плакала. Думая, что эти слезы знак стыдливости и целомудрия, государь стал говорить ей, чтоб она напрасно не стыдилась и не робела, что она хороша и ей время выходить замуж. Прочие крестьянки громко хохотали. Государь, рассердившись, сказал: «Чему вы, дуры, смеётесь? Разве тому, что сия девушка скромнее вас и плачет из стыдливости?» Дуры не унимались. «Чему сии дуры смеются? – спросил монарх, обротясь к одному из мужиков. – Стыдливости ли этой пригожей девушки или чему другому? Разве им завидно, что я с нею говорю?»

– Нет, государь, – отвечал крестьянин, – я знаю, что они не тому смеются, а другому.

– Что ж такое?

– То, – отвечал мужик, – что вы, батюшка, всё называете её девкою, а она уже не девка!

– Что ж она такое, неужли замужняя?

– Нет, и не замужняя, – отвечал крестьянин, – она дочь моего соседа, рабочая, трудолюбивая и добрая девка; но года два как сжилась с одним немцем-офицером, который стоял у нас тогда постоем и после вскоре в другое место послан; и для того девушки наши с ней не водятся и ей насмехаются.

– Великое дело, – сказал государь, – если она ничего худшего не сделала, то должно ли сим поступком толь долго её упрекать и её стыдить за то пред всеми? Это мне не угодно; я приказываю, чтоб её ни из какой беседы не исключали и чтоб отнюдь никто не осмеливался делать ей за то ни малейшего попрёку.

Затем государь сам успокаивал девушку, убеждал не печалиться, не стыдиться; потребовал к себе её сына, мальчика миловидного и здорового, и, указывая на него, сказал: «Этот малой будет со временем добрым солдатом; имейте о нём попечение. Я, при случае, о нём спрошу, и чтоб его всякий раз показывали, когда только мне случится приехать». Подарив мать деньгами, отпустил её домой.

Этот случай достаточно показывает, как человечно смотрел великий Преобразователь России на плотское согрешение… Кроме духа времени этому воззрению способствовали собственные склонности монарха. Всем известно, что телесная крепость и горячая кровь делали его любострастным. Может быть, что заграничные путешествия ещё более развили в нём этот – если не порок, то недостаток… «Впрочем, – так думает князь М. М. Щербатов, – если б Пётр в первой жене нашёл себе сотоварища и достойную особу, то не предался бы любострастию; но, не найдя этого, он возненавидел её и сам в любострастие ввергнулся… Пётр довольствовал свою плоть, но никогда душа его не была побеждена женщинами… среди телесных удовольствий великий монарх владычествовал».

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. Смоленск. «Русич»., 2001. С. 380-381

В то время отец и мать за убийство законного ребенка подвергались лишь церковному покаянию, но убийство «зазорного младенца» каралось смертью.

Е. Оларт. Петр I и женщины. М., 1997. С. 50

Между тем царь Пётр уже охладел к Марье Даниловне; первая по времени назначения в России камер-фрейлина была для него не более, как предмет временной преходящей любви, подобно Анны Монс, Матрены Балк, Авдотьи Чернышевой (по словам Вильбоа, беспорядочным поведением своим имевшей вредное влияние на здоровье Петра), Анны Крамер, княгини Кантемир и многих других. Только любовь к Катерине Алексеевне, обратившаяся у Петра в привычку и всеми средствами поддерживаемая Меншиковым, оставалась в прежней силе.

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. С. 375

Считают, что Гамильтон вступила в любовную связь с царским денщиком Иваном Орловым, чтобы вернуть венценосного любовника и опять завладеть его сердцем. Царские денщики неотлучно находились при царе и исполняли обязанности его личных секретарей. Нередко они становились самыми близкими друзьями государя. Таким образом, Мария Гамильтон могла знать обо всём, о чём думал царь, кем был увлечён и к кому испытывал особо сердечные чувства. Простой и недалёкий Иван рассказывал любовнице все государевы секреты. Гамильтон и Орлов встречались тайно. Их связь продолжалась несколько лет. В 1716 году царь с супругой ехали в Европу. Любимая фрейлина царицы и денщик Орлов отправлялись за границу в царской свите. Путешествие было долгим, и Пётр часто приказывал останавливаться на день, чтобы беременной Екатерине Алексеевне можно было отдохнуть. Придворные не теряли времени. Они развлекались, пили и заигрывали с местными девицами. Не остался в стороне и Иван Орлов. С каждым днём он становился равнодушнее к Марии, часто оскорблял её и даже избивал. Та, чтобы как-то задобрить возлюбленного, стала красть драгоценности царицы и, продавая их, покупала Орлову дорогие подарки. «В благодарность» грубый и заносчивый Иван избивал любовницу ещё сильнее.

Сардарян А.Р. 100 великих историй любви. С. 36-37

Сама она потом призналась: «Будучи при государыне, царице Екатерине Алексеевне, вещи и золотые (червонцы) крала, а что чего порознь, не упомню, а золотых червонных у ней, государыни царицы, украла же, а, сколько, не упомню, и из этих червонцев денщику Ивану Орлову дала триста червонных, будучи в Копенгагене; да перстень с руки, да рубахи, а это всё (т.е. перстень и рубахи) давала из своего, а не из краденого, а иным никому из тех вещей не давала».

Е. Оларт. Петр I и женщины. М., 1997. С. 50

Марья Даниловна, подобно Екатерине Алексеевне, должна была употребить все способности своего женского ума и влюбленного сердца, чтоб удерживать непостоянного Ивана Орлова от поступков ветреных. Она ревновала его к Авдотье Чернышевой, дарила его государыниными деньгами, одаривала собственными вещами – и всё-таки возникали ссоры. Любовники зачастую вздорили. Пётр Алексеевич бивал тех, которые не умели молчать о его интересах, но не трогал своей хозяйки. Иван Михайлович был гораздо проще, не был так деликатен и зачастую бивал свою хозяюшку. Любовники зачастую вздорили. Причинами ссор и драк, без сомнения, были со стороны Гамильтон – негодование на беспутство и пьянство Орлова, со стороны Орлова – ревность.

«В Голландии был я у Бранта в саду пьян, – каялся впоследствии в собственноручном письме Орлов, – и побранился с Марьею, и называл её б…, и к тому слову сказал Пётр Балк, «что взбесился ты, какая она б…?» – «Чаю, что уже троих родила», – отвечал я и более того нигде её, Марью, не попрекал».

«После того я ещё её бранил и пьяной поехал в тот же день в Амстердам, с Питером-инженером, и, приедучи в Амстердам, ввечеру бранил её при Филиппе Пальчикове, при Александре подьячем и называл её б…, а ребятами не попрекал». «А на другой день сказал Пётр-инженер: “Ты её попрекал”. И я к ней писал грамотку и просил прощения у неё; и она в том просила у государыни-царицы милости на меня, чтоб я её уличил, ведая то, что я не ведал (про робят); и она мне нигде не сказывала про робят никогда, и я её нигде больше не попрекал робятами».

«Когда (бывало) и осержусь в ревности, то её бранивал и называл к..... и бивал, а робятами не попрекивал и в том шлюсь на неё».

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. Смоленск. «Русич»., 2001. С. 388-389

Царь, предаваясь плотским забавам, однажды вспомнил о бывшей фаворитке и как-то ночью прошёл в её опочивальню. Вскоре Мария поняла, что ждёт ребёнка. Надевая широкие платья и притворяясь нездоровой, она долго скрывала своё положение. Уже в России девица Гамильтон родила сына. А наутро во дворце нашли тело мёртвого младенца, завёрнутое в одеяло.

Сардарян А.Р. 100 великих историй любви. С. 37

Чтобы спасти себя от позора, она собственными руками задушила младенца.

Е. Оларт. Петр I и женщины. М., 1997. С. 50

Совершено было задуманное преступление около 15 ноября 1717 года. Приведём рассказ свидетельницы злодейства, – служанки камер-фрейлины Гамильтон; рассказ этот, при всей безыскусственности и простоте, прямо переносит на место преступления и ставит лицом к лицу с убийцей.

«Месяц спустя, – показывала впоследствии Катерина Екимовна Терновская, – после приходу из Ревеля, Марья Гамонтова родила ребёнка; про то я ведала, а именно таким образом то делалось: сперва пришла Марья в свою палату, где она жила, ввечеру, и притворила себя больною, и сперва легла на кровать, а потом вскоре велела мне запереть двери и стала к родинам мучиться; и вскоре, встав с кровати, села на судно и, сидя, младенца опустила в судно. А я тогда стояла близ неё и услышала, что в судно стукнуло и младенец вскричал; тогда я, Катерина, охнула и стала ей, Марье, говорить:

– Что ты, Марья Даниловна, сделала?

– Я и сама не знаю, – отвечала та, – что делать? Потом, став и оборотясь к судну, Марья младенца в том же судне руками своими, засунув тому младенцу палец в рот, стала давить, и приподняла младенца, и придавила. Тогда я, Катерина, заплакав, паки стала ей говорить:

– Что ты, Марья Даниловна, делаешь?

– Молчи, – отвечала она, – дьявол ли где тебя спрашивает?

Придавив ребёнка, Марья вынула и обернула его в полотенце.

– Возьми, Катерина, – сказала она мне, – отнеси куда-нибудь и брось.

– Не смею я этого сделать, – отвечала я.

– Когда ты не возьмёшь, – сказала Марья, – то призови своего мужа».

Был уже поздний час ночи; родильница, в изнеможении от телесной боли и душевной муки, опустилась на постель. Легла спать и встревоженная служанка. На другой день, по прежнему приказу Марьи Даниловны, Катерина пошла и прислала к ней мужа своего, первого конюха Василия Семёнова.

«Марья Даниловна велела мне, – свидетельствует Катерина, – поднесть конюху водки, а потом просила его, Семёнова, при мне, Катерине:

– Пожалуй, сего мёртвого младенца брось куда-нибудь.

Семёнов взял и, положа в кулёк, понёс вон. А тот кулёк дала мужу своему я, Катерина. И то делали мы с мужем и молчали ни для чего иного, только ища в ней милости, а иное её и бояся, для того, что часто Марья меня, Катерину, бранивала и упрекала:

– Я вас, как нищих, взыскала, и вы меня не хотите слушать».

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. Смоленск. «Русич»., 2001. С. 392-393

Почти всем известно из № 88 «Анекдотов Петра Великого» Штелина, что фрейлина Гамильтон умертвила своё собственное дитя и за то была обезглавлена; но, быть может, менее известно, что Пётр I был отцом этого ребенка.

Гельбиг Г. фон. Русские избранники. – М.: Военная книга, 1999. С. 72

Её погубил её любовник Иван Орлов, погубил без злого умысла, в момент растерянности и страха, правда, но его малодушие имело трагические последствия для его злополучной любовницы.

Е. Оларт. Петр I и женщины. М., 1997. С. 50

Кто произвёл на свет ребёнка и убил его – страшная тайна осталась не открытой. До тех пор, пока в 1717 году Иван Орлов не принёс царю важные бумаги. Тот второпях положил их в карман, а на следующий день никак не мог отыскать. Разумеется, подозрение в краже пало на денщика. Разгневанный государь велел привести Ивана и начал допрос. Перепуганный до смерти Орлов посчитал, что Пётр узнал о его тайной связи с Марией, пал на колени и признался во всех грехах. Удивлённый откровением денщика, царь стал дальше его расспрашивать о подробностях сожительства с «девкой Гамонтовой». Тот признался, что Мария не раз вытравляла ребёнка, совершая ужасный, смертный грех, и что он, Иван, дескать, к этим грязным делам вовсе не причастен.

Сардарян А.Р. 100 великих историй любви. М., Вече. 2001. С. 38

(…) Петр Великий при всяком случае старался подавать подданным своим пример строгого наблюдения законов (…) в уголовных же делах был неупросим (…) Смертоубийца не мог от его величества надеяться прощения (…)

Одна из фрейлин императрицы, госпожа Гамильтон, вела распутную жизнь и два раза тайно освобождалась от беременности. Она так умела сбывать с рук младенцев своих, живых или мёртвых, что при дворе нимало её в том не подозревали. Но в третий раз не имела она удачи. Умерщвлённый младенец был найден, и обстоятельства госпожи Гамильтон приводили её в подозрение.

По царскому повелению взята она была под стражу и призналась не только в сём, но и в двух прежних убийствах, за что судом приговорена была к смерти.

От Bиннuyca, придворного государева, который сам видел совершение сей казни.

Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. Третье издание, вновь исправленное. М., 1830. Части 1-2. С. 187

В день 27 ноября 1718 года, по словам современного документа, «великий государь царь и великий князь Пётр Алексеевич всея великия и малыя, и белыя России самодержец, будучи в Канцелярии тайных розыскных дел, слушав вышеписаннаго дела и выписки, указал, по имянному своему великаго государя указу: девку Марью Гамонтову, что она с Иваном Орловым жила блудно и была от того брюхата трижды и двух ребёнков лекарствами из себя вытравили, а третьяго удавила и отбросила, за такое её душегубство, также она же у царицы государыни Екатерины Алексеевны крала алмазныя вещи и золотые (червонцы), в чём она с двух розысков повинилась, казнить смертию.

А бабе Катерине, которая о последнем ея ребенке, как она, Марья, родила и удавила, видела и, по её прошению, того ребёнка с мужем своим мёртваго отбросила, а о том не доносила, в чём учинилась с нею сообщница, вместо смертной казни учинить жестокое наказание: бить кнутом и сослать на прядильный двор на год.

А Ивана Орлова свободить, понеже он о том, что девка Марья Гамонтова была от него брюхата и вышеописанное душегубство детем своим чинила и как она алмазные вещи и золотые брала, не ведал – о чём она, девка, с розыску показала имянно.

Подписали: Петр Толстой. От лейб-гвардии майор Ушаков. Григорий Скорняков-Писарев.

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. С. 415-416

После того, как она была подвергнута несколько раз допросу в присутствии царя, и отказывалась до самаго конца выдать имя своего сообщника, тогда как последний заботился только о своём спасении, приписывая ей всё, – не блестящ был этот предок будущаго любовника Екатерины Великой! – Мария Гамильтон взошла на эшафот 14 марта 1719 года, «в белом шелковом платье, отделанном чёрными лентами», как сообщает Штэлин.

Валишевский К. Пётр Великий. По новым документам. Московское книгоиздательское товарищество «Образование». 1908. С. 113

Екатерина сжалилась над судьбой своей служанки и употребила все усилия, чтобы спасти её.

Е. Оларт. Петр I и женщины. М., 1997. С. 50

Пётр Великий, против чаяния её, подписал сей приговор. Хотя многие другие за неё просили и также известно было, что его величество прежде жаловал её отменно пред другими, однако ж ничто не могло преклонить его к нарушению божественных и своих собственных законов. Наступил день, назначенный для публичного совершения казни. Несчастная преступница приведена была на лобное место в белом шёлковом платье с чёрными лентами. Государь прибыл туда, простился с нею, поцеловал её и говорил ей:

– Без нарушения божественных и государственных законов не могу я спасти тебя от смерти. Итак, прими казнь и верь, что Бог простит тебя в грехах твоих; помолись только ему с раскаянием и верою.

Потом она стала па колени и начала молиться, а как государь отворотился, то палач отрубил ей голову.

От Bиннuyca, придворного государева, который сам видел совершение сей казни.

Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. Третье издание, вновь исправленное. М., 1830. Части 1-2. С. 187

Великий Пётр, повествуют иноземные писатели, поднял голову и почтил её поцелуем. Так как он считал себя сведущим в анатомии, то при этом случае долгом почёл показать и объяснить присутствующим различные части в голове; поцеловал её в другой раз, затем бросил на землю, перекрестился и уехал с места казни.

Вечером того же дня малограмотный писарь гарнизонной канцелярии отметил, между прочим, в журнале: «14 марта: по указу его царского величества казнена смертию дому его величества девица Марья Данилова: отсечена голова; девица содержалась в гарнизоне под караулом».

Катерина-служанка была высечена кнутом и сослана по приговору.

Что касается до Ивана Орлова, то он был освобождён ещё 27 ноября 1718 года.

По этому поводу И.И. Неплюев рассказывал следующее: «Несмотря на все уверения Орлова о том, что он не ведал о детоубийствах, Пётр всё ещё сомневался и целый год держал его в тюрьме. Наконец, бывши на одной ассамблее, приказал привести заключённого денщика. Снова убеждал его, что если он ведал об убийстве, то покаялся бы чистосердечно, “потому (говорил государь) согрешить есть дело человеческое, а не признаваться в грехе есть дело дьявольское. Покайся и я тебя прощу!”»

Орлов продолжал говорить, что он невинен, и клятвами подтверждал уверения.

– Ну, ежели ты и виновен, – возразил Пётр, – то как нет точных тому доказательств, да судит тебя Бог, а я должен наконец положиться на твои клятвы.

Орлова, по воле монарха, одели в новый гвардейский мундир и выбрили ему отросшую в тюрьме бороду.

– Жалую его поручиком гвардии, – сказал Пётр, – страх подпасть под неправосудие в том сомнительном деле принудил меня заключить тебя на год, яко виновника несчастию любовницы твоей, и ты сам должен признать наказание сие справедливым; оно послужит и тебе, и другим наставлением храниться от подобных поползновений.

Насколько верен рассказ Голикова, записанный со слов Неплюева, решить, конечно, трудно.

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. Смоленск. «Русич»., 2001. С. 418-420

«Я не хочу быть ни Саулом, ни Ахавом», – сказал он, – «которые, нерассудною милостью закон Божий преступая, погибли и телом, и душой».

Е. Оларт. Петр I и женщины. М., 1997. С. 50

Забрав на сохранение драгоценные вещи из небольшого скарба камер-фрейлины, великий Петр, если верить Гельбигу, приказал конфисковать и сохранить самое драгоценное, что имела Марья Даниловна: её красивую голову.