Смех сквозь грёзы

Смотрю в окно и думаю о жизни…
Вдруг вижу, странно дамочка бежит
И ежится, а зонт ее капризный
Не хочет раскрываться, паразит.

Сломала ручку, кнопку нажимая.
Упрямая. Воюет все равно.
Смешно мне, как она не понимает,
Что зонт ее – китайское г..но.

А зонт, он, как и мы, мужского рода,
Вначале поупрямился слегка,
И вдруг поддался. Матушка природа!
Всесильна ее женская рука.

Изречение сильной половины

Интересно мне такое наблюдение:
Почему молва гласит, что в сорок пять,
Изменив кардинально поведение,
«Баба» снова типа «ягодка» опять.
Дело в том, друзья мои, что чудо это
Создают, конечно же, мужчины.
Господа, смотрите в корень: «Бабье лето» —
Изречение сильной половины!

Не смог придумать, что сказать жене

Среди гуляющих налево мужиков,
По мнению общественности всей,
Считается крутым, без дураков,
Семнадцать лет бродивший Одиссей.
Мне кажется, что главной из причин
Столь долгого гулянья при луне,
Явилась та, что мучает мужчин:
Не смог придумать, что сказать жене.
Вернувшись в дом и выглянув в окно,
Он понял гнусный замысел врага.
«Друзья», сожравши все его вино,
На древний герб навешали рога!

Ветер к пальме приставал

Ветер к пальме приставал,
Все обнять пытаясь.
Нежно голову трепал,
В чувствах признаваясь.
А она вела себя
Непреклонно строго.
И пыталась, не грубя,
В форме диалога,
Объяснить ему, что мол,
Не по Сеньке шапка.

Что за муж – пришел, ушел?
Не мужик, а тряпка.
Как ты можешь жить вот так,
Не пуская корни?
Для тебя вся жизнь пустяк.
Ты – мальчишка вздорный.
Развлекаться между дел?
Нет. Мне замуж нужно.
Ветер крикнул: «Беспредел!
К чёрту эту дружбу».

Воспоминания, друзья тоски и скуки

На шлюпке прошлого
я в море жизни плавал.
Грустил, жалел и думал о душе.
И вспоминал, как мне, в зените славы,
Себя вручала дама неглиже.
А годы шли, в шкафу доспехи гнили.
Мой Росинант без дела заскучал…
И так хотелось вытащить из пыли
Свой грозный, боем пахнущий кинжал.
Схватить и сжать, чтоб кожа рукоятки
Скрипела и молила: «Пощади!»
И заколоть подушку в жаркой схватке.
И вновь победу чувствовать в груди.
Дуэль! Дуэль! Плевать, что хам сильнее.
За даму сердца поединок жаркий!

Немного жаль, что в жизни Дульсинея —
Тобосская сварливая кухарка.
Да и с Лаурой вышло необычно.
Я и Петрарка пели ей романс.
А луноликая, открыв окно, привычно
Ведро помоев вылила на нас.
Отмылся я в порту античной Спарты.
И явно был прекраснее Париса.
Но юная Елена, спутав карты,
Сбежала к молодому, словно крыса.
Всё было в жизни – встречи и разлуки.
Я свой кинжал вернул обратно в ящик.
Воспоминания, друзья тоски и скуки,
Мешают жить поэту настоящим.

    25.01.15