Пётр Великий в жизни. Том первый

Величие его, к удивлению присутствовавших превосходило его возраст (тогда ему было 18 лет); голову князя украшала блиставшая шапка, поверх коей была золотая, богато украшенная дорогими каменьями и другими драгоценностями корона; в руках был княжеский скипетр. Кафтан (tunica) на который от чрезмерного блеска (я стоял близко) нельзя было пристально смотреть, был столь роскошен, что и после, при возвращении на посольское подворье, только и было разговору, что о нём. Верхнее одеяние (paludameutum), накинутое как мантия, так блистало алмазами и жемчужинами, что московского царя, красовавшегося в этом убранстве, назвали убранным звёздами солнцем!

Таннер, Бернгард Леопольд Франциск. Описание путешествия польского посольства в Москву в1678 году / Перевод с латинского, примечания и приложения И. Ивакина. – Москва: Университетская тип., 1891. С 52

Падение Артамона Матвеева

Как бы то ни было, Феодор вступил на престол спокойно, не произошло никаких перемен, Матвеев остался в прежнем важном сане великих государственных посольских дел оберегателя. Но враги его уже владели дворцом и не могли оставить его в покое.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIII. С. 369

Его главными врагами, – кроме царевен, в особенности Софьи, самой видной по уму и силе характера, и женщин, окружавших царевен, – были Милославские, родственники царя с материнской стороны, из которых главный был боярин Иван Михайлович Милославский, злобившийся на Матвеева за то, что Артамон Сергеевич обличал перед царём его злоупотребления и довёл до того, что царь удалил его в Астрахань на воеводство. С Милославскими заодно был сильный боярин, оружничий Богдан Матвеевич Хитрово; и у этого человека ненависть к Матвееву возникла оттого, что последний указывал, как Хитрово, начальствуя Приказом Большого Дворца, вместе со своим племянником Александром обогащался незаконным образом за счёт дворцовых имений, похищал в свою пользу находившиеся у него в заведывании дворцовые запасы и брал взятки с дворцовых подрядчиков. Царь Алексей Михайлович был такой человек, что, открывая ему правду насчёт бояр, Матвеев не мог подвергнуть виновных достойному наказанию, а только подготовил себе непримиримых врагов на будущее время. У Хитрово была родственница, боярыня Анна Петровна; она славилась своим постничеством, но была женщина злая и хитрая: она действовала на слабого и больного царя вместе с царевнами и вооружала его против Матвеева, сверх того врагом Матвеева был окольничий Василий Волынский, поставленный в Посольский приказ, человек малограмотный, но богатый, щеголявший хлебосольством и роскошью. Созывая к себе на пиры вельмож, он всеми силами старался восстановить их против Матвеева. Наконец, могущественные бояре: князь Юрий Долгорукий, государев дядька Фёдор Фёдорович Куракин, Родион Стрешнев также были не расположены к Матвееву.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Книга III, том V. С. 154–155

Вышеобъявленные бояре Долгорукий и Хитрый по восшествии государя на престол стали государя просить, что они уже остарели и более с такою прилежностию дел править не могут и чтоб его величество, как ближнего свойственника своего, Ивана Михайловича Милославского, взяв из Казани, в правление государственных дел употребил. Сие государь, приняв за полезный совет, немедленно от себя знатного человека по него послал, а между тем все приказы на него положили. Только оставили князь Юрий Алексеевич себе Стрелецкий, сыну своему Иноземческий или Рейтарский, а Хитрому Дворцовый и Оружейный приказы. Милославский, не ведая сей хитрости, получив такое известие, не приехав ещё в Москву, прислал от себя роспись, кому с ним в котором приказе товарищем быть. Которых немедленно определили, и оные были наиболее из его приятелей, нежели люди, дела знающие, а иных ему представили хитростно из людей ему ненадёжных. Получив известие о приближении его к Москве, многие выезжали его встречать вёрст за сто и более, и едва не все бояре за Москвою его встретили.

Василий Татищев История Российская. Часть 5. С. 32

Погребение покойнаго и венчание новаго царя отправлены были по обычаю, и на Верху всё вдруг изменилось: Нарышкины приуныли с своими приятелями, царевны разцвели, Милославские, их родственники, восторжествовали и взяли в свои руки правление, распоряжаясь именем новаго царя. Долго, впрочем, не предпринималось ничего важнаго, но втайне обдумывался предлежащий образ действий, и чрез полгода удар разразился решительным действием…

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

Когда царь Феодор, выздоровев, венчался на царство, то, помня недоброжелательство к себе Артемона и опасаясь козней и отравы с его стороны (распустили молву, будто Артемон чернокнижник и водится со злыми духами, о чём пытали его слуг и даже карлика), наказав кнутом его самого и его сына…

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 12

Сперва Артамона Сергеевича объявили подозрительным человеком, котораго де нельзя оставить правителем Аптеки, когда государь болен, – и аптеку у Матвеева отняли.

Щепотьев Лев. Ближний боярин Артамон Сергеевич Матвеев как культурный политический деятель VII века. СПб. 1906. С. 29

Когда однажды Матвеев приехал по обычаю во дворец, боярин Родион Матвеевич Стрешнев вынес указ из комнаты в переднюю и объявил ему: «Указал великий государь быть тебе на службе в Верхотурье воеводою».

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIII. С. 364

Царь [Феодор], питая недоброжелательство к Артемону, отнял у него имущество, для вывоза коего, говорят, едва хватило 14 дней, и отправил его за 200 почти миль в ссылку, родных его подвергнул опале и назначил ему на содержание не больше трёх копеек (5 копеек равны нашим 9 крейцерам) в сутки.

Таннер, Бернгард Леопольд Франциск. Описание путешествия польского посольства в Москву в1678 году / Перевод с латинского, примечания и приложения И. Ивакина. – Москва: Университетская тип., 1891. С. 127

Его обвиняли в том, что, заведуя государевою аптекою и подавая царю лекарство, он не допивал после царя остатков лекарства.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Книга III, том V. С. 155

О мелочности крамол, направленных против Матвеева, свидетельствует то обстоятельство, что в мерах, принятых против павшего боярина, занимает весьма видное место жалоба датского резидента о долге в размере 500 рублей за проданное Матвееву вино.

Брикнер А.Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. – М.: ТЕРРА, 1996. C.31

Но это был только один предлог. Матвеев, доехавши до Лаишева, получил приказание там остаться, и здесь начался ряд придирок к нему. Сперва потребовали от него какую-то книгу, лечебник, писанный цифрами, которого у него не оказалось. В конце декабря сделали у него обыск и привезли за караулом в Казань.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Книга III, том V. С. 155

В записках, к Сибирской Истории относящихся, сказано, что в 1б7б году послан, в место опалы, Воеводою в Верхотурье Боярин А.С. Матвеев. В Лаишеве, что при Каме, был он остановлен, отвезён в Казань, лишён боярскаго сана и имущества и отправлен с сыном своим в Пустоозёрск. На проезд дано им из собственных животов 500 рублей. А был он в ссылке 5 лет. В исходе 1682 года повелено ему жить до указу в Подмосковной деревне.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича… С. 17

Матвеева везли в ссылку через Новгородский Приказ, бывший до того в его ведомстве. Все жители сбегались к нему на встречу, и, видя, что прежний их благодетель всего лишён, снабжали его всем нужным на дорогу… Вскоре издержал он все сьестные припасы; у него оставалось только три сухаря. Неизбежная смерть угрожала ему и товарищам его. Великодушный Пустоозерский Воевода Тухачевский, не страшась врагов Матвеева и уважая добродетели его, поделился с ним тем, что у него было. Из шести кулей муки он дал ему три, хотя и знал, что до весны не получит никакой помощи.

Глинка С. Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 161–162

Вслед за тем отправлены были в ссылку двое братьев царицы Натальи Кирилловны, Иван и Афанасий Нарышкины. Первого обвинили в том, что он говорил человеку, по фамилии Орлу, такие двусмысленные речи: «Ты Орёл старый, а молодой Орёл на заводи летает: убей его из пищали, так увидишь милость царицы Натальи Кирилловны». Эти слова были объяснены так, будто они относились к царю. Нарышкина присудили бить кнутом, жечь огнём, рвать клещами и казнить смертью, но царь заменил это наказание вечною ссылкою в Ряжск.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Книга III, том V. С. 154–155

Матвеев, жалуясь прежним приятелям своим на оказанную ему несправедливость, писал о том же и к самому Царю Феодору; но этих челобитен не допускали до его слуха, – придворные клевреты. Вот содержание одной из них: «Настало шестое лето страданий моих, и ты Царь, доселе не внял к вопиющему голосу холопа твоего. Болезни безпрестанныя, скорби неутешныя, горести и страх новых опал ежеминутно умаляют жизнь мою. Меня осудили на голод и наготу, – лучше бы мне никогда не родиться! В третий раз посылаю к тебе челобитную, и всё тщетно! Царь, чем я тебя прогневил? Изменник ли я, или твой недоброхот? – Боже! Ты веси человческия помышления, исповедую Тебе, если в сердце моём залегла неправда, накажи меня ещё более. Я отовсюду обнесён, поруган безчестием, – без вины виноват! В пожарах и в огне, в бунтах и на ратном поле, повсюду я с торжеством нёс жизнь свою на смерть! Мечи врагов рубили меня, изсекали на мне глубокия язвы; но нынешния, во сто крат глубже и больнее, – оне неизцелимы! Кровь свою источил, кости изсушил, и не знаю чем умилостивить тебя. Юность свою растерял на службе, а на старости лет не имею утешения! В цветущие годы иные помышляют о будущем, чтоб им без нужды провесть остаток престарелых дней – а мне и этого, не удалось. Седина моя пожинает горькие плоды земнаго счастья. Я служил с честью и выслужил: поношение, голод и слёзы. – Еслиб я, холоп твой, предвидел будущее зло, давно бы избрал себе не эту поносную, но славную смерть. Будь столько милостив, как император Тит, оплакивавший тот день, в который никому не сделал добра. Или будь подобен тому из великих государей, который возлюбив правду, велел пред своим дворцом повесить колокол, чтобы все челобитчики, изгоняемые гнусными царедворцами от очей истины, могли ударять в звон. Вот пример: один хозяин согнал со двора старую и хилую свою лошадь; она, ходя около этого колокола, зацепилась хвостом и произвела звон. Услышав, государь, повелел представить к нему просителя; увидев же лошадь, он понял ея положение и велел отыскать хозяина. Когда он явился, государь спросил у него: зачем ты согнал со двора свою лошадь? – Тот отвечал: она старая, и теперь мне не нужна. И ты стар ныне, сказал ему государь, и не нужен боле мне; пока ты мог работать, я тебя держал, а теперь ступай вон! – Так и я, Государь, – стар, и потому не нужен боле. Не я ли работал с пользою в тайных советах, не будучи ещё причтён к высокому собору государской думы? Не я ли радел о благах отечества, подавал советы ко всему доброму, по долгу совести открывал злые замыслы? Обо всём я доносил и предостерегал: носил на себе все тяжести государския, правил работу правую, а ныне чем прогневил тебя? Мы холопи твои (здесь разуметь должно и сына его), просим у Вашего высокаго престола: услышь плачевную мольбу из той далёкой страны, где безпрестанно вздыхаем и стенаем. Преклони ухо милосердия на сугубо горькослёзную долю, нежели как пишу. Двоякий страх овладевает мною: голод грозит смертью, а смерть страшит неоправданием! Я заточён на последней черте к морю; сижу под сильной и жестокой стражею; ни от кого нет помилования, ни заступления, кроме тебя, Государь. Повели разсмотреть дело моё по правде».

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 1. СПб. 1837. С. 121

Страдая в Пустоозерске, Матвеев всё писал и писал к Царю Феодору: «Государь! юность моя протекла в походах, в сражениях, в смертной опасности, а старость не имеет пристанища. Враги мои выдумали, будто бы я в сношении с злыми духами; они могли уловить простоту народную, но Вера наша опровергает их клевету. При деде твоём Царе Михаиле ненавистники Ильи Даниловича Милославскаго, тестя твоего родителя, разглашали, будто бы у него есть обворожённый перстень. К рассеянию народнаго заблуждения дед твой приказал сделать обыск в доме Милославскаго, но не подверг его ни суду, ни ссылке; а меня сослали без суда и изследования. Свидетельствуюсь Богом, что я служил всегда чистым сердцем, и доколе будет во мне дыхание, не забуду Веры и верности. При отце твоём укрощал я мятежи в Москве, в Коломенском, в Путивле и Переяславле, на поле ратном, на приступах и в боях кровь, моя лилась за Отечество; я не щадил жизни за престол Царский, и умираю от голода и от злобы врагов моих!»

Глинка С.Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 162–163

«Тамо, где нет фортуны, политики не кланяются…»

Вместе с падением Матвеева многое изменилось и в житье-бытье Натальи Кирилловны и Петра. Они жили в Преображенском, в некотором отдалении от двора. Нет сомнения, что мать царевича страдала от такого пренебрежения к ней; для её сына же большая свобода и отсутствие строгого придворного этикета в Преображенском могли считаться немалой выгодой. Обыкновенно царевичи на Руси до пятнадцатилетнего возраста содержались как бы узниками в Кремле. Пётр вырастал на свежем воздухе в окрестностях столицы.

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. – М.: ТЕРРА, 1996. C.33

…Царевич Феодор, был самого слабого здравия, но лучших естества человеческого качеств. Вознеслися Милославские, ибо свойственник их царствует, хотя царь Феодор Алексеевич и более тщился быти свойственником народа российского, нежели одних господ Милославских; но как-то ни было, однако Нарышкины совсем обессилели, а царица Наталия Кирилловна, хотя и в крайнем была почтении, но комнаты её были пусты: тамо, где нет фортуны, политики не кланяются, а низкостепенные люди, взирая на высокостепенных, делают то же – некоторые ради страха, некоторые ища милости к противной стороне, отколе изливается их польза, некоторые от извычки ласкать и боготворить фортуну, хотя бы от неё никакой пользы не ожидали, а некоторые удалялися от комнат царицы Наталии Кирилловны, ради чего, и сами того не ведая, разве только на сём оснуяся: так де ныне водится. Слово «мода» было тогда в России ещё неизвестно, но действие оного слова искони у нас было: всё входило и выходило из моды; входили и выходили из моды и поклоны, тем же подобием как и ныне. А когда в комнатах царицы Наталии Кирилловны прихожих было не много, так и Нарышкины без друзей осталися, ибо друзья обыкновенно не к особам людским, но к фортуне их прилепляются: отлепится фортуна, отлепятся и друзья.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве в 1682 году в месяце майи / Писал Александр Сумароков. – [СПб. ]: Печатано при Имп. Акад. Наук, 1768. С. 5–6

Милославские во время царствования Феодора утесняли Нарышкиных, из них ни один не был произведён в большие чины. Даже дед царевича, Кирил Полуехтович, определённый Алексеем Михайловичем главным судиею в Приказе большого дворца, был отставлен.

Пушкин А.С. История Петра. С. 79

Не была бы царица толико оставлена, ежели бы её благоденствие от единого царя зависело, но она от сестры его, царевны Софии Алексеевны, во время владения родителя её была ненавидима, а во время владения брата её утесняема.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт… С. 6