Матросик

***

Зоя наклонилась к Софье Николаевне и прошептала ей на ухо: «Софья Николаевна, мне нужно вам что-то сказать». Софья Николаевна одобрительно кивнула головой и встала с кресла.

– Митенька, давай, пойдём в гостиную, – сказала Софья Николаевна. – Что-то прохладно на веранде.

– Хорошо, мама, – согласился Митя и послушно пошёл в дом.

– Зоя в гостиной приготовила очень вкусные конфеты, – сказала Софья Николаевна. – Ты же любишь конфеты.

Митя ушёл в дом, а Софья Николаевна и Зоя остались ненадолго на веранде.

– Софья Николаевна, я Клавдию Степановну на Мытном рынке встретила, – сказала тихо Зоя. – Она раньше жила по соседству, вы её помните. Говорит, что знает одного знахаря, очень толкового. Многим помог. Даже тем, кого доктора не смогли вылечить.

– Зоя, я не верю в эти заговоры и колдовские штучки, – сказала Софья Николаевна. – Хотя сейчас я готова даже у деревенского колдуна помощи просить. Третий доктор уже вчера был, а толку мало.

– Он странный человек, но не деревенский колдун, – сказала Зоя. – То ли цыган, то ли татарин, но веры не нашей. Я его видела один раз. На Мытном рынке с евреями вместе торговал. Высокий такой, борода большая. Даже страшный немного. Но люди говорят, что болезни чувствует и многим помогает.

– Хорошо, я согласна, – сказала Софья Николаевна. – Пусть посмотрит Митю.

Зоя кивнула в ответ и пошла в сторону улицы, а Софья Николаевна последовала в гостиную, где на диване перед столом сидел без движения Митя. Он так и не притронулся к конфетам, ожидая прихода матери. Софья Николаевна предложила ему одну конфету. Митя равнодушно взял её в руки, освободил от обёртки и съел без единого выражения на лице.

– Мама, я устал, – сказал тихим голосом Митя.

– Да, Митенька, пойдём спать, – сказала Софья Николаевна и проводила его в детскую комнату.

Примерно через час на извозчике приехали Зоя и высокий незнакомый мужчина, одетый в старую крестьянскую рубаху, подпоясанную широким кушаком, и чёрные штаны. Левая рука у него была явно под рукавом перевязана бинтами, которые просматривались через ткань, а сама рука была согнута в локте и удерживалась на повязке, пропущенной через шею. На ногах у мужчины были новые кожаные сапоги. В руке он держал небольшой холщевый мешок. Копна тёмных взъерошенных волос, большая борода и сверкающие глаза придавали ему мрачный вид. Зоя провела его в гостиную, где на диване сидела Софья Николаевна.

– Здравствуйте, барыня, – хриплым голосом сказал незнакомец. – Меня зовут Тамаш.

– Здравствуй, Тамаш, – сказала Софья Николаевна и встала с дивана. – Наверное, нам лучше пройти в детскую?

– Хорошо, как скажете, – ответил Тамаш. – Зоя рассказала мне, что случилось. Я попробую помочь.

Софья Николаевна показала жестом Зое на дверь, и та поспешила вперёд, указывая Тамашу путь в комнату Мити. Они вошли в детскую и подошли к кроватке, на которой спал Митя. Тамаш развязал мешок и положил его на столик возле окна. Он достал из мешка небольшой подсвечник, восковую свечу и зажёг её, хотя через штору свет из окна попадал в комнату в достаточной мере. Окно в детской Софья Николаевна стала постоянно занавешивать шторой даже днём, потому что Митя много спал не только по ночам.

Тамаш склонился над спящим Митей и приложил своё ухо к груди мальчика. Затем он поднял голову и несколько минут пристально смотрел в лицо спящему ребёнку.

Софья Николаевна и Зоя молча стояли в стороне, стараясь не помешать даже неловким движением. Только сейчас Софья Николаевна заметила, что верхняя часть правого уха Тамаша была будто срезана, причём совсем недавно, потому что срез полностью ещё не зажил.

Тамаш отодвинул край одеяла и пощупал рукой лодыжку мальчика ниже бинтов, наложенных на месте укусов. Затем он вернул одеяло на место и выпрямился во весь рост. Не говоря ни слова, он вынул из мешка небольшой свёрток бумаги, положил его на стол рядом с множеством аптекарских пузырьков, оставленных предыдущими докторами, и завязал мешок верёвкой. Свечу в подсвечнике он оставил на столе и пошёл к выходу. Софья Николаевна и Зоя в недоумении последовали за ним.

– Я оставил в комнате свёрток, там банка с мёдом и деревянный крестик, – сказал Тамаш, вернувшись в гостиную. – Когда мальчик проснётся, дайте ему мёд. Это непростой мёд, после него пусть не ест с час или два ничего больше. Мёд всё исправит. А крестик положите под кровать.

– Спасибо, Тамаш, – с недоверием сказала Софья Николаевна. – Сколько мы должны тебе?

– Я не прошу ничего, – ответил Тамаш. – Каждый даёт столько, сколько сам захочет.

Софья Николаевна взяла с этажерки в углу комнаты две приготовленные красные банкноты по десять рублей и протянула их Тамашу. Он взял одну из них, а вторую вернул обратно.

– Спасибо, барыня, – сказал Тамаш и направился к выходу. – Прощайте.

– Прощай, Тамаш, – ответила Софья Николаевна.

***

Софья Николаевна сидела в кресле на веранде дома и с улыбкой наблюдала за игрой маленького котёнка. Служанка Зоя принесла его два дня назад от соседей, которые решили раздать котят от своей кошки всем желающим. Котенок был чёрного окраса с белым пятном на груди. Он ничуть не стеснялся новой обстановки и сразу же стал есть из приготовленной для него миски и весело играть с новым хозяевами.

– Быстро освоился, – сказал Андрей Макарович, улыбнувшись Софье Николаевне, которая обернулась к нему, едва услышала его слова.

– Да, освоился, – сказала Софья Николаевна. – Вы уже так быстро вернулись?

– Да, уже управился, – ответил Андрей Макарович. – У Григорьевых всё моментально порешили.

На веранду вышли Зоя и Митя. Мальчик был одет в коричневый костюмчик, напоминающий деловой стиль служащего банка или какой-то компании. Его любимый костюм матроса после укуса собаки Софья Николаевна распорядилась спрятать подальше.

– Мальчик мой, садись за стол, – сказала Софья Николаевна. – Андрей Макарович тебе что-то привёз.

Митя с равнодушным лицом сел за стол и уставился перед собой. Зоя отошла от стола и принялась играть с котёнком на ступеньках веранды, дразня его бумажкой, привязанной за нитку.

– Это микроскоп, Митя, – сказал Андрей Макарович, водрузив на стол сверкающий новенькими латунными трубками прибор. – Будем смотреть всякую мелочь в нём. Букашек, микробов и всё, что захочешь.

Митя равнодушно посмотрел на микроскоп и снова уставился перед собой.

– Спасибо, Андрей Макарович, – сказал Митя.

– Митенька, он тебе понравился? – спросила Софья Николаевна.

– Да, мама, понравился, – ответил Митя и кивнул головой. – Я лучше пойду к себе.

– Иди, мой родной, отдохни, – сказала Софья Николаевна.

Зоя встала со ступенек, быстро подбежала к встающему из-за стола Мите и взяла его за руку. Вместе они ушли в дом.

– Митя до сих пор слаб, – сказала Софья Николаевна, когда Зоя и Митя скрылись за дверями дома. – Я приглашала доктора Иванова. Он его осмотрел и не смог уверенно сказать, в чём причина. Он говорит, что нервное истощение могло быть после таких страшных событий.

– Доктор Зейдлиц до сих пор слегка обижен? – спросил Андрей Макарович.

– Немного обижен, – ответила Софья Николаевна. – Про доктора Иванова я ничего ему не говорила, дабы не тронуть гордую немецкую душу. Мартин Христофорович был три дня назад. Разумеется, он тоже ничего не может сказать определённо. Повторяет своё любимое слово «феномен».

– Софья Николаевна, можно показать Митю московским врачам, – сказал Андрей Макарович. – Я знаком с некоторыми из них. В Москве есть доктора, известнейшие на весь мир.

– Спасибо, Андрей Макарович, – сказала Софья Николаевна. – Без вашей заботы я бы точно не справилась со всем этим. Думаю, что можно будет показать Митю и московским докторам, как только он чуть окрепнет. Поездку он сейчас не перенесёт.

– Да, наверное, вы правы, – согласился Андрей Макарович. – Я напишу кое-кому в Москву, чтобы нам помогли. А сейчас мне нужно снова вас оставить. В воскресенье обязательно заеду к вам. Будем смотреть мелких букашек в микроскоп. И привезу совершенно необычные конфеты. По заказу от Абрикосова.

– До встречи, Андрей Макарович, будем ждать вас, – сказала Софья Николаевна.

Андрей Макарович раскланялся и поспешил по делам, покачивая портфелем при ходьбе. Погода портилась, тучи заволокли всё небо. Чувствовалось приближение дождя. Софья Николаевна сидела в кресле и задумчиво смотрела Андрею Макаровичу вслед. Про знахаря Тамаша, который приходил за день до этого, она предпочла ничего не говорить Андрею Макаровичу, который крайне скептически относился к суевериям и колдовству. Через несколько минут она встала, взяла котёнка в руки и пошла в детскую комнату, чтобы посмотреть на состояние своего сына.

Прошло более двух недель после удивительного воскрешения Мити. Он продолжал большую часть времени лежать в постели, лишь изредка выходя на веранду, когда мать просила его побыть на свежем воздухе. С каждым днём он становился слабее. Выходил Митя из дома неохотно, а в присутствии посторонних людей был замкнут и молчалив. Софья Николаевна за две недели успела пригласить в дом по очереди трёх врачей, но никто не смог дать вразумительного объяснения недугу. Зато почти весь город уже знал о невероятных событиях, произошедших с Митей. Многие из горожан строили свои предположения, подчас фантастические и невероятные. Кто-то говорил о колдовской порче, кто-то – о божественном вмешательстве, а кто-то объяснял все события проделками оборотней. Одна из городских газет ограничилась скромной заметкой о странном происшествии, не прибегая к объяснению происходящего с точки зрения волшебства.

Митя безмятежно спал в постели. Софья Николаевна тихо прошла по комнате, посмотрела на него и вышла. Она прошла в гостиную, где расположилась на диване и принялась за вышивание. За окнами начинался дождь. Где-то вдали послышались первые раскаты грома. Софья Николаевна задремала, выронив пяльцы из рук. Они тихо упали на пол. Софье Николаевне снился Митя, бегущий по зелёной траве в костюме морячка. Он радостно бежал за бабочкой, которая летела от дома в сторону улицы. Софья Николаевна сбежала с крыльца и устремилась за ним. Она кричала ему вслед, но Митя её не слышал. В какой-то момент он поднялся в воздух и полетел, продолжая двигать ногами в воздухе, будто он бежит по земле. Софья Николаевна бежала за ним и тоже хотела взлететь, но ей не удавалось это сделать. Она знала, что это возможно, но почему-то ноги её слушались с трудом, и она не могла подпрыгнуть так высоко, чтобы полететь.

Софья Николаевна проснулась от крика служанки Зои. Она вскочила с дивана и побежала в детскую комнату. Там на кровати лежал мёртвый Митя с лицом тёмно-серого цвета. В воздухе чувствовался противный удушающий запах гниения. Софье Николаевне стало дурно, и она облокотилась на стену, чтобы не потерять равновесие. Зоя выскочила из комнаты, а Софья Николаевна последовала за ней.

***

Вторые похороны прошли ещё тише первых. Могильщики были прежние. Они весьма удивились, когда узнали, что это тот же мальчик, что и полмесяца назад. Могилу, засыпанную после неудачных похорон, вновь раскопали. Родственников и знакомых Софья Николаевна не стала приглашать. На похоронах присутствовали только она, Зоя и Андрей Макарович. В городе ходили кривотолки, которые весьма не нравились Софье Николаевне. Она была крайне нервозна, старалась ни с кем не встречаться и не обсуждать события последнего месяца. Андрей Макарович снова взял на себя все хлопоты насчёт похорон. Фактически он освободил Софью Николаевну от всех неприятных забот. Она была очень признательна Андрею Макаровичу, о чём постоянно ему говорила.

В ночь после похорон Софья Николаевна долго не могла уснуть. Она бралась за вышивание, но тотчас откладывала пяльцы в сторону, потому что не могла сосредоточиться. За окном шёл дождь. Софья Николаевна смотрела в окно, в тёмную пустоту, а по её щекам текли слёзы. Она села на диван и взяла в руки фотографию Митю. На фотоснимке, сделанном больше года назад, он стоял на стуле и улыбался. Софья Николаевна вспоминала, как вместе с мужем и сыном они ходили в фотосалон на Осыпной улице, совсем рядом с Большой Покровской. После фотографирования они гуляли по городу и радовались весеннему солнцу. Митя очень любил прогулки и с нетерпением их ждал.

После полуночи Софья Николаевна прошла к себе в комнату и легла в кровать. Её сон был тревожным и прерывистым. Она несколько раз за ночь просыпалась и засыпала вновь. Керосиновую лампу она оставила горящей на всю ночь.

Внезапно Софья Николаевна проснулась и открыла глаза. Посреди комнаты неподвижно стоял Митя. Он был одет в форму матроса. Свет керосиновой лампы тускло освещал его фигуру, и лицо Мити казалось слишком тёмным. Софья Николаевна оцепенела и не могла пошевелиться. Она попыталась что-то сказать, но из груди не вырвалось ни звука. Митя слегка наклонил голову в сторону и медленно пошёл к постели Софьи Николаевны. Только во время движения Мити Софья Николаевна заметила еле уловимое тусклое свечение, которое исходило от её сына. Митя подошёл к постели и склонился над матерью так, что его лицо нависло над её лицом. Софья Николаевна увидела вблизи его застывшие глаза, которые не моргали и совершено не двигались. Белки глаз мальчика были красными, а зрачки необычайно широкими. Софья Николаевна хотела закричать и броситься прочь из комнаты, но не могла пошевелиться. Её грудь сжалась со страшной болью. Через минуту Митя упал сверху на Софью Николаевну и растворился в воздухе. Она проснулась и села на кровати. За окном уже было утро. Софья Николаевна с трудом оделась и прошла в гостиную. Всё её тело ужасно болело. Навалилась невыносимая усталость, Софья Николаевна шла по дому, придерживаясь стен, потому что боялась ненароком упасть. Весь день она практически ничего не ела, была рассеяна и подавлена, отвечая на вопросы Зои немногосложно и отрывисто. На предложение служанки Зои съездить за врачом Софья Николаевна ответила отказом. Она легла пораньше спать, надеясь, что нервное напряжение пройдёт. Утром Зоя вошла в комнату Софьи Николаевны и увидела, что хозяйка была мертва.

***

Микроволновка просигналила о том, что разогрев закончен. Ольга вынула из микроволновки миниатюрную пиццу и положила её на тарелку. Нужно было подкрепиться, потому что до прихода её мужа Артура оставалось ещё около часа, а есть очень хотелось.

Ольга налила себе в кружку чай, положила в него две ложечки сахара и сделала телевизор погромче. На местном канале шла передача о парке Кулибина. На фоне деревьев журналист брал интервью у нижегородского краеведа Михаила Владимирович Петрова. Пожилой краевед сокрушался, что в парке ведутся многочисленные земляные работы, которые могут навредить зоне отдыха нижегородцев. Тем более, парк является важным историческим и культурным объектом.

Последний кусок пиццы был отправлен в рот, и Ольга с удовольствием запила его сладким чаем. Краевед Петров не вызывал у неё особого интереса, и она переключила телевизор на другой канал, где шли нижегородские новости. Ведущая новостей с негодованием рассказывала о вредном влиянии мелких питейных заведений на жителей города. Ольга взяла прихватку и открыла крышку кастрюли, стоявшей на плите. Она зачерпнула содержимое кастрюле столовой ложкой, подула на неё и попробовала. Ужин был почти готов. Ольга водрузила крышку снова на кастрюлю и села на табурет, развернувшись лицом к маленькому телевизору, который стоял на холодильнике.

Краем глаза Ольга заметила какое-то движение в дверном проёме. Она повернулась в сторону и увидела на пороге кухни мальчика лет семи или восьми. Он был одет в морскую форму, на груди виднелась тельняшка, а на голове была бескозырка. Мальчик неподвижно стоял на месте и ничего не говорил. Ольга в испуге встала с табурета.

– Мальчик! – воскликнула Ольга. – Ты откуда? Ты чего здесь делаешь?

Фигура мальчика светилась еле уловимым светом, который Ольга заметила не сразу. Мальчик молчал и не делал никаких движений. Ольга неуверенно сделала шаг ему навстречу и замерла. Она почувствовала холодное дуновение сзади. Телевизор продолжал бодро рассказывать о борьбе местных властей с «разливайками», которые мешают жить одним простым гражданам и отравляют здоровье других простых граждан.

Внезапно мальчик исчез. Ольга пришла в себя и подошла к дверному проёму. Никаких признаков посторонних людей она не обнаружила. Следов на полу не было. Потрясённая Ольга прошла к столу и села на табурет. Она просидела несколько минут, глядя на дверной проём, но ничего не происходило. Ольга встала с табурета, выключила телевизор и газ на плите. За окном были слышны голоса людей и шум машин.

Примерно через полчаса домой пришёл Артур.

– Оля, я дома, – крикнул Артур из прихожей.

Он переобулся в тапочки и прошёл на кухню с пакетом продуктов. Артур радостно водрузил пакет на свободный табурет и заметил, что Ольга сидела в подавленном настроении.

– Оля, что случилось? – спросил Артур.

– Ничего, Артурчик, – ответила Ольга. – Ну, почти ничего. Ты не поверишь. Наверное, я с ума схожу.

– Да что случилось-то, Оль? – настойчиво спросил Артур.

– Я только что видела мальчика. У нас дома. Стоял. Как настоящий. А потом исчез.

– Причудилось просто, – сказал Артур. – Устала или отражение света какое-то было.

– Я не знаю, – растерянно сказала Ольга. – Я уже боюсь, что у меня с психикой не в порядке. Если я призраков вижу.

– У тебя всё нормально с психикой, – уверил её Артур. – Расслабиться немножко надо. Может, красного вина? Осталось ещё в бутылке, которое ты любишь.

– Не надо, Артур, спасибо, – ответила Ольга. – Я и забыла. Я же плов приготовила. Давай кушать.

Ольга встала с табурета и расставила на столе тарелки. Артур достал продукты из пакета и убрал их в холодильник. Ольга разложила плов по тарелкам и налила по стаканам яблочный сок из коробки. Они уселись за стол и стали ужинать.

***

Артур сидел в комнате перед компьютерным монитором и набирал в поисковике фразу за фразой. Ольга уже немного успокоилась после происшествия на кухне и с интересом смотрела на экран.

– Похож на этого, – сказала Ольга, стоявшая за его спиной. – Нет, вот этот. Честное слово, вылитый он!

– Хорошо, сохраню, – сказал Артур.

– А ты как его нашёл? – спросила Ольга.

– Просто вбил фразу «фото мальчика в форме матроса дореволюционное», – ответил Артур. – Может, ты его видела раньше в Интернете?

– И он мне потом привиделся? – спросила Ольга. – Или приснился?

– Не знаю, всякое бывает, – ответил Артур.

– Нет, раньше я этой фотографии точно не видела, – уверенно сказала Ольга.

– Посмотрим, откуда эта фотка, – сказал Артур.

Он открыл в другой вкладке страницу сайта, на котором была выложена фотография. Сайт рассказывал об истории Нижнего Новгорода и Нижегородской области. В самом низу нужной страницы красовалась фотография и имя автора статьи.

– Да, я его видела сегодня по телевизору! – воскликнула Ольга. – Михаил Владимирович Петров. Он там что-то про парк Кулибина говорил.

– А фотографию по телевизору случайно не показывали? – спросил Артур.

– Не показывали, – ответила Ольга. – Всё-таки я не свихнулась пока. Но как-то странно всё это.

– Я посмотрел про него, – сказал Артур. – Он в строительном университете преподаёт историю. Если хочешь, можно спросить его насчёт фотографии. В статье про фотку ничего не говорится. Просто как иллюстрация торчит.

– Давай, – ответила Ольга. – У тебя завтра свободный день, по-моему?

– Да, у меня завтра выходной, – ответил Артур.

– Распечатай, пожалуйста, эту фотографию, – сказала Ольга.

– Да, Оль, конечно, – сказал Артур.

Артур включил принтер и распечатал фотографию. «Придётся завтра планы поменять», – подумал Артур. Он рассчитывал встретиться со своим старым другом Витькой, с которым они планировали обсудить поездку в выходные на рыбалку. Но Витька мог и подождать.

Артур работал уже больше двух лет в магазине инструментов, хорошо знал и любил свою работу. А Ольга, напротив, постоянно была в поисках себя, меняла одну работу за другой, не задерживаясь на одном месте надолго. Кроме того, она регулярно посещала различные курсы, пытаясь найти своё призвание. С Артуром они были женаты больше трёх лет, но только последний год они смогли пожить отдельно от родителей в своей квартире в новом многоэтажном доме. Впрочем, скромная однокомнатная квартира была куплена частью на деньги от продажи комнаты после покойной бабушки, а частью – на деньги матери Артура. Обе стороны были довольны отселением молодых от родителей: как сами молодые, так и родители Артура. Трудно было сказать, кто радовался больше. И последний год Артур посвятил себя благоустройству новой квартиры, насколько позволяла его зарплата продавца.

***

За ажурными металлическими воротами университетской территории стояли Артур и Ольга. Они уже издалека приметили выходившего из здания преподавателя Петрова.

– Михаил Владимирович, здравствуйте, – обратился к нему Артур, когда Петров вышел за ворота.

– Здравствуйте, – сказала Ольга.

– Здравствуйте, – ответил Петров. – Если вы по поводу зачёта, то приходите по расписанию. Я всех приму.

– Нет, мы не поводу зачёта, – сказал Артур. – Простите за беспокойство, мы по поводу вашей статьи на сайте.

– У меня их много было, – сказал Петров. – И на сайтах разных что-то копируют. А что конкретно? Вы из газеты?

– Нет, мы не из газеты. Нас интересует эта фотография, – сказал Артур и достал из сумки распечатанную на листе фотографию мальчика в матросской форме.

– Ах, эта фотография! – сказал Петров. – Это моя фотография. Точнее, из моей личной коллекции. А почему, собственно, вопросы насчёт фотографии?

– Вы не поверите, но моя жена видела этого мальчика, – сказал Артур.

Ольга молча кивнула головой. Петров удивлённо посмотрел на Ольгу и многозначительно хмыкнул.

– Интересно, – сказал Петров. – Только мальчик умер сто лет назад.

– Мы догадываемся, – неуверенно Артур. – Наверное, это глупо звучит.

– Ничуть. Я думаю, нам есть, что обсудить, – сказал Петров. – Вроде на грабителей вы не похожи. Может, вы не откажитесь от чашечки чая? Разумеется, у меня дома. Это совсем рядом.

Михаил Владимирович указал жестом на другую сторону улицы. Артур и Ольга кивнули и последовали за ним. За время пути Артур и Ольга представились Петрову и рассказали, что они живут на улице Белинского совсем недавно, потому что купили там квартиру год назад. Петров провёл их в конец улицы Гоголя и остановился перед красной многоэтажкой.

– Вот, и пришли, – сказал Петров. – Вы меня заинтересовали. Но мы сейчас дома всё обсудим.

Петров жил один, не считая пушистого кота, который не проявил никакого интереса к гостям. Артур и Ольга вошли в комнату, одна стена которой представляла собой огромный стеллаж, с пола до потолка уставленный книгами. На журнальном столике тоже лежали книги, также они лежали стопками на полу и на телевизоре. Кроме того, в комнате стояли три кресла и диван, над которым висела картина с видом на море.

– Простите за беспорядок, – извинился перед молодыми людьми Михаил Владимирович. – Гости бывают редко. Студентов я же не приглашаю домой.

– Ничего страшного, это вы нас извините, – сказала Ольга.

– Присаживайтесь, – сказал Михаил Владимирович и скрылся за дверью. – Я сейчас чай поставлю.

– Ого, сколько книг! – воскликнул Артур, с любопытством рассматривая тёмные корешки старых изданий.

– Да, уж, немало, – сказала Ольга.

– Ну, что ж, давай обсудим вашу проблему, – сказал Петров, вошедший в комнату. – Или это не проблема?

– Не знаю, насколько это проблема, – сказал Артур, усаживаясь в кресло. – Моя жена вчера видела привидение, честное слово. Либо это призрак. Я не знаю, как это называется. Оль, скажи, пожалуйста, что это было.

– Это не похоже было на привидение, – сказала Ольга. – Просто как человек. Всего несколько минут был, а потом исчез. Это был мальчик. Именно этот мальчик с фотографии. Я запомнила его лицо. И он был в такой же форме матросика. Фотографию вашу мы потом в Интернете нашли. Я просто в шоке была, когда фотку увидела.

– Странно, что вы не на телевидение позвонили, а мне это сейчас рассказываете, – с улыбкой сказал Михаил Владимирович. – Там это любят. Ладно, я шучу. Информация очень интересная. Что-то ещё было?

– Да, было ещё кое-что, – сказал Артур. – Поэтому мы и пришли. Ольга не одна видела привидение. Я разговаривал на днях с соседом с нижнего этажа. Он со всей семьёй собирался уезжать. Очень торопился. Мне он сказал, что его жена видела какой-то кошмар, и она не хочет там жить. Боится смерти.

– И что же видела жена соседа? – спросил Михаил Владимирович.

– Мальчика, – ответил Артур. – Он к ней ночью пришёл. И ещё. В нашем подъезде за месяц умерло четыре человека. Конечно, все в разных квартирах, но в одном подъезде. Одна соседка уже и в санэпидемстанцию звонила, и ещё куда-то. Жаловалась. Даже приходили какие-то люди, но ничего не нашли. В подъезде всё в порядке. А бабки в подъезде уже про какое-то проклятие говорят. Хотя мы в проклятия всякие не верим, но что-то нездоровое там творится.