Мурмурация. Физические утраты

– Богом прошу, умоляю. Василиса, перила, ромашка, базилик, траур. Коренной, высокомерный, искренний, сильный, трусливый, бережливый, опасливый.

– Эй, ты дурак? Тебе ногу разворотило, а ты хрень какую-то несёшь. Сейчас скорую вызову, думаю успеем осмотреться до их приезда.

– Наливай крови.

– Как тебя зовут то?

– Степан!

– Вот наручники Степан, пристегнись к колесу.

– Он помер!

– Кто помер?

– Степан, помер сын его внук!

– Алло скорая. Тут на переулке Юрия Строкина у человека ногу порвало, кровь хлещет. Затянуть и перевязать, ясно. Едете? Хорошо, жду. Выйду встречу.

Тут подъехали Виктор со Стасом. Второй детектив помог пристегнуть раненого маньяка к диску автомобиля, а затем и затянуть рану.

– Ты убил тех людей?

– Конец, похоронили!

– Ты их убил?

– Что такое?

– Виктор Алексеевич…

– Почему ты их убил, Виктор Алексеевич?!

– Виктор Алексеевич он псих.

– Не знаю Виктор Алексеевич!

– Похоже на то. Но как тогда он убивал, делал операции и водил машину?

– Похоже на то, помер Степан!

– Я скорую вызвал поторопитесь.

– Поехали тогда.

– Поехали Степан Алексеевич, помер!

– Дима давай с ним.

– Дима, Дима, утоп! Скажите мне!

Виктор вернулся к машине и призвал через Афину, одного из дронов. Затем вместе с Димой они вернулся к ангару. Дрону, было приказано осветить помещение, найти ловушки и записать окружение, а также действия, обыскивающих помещение детектива и оперативника.

– Опасности не обнаружено. – поставил в известность голос из динамика.

– Дима ты знаешь, что искать.

– Уже нашёл. Здесь дверь в подвал. Никаких люков.

– Держи на прицеле, мне нужна минута на обыск жилого этажа. – сказал Виктор и поднялся наверх, держа оружие наготове.

– Держу шеф. Лучше бы никому не выходить оттуда.

– Хорошо… документы в выдвижном ящике прикроватной тумбочки на имя Кондратьева Виталия Гордеевича. Машина на него записана, права почему-то тоже здесь. Скорее всего он прикидывается. Способ как раз на случай если его поймают. Так шанс посадки в тюрьму уменьшается. На это и расчёт. Ну ничего в полиции разговорят, узнав про это. Ничего такого больше нет, одни вещи, фотографии с матерью похоже, а с отцом только в детстве. Видимо на батон не хватило, решил спереть. Потом в бега подался чтобы не сесть за мелкую кражу. Дожил старость на югах работая… в полях или на виноградниках. Всё пусто. Я спускаюсь.

– Ага, а что вы там говорили после фото с отцом?

– Профессиональная шутка при обыске. Додумываешь возможную историю семьи.

– А, так-то этот юмор чернее ночи.

– Так, давай фонарик на пол поставлю, дрон не влезет со своими пропеллерами. Открою дверь и будет видно если кто выпрыгнет. Стас как слышно?

– Слышу хорошо. Полицию вызывать?

– Да давай.

– Принято. Этот шизик меня задолбал. Отбой.

– Я открываю, – открыв дверь они услышали щелчок. Дима только и успел закрыть лицо руками, как в него, выстрелило дробью. Некоторые шарики попав в бронежилет и в пистолет, задержались или отскочили, но половина попала, причинив немалый вред. Шея, ухо, руки и ноги были в ранах.

– Живой?

– Самопал. Будь это нормальная пушка, да с такого расстояния. Всё, если не смерть, то кабзда.

– Тебя и так потрепало. Если идти можешь давай на улицу топай. Я тут сам справлюсь.

– Не-не Виктор Алексеевич, я вот сейчас фонарик подниму и буду светить вам.

– Тут можно свет включить.

– Я посторожу тогда. Ну не выгоняйте Виктор Алексеевич.

– Стой тут тогда, – Виктор спустился на площадку между двумя десятками ступеней. – Вроде спокойно. Иду ниже.

– Я слышу сирену. Наверно скорая.

Спустившись, Виктор увидел комнату с клетками у стен и операционным столом в самой середине. Над ним горела лампа, а рядом лежали недавно пользованные инструменты в крови и иных жидкостях. Послышался стон, а затем и плач из двух клеток. В обеих оказались женщины. И если у одной на теле не было замечено следов вмешательства, то у другой были заменены на металл: руки, ноги, грудь, уши и нос.