Треугольник короля

Наконец профессор закрыл дверь и, еле волоча ноги, прошествовал в зал, где его уже ждал посетитель.

– Вот и я, думаю, вы догадывались, что я приду, – сказал ему гость.

– Что вам надо, Пануриш? – дрожащим голосом спросил профессор.

– Мне нужно, чтобы вы перестали лезть в наши дела и пугать этих ребятишек? Вы что же, хотите вспугнуть мне этих зверьков? Они избраны для того, чтобы стать частью ритуала, вы это знаете, а значит: можете пытаться мне помешать. Вам не кажется, что это не очень умно с вашей стороны?

– Оставьте всех в покое, кто-то просто обманул вас, задурил голову, все эти ритуалы – ерунда и…

– И вы мне всё-таки хотите помешать? Так? Ну, раз это ерунда, то может и не стоит?

Пануриш смотрел на Литвакаса исподлобья и в полумраке глаза незваного гостя горели почти сверхъестественным огнём.

– Зачем вы вообще рассказали мне обо всём этом при нашей первой встрече? – спросил Литвакас, дрожа всем телом.

– Потому что вам, как мне казалось, могло хватить таланта кое-что понять, кое-что дополнить, то есть кое-что объяснить… мне… – в словах Пануриша, впервые с начала разговора, послышались нотки лёгкой неуверенности.

– Так вы чего-то не понимаете, в чём-то не уверены? – прогугнил Литвакас.

– Скажем, тот, кто открыл мне истину, всё-таки что-то утаивает от меня, как видите, я с вами предельно откровенен, Литвакас. Я вышел на вас через него и сейчас мы решим, будете ли вы мне полезны. Конечно, именно ваши знания сыграли роль, но можете ли вы прояснить ещё кое-что?

– Но при этом всём вы всё же хотите проводить ваши обряды, хотя полной уверенности у вас нет?

Пануриш несколько секунд молчал, глядя в пол, а затем поднял глаза и слегка кивнул в знак согласия.

– То есть вы… – Литвакас закашлялся и с трудом продолжил, – вы…

– Вы-вы-вы, зачем мямлить, Литвакас? – произнёс с иронической усмешкой Пануриш.

– Но девушка? Вы действительно хотите с ней сделать это? – сдавленным, чуть слышным голосом произнёс профессор.

– И с ней, и с ним, а как же, обязательно. И у вас есть только одна возможность… Это если вы останетесь в стороне от ритуала и сейчас же скажите мне, что именно рассказали девчонке. От вашего ответа будет зависеть, захочу ли я попытаться развеять с вашей помощью свои сомнения или захочу сделать совсем иное.

– Хорошо, – еле слышно проговорил Литвакас, – я останусь в стороне, останусь.

Пануриш продолжал сверлить профессора философии взглядом и иронически улыбаться.

– Я хотел предупредить девочку, но не успел, – проговорил Литвакас почти умоляющим тоном.

Пануриш хлопнул в ладоши и радостно произнёс:

– Тогда всё хорошо, можете не опасаться, ну и пойдёмте, хлопнем вашего отличного пивка.

Литвакас и его гость прошли на кухню, где Пануриш сам взял бутылку пива открыл её двумя пальцами, чем немало удивил хозяина, налил целый бокал и довольно долго, молча, сидел, и пристально глядя на Литвакаса пил приятный напиток, а затем, так же молча, поднялся и, пройдя мимо боявшегося пошевелиться профессора, вышел из дома.

Через некоторое время за ним вышел Литвакас и направился к большому мосту через реку.

– Кажется, я убедил его, пусть думает… Завтра опять позвоню Вике, сегодня она не хотела меня слушать, – пробурчал себе под нос профессор, заходя на мост.

Он остановился полюбоваться видом и с удовольствием вдыхал свежий воздух.

В этот момент он получил удар в затылок, после чего его схватили, и перебросил через перила два человека в чёрном, затем неизвестные, напавшие на Литвакаса, бегом покинули место нападения.

На некотором расстоянии от происходящего, на другой стороне моста, стоял последний гость профессора философии вместе со своей свитой.

– Нет, не убедил, – проговорил Пануриш и рассмеялся.

Вика вздрогнула и проснулась, но почти сразу же снова забылась сном.

Глава 10. Третий сон Вики

Огромный прямоугольный дворец стоял над широкой рекой. Его мрачные стены отливали холодным каменным блеском. В одном из пышных залов этого сооружения, толпились придворные, а на небольшом расстоянии от них стояли две персоны, которые говорили друг с другом на французском. Это были Станислав Август Понятовский и Павел I.

– Как вам теперь нравится ваше положение, мой дорогой и почётнейший гость? – спросил один из собеседников.

– Всё прекрасно Ваше Императорское Величество, – ответил другой.

– Вы рады, что я пригласил вас из Гродно в мой Петербург? – спросил Павел.

– Это большая честь и удовольствие, Ваше Величество, хотя я и хотел когда-то отправиться куда-нибудь в тёплые страны, но видя, как вы приняли меня здесь, я просто не мог не прийти к выводу, что желать чего-то другого глупо и безрассудно.

– Во всяком случае, брат мой, вы не жалеете, что покинули Гродно?

– О нет. Мне бы не очень хотелось оставаться поданным в стране, в которой я когда-то был властелином. Кроме того, хотя Гродно и считался у нас второй столицей, но город был, в сущности, довольно провинциальный.

– Значит вы ни о чём не жалеете? – продолжал допытываться император.

– О, Ваше Величество, кто же может ни о чём не жалеть, прожив жизнь подобную моей и в моём возрасте.

– Вас тревожит судьба родины, это вполне естественно, – сказал Павел. – Но я вас уверяю, что под нашим скипетром с отчизной вашей, брат мой, ничего дурного не случится.

– Да, я верю вам, Ваше Величество. Но судьба родины и правда тревожит меня… А кроме того ещё многое и многое. Мне часто вспоминаются мои самые молодые годы, которые я провёл в тихом имении Волчин. Хотите услышать от меня одну историю из тех далёких лет, государь?

– А как же, непременно, прошу вас, – ответил российский император.

– Извольте. Как-то я верхом путешествовал в волчинских лесах и набрёл на одну лесную избушку. Находившийся там человек, по имени Пануриш, производил очень странный опыт…

Тут Вика вздрогнула и проснулась, не понимая, где находится, но тут же снова погрузилась в сон.

Глава 11. В зимнем лесу

Владимир открыл глаза и обнаружил, что лежит вниз головой, в перевёрнутой машине. На долю секунды ему даже показалось, что он спит, но минчанин быстро решил, что всё-таки его ощущения слишком реальные для сна. Голова болела и из сноса шла кровь, а, кроме того, палец на левой руке ныл и выглядел поломанным.

Собравшись с силами, историк подтянул к животу ноги и стал потихоньку выползать из разбитого автомобиля. Он хотел только поскорее выбраться наружу. Это удалось ему очень быстро, так что он даже сам удивился своей проворности. Оказавшись снаружи, молодой человек увидел прекрасный зимний лес, сверкавший в лунном свете. Хоть момент казался весьма неподходящим, Владимир замер, любуясь белой, искрящейся картиной. Он почти перестал чувствовать боль и холод, и просто сидел на коленях, слыша собственное дыхание в полнейшей тишине. Ему казалось, что белые еловые лапы образуют тысячи узоров, летящих на него между мрачных, тёмных стволов.

Из оцепенения его вывел яростный выкрик, доносившийся с другой стороны дороги, оставшейся за спиной историка. Вытерев нос ладонью, он бросился к дороге и, припав к снегу у самого её края, увидел неподалёку чёрный внедорожник. Из него вышли трое людей, одетые в чёрное. Владимир узнал их. Это были люди Пануриша.

– Почему ты свернул? – яростно закричал один из них, обращаясь к другому.