Русские. 1812–1814. За Родину!

Вперед подтянулись полки 23-й пехотной дивизии генерала А.Н.Бахметева 3-го, стоявшие до этого во второй линии. Пехота запрудила всю дорогу и опушку леса. Французам стало ясно, что атаками кавалерии они не смогут сдвинуть с места эту массу людей, своей пехоты было мало и они еще более усилили артиллерийский огонь. Стоять на месте под таким огнем было невозможно и русские батальоны вновь пошли в атаку. Их остановили прусские гусары и польские уланы, во фланг ударили конные егеря. Шел ожесточенный бой пехоты с кавалерией. Гренадеры Данилова, засевшие в кустарнике в 100 метрах от схватки, метким огнем на выбор ссаживали с лошадей врагов, но дерущиеся перемешались и стрелять стало неудобно. Данилов приказал прекратить огонь, но когда перед ротой возникли два свежих эскадрона пруссаков, она открыла по ним частый огонь и сорвала их удар по левому флангу русской пехоты.

Справа пехота Дельзона, успевшая скрытно переправиться через реку, была атакована гвардейским драгунским полком из подошедших на помощь к Остерману войск гвардейского кавалерийского корпуса. В пешем и конном строю драгуны навалились на неприятеля, внесли панику и рассеяли его, заставив бежать частью за реку, а частью искать спасения в лесу. Другие гвардейские части в бой не вводились.

День подходил к концу. Начало смеркаться и низины стали покрываться клочьями тумана. Бой затих. Только изредка слышались одиночные выстрелы. Это вели перестрелку егеря. Рота Данилова понесла в бою потери, были убитые и раненые, но их было немного из-за правильно выбранной позиции и оба взвода оставались вполне боеспособными. Иначе сложилась судьба тех, кто сражался в поле, стоял под ядрами и картечью на лесной опушке и на дороге. Было много убитых и еще больше раненых. Корпус Остермана за день потерял несколько тысяч человек. Потери французов были не меньше, особенно у них пострадала кавалерия. Остерман не пропустил Мюрата, отразил все его атаки. Русские ни в чем не уступали неприятелю. Французы еще раз убедились, что им противостоит умелый и храбрый противник, а русские приобрели еще больше уверенности в своих силах.

Ночью к Остерману подошла присланная Барклаем 3-я пехотная дивизия П.П.Коновницына и встала в 8 километрах в тылу у деревни Куковячино поперек дороги на Витебск, опираясь правым флангом на Двину, а левым – на болотистый лес. Перед фронтом дивизии рядом с дорогой пролегал довольно глубокий овраг. Корпус Остермана оставил поле сражения у Островно и встал за дивизией Коновницына. Батальон Данилова тоже был отведен назад.

Перед французами вновь возникла стена русских войск, занявших правильную оборону и готовых сражаться до последнего. Прибывший Наполеон оценил обстановку и понял, что иного удобного пути к Витебску нет, обход невозможен и отдал приказ утром атаковать русский отряд в лоб, смять его массой своих войск и потом искать встречи с основными силами Барклая.

На рассвете 14 июля французская пехота бросилась вперед. Их стрелки завязали через овраг ожесточенную перестрелку с егерями, а затем вместе с фузилерами и гренадерами потеснили их. В атаку по дороге пошла кавалерия корпуса Нансути. Кирасиры, драгуны, гусары, уланы, конные егеря волнами накатывались на порядки русской пехоты, которая хладнокровно отражала их наскоки огнем и штыками. Перешедшие куковячинский овраг французские пехотинцы из дивизии Гюара в рукопашном бою были отброшены назад. Снова активно действовала русская артиллерия, поражая атакующих картечью, а, в промежутках между атаками, ведя успешную дуэль с батареями противника.

Дивизия Коновницына весь день отбивала атаки французов, сама контратаковала и не дала врагу сбить себя с позиции. Егеря надежно обеспечивали фланги дивизии и вместе с Перновским и Кексгольмским пехотными полками отбили все попытки ее обхода. Три захваченные французами орудия были отбиты Черниговским пехотным полком.

Когда Коновницыну донесли, что сражением у французов руководит сам император Наполеон, то он сказал:

– Ну что ж, неприятеля все равно мы не пропустим.

Натиск все усиливался. 12 тысяч русских отбивались от 20 тысяч французов. Численное превосходство французов стало подавляющим, но русские держались. Батальон Данилова был сменен 20-м егерским полком подполковника Капустина. Атаки французов следовали одна за другой. Рукопашный бой шел в лесу и вдоль дороги. Французские стрелки попытались захватить господствующую высоту, но батальоны Капустина ударили с такой силой, что за несколько минут штыками и прикладами выгнали их не только с высоты, но и из леса и с дороги. Лишь новая атака французской кавалерии спасла пехоту от полного уничтожения.

Все время кипел кавалерийский бой. Лейб-гвардии гусарский и драгунский полки не только отбивали наскоки французских конно-егерей и гусар, но и сами неоднократно ходили в контратаки, рассеивали пехотные колонны, в конце боя дали возможность спокойно отойти всему русскому отряду.

Уже в сумерках Коновницын отдал приказ отвозить в тыл артиллерию, а затем отходить и всему отряду к Витебску, куда уже раньше пошли корпуса Н.А.Тучкова 1-го и Остермана.

В арьергарде был оставлен отряд генерала П.А.Палена, которому 15 июля на реке Лучоса предстояло сдерживать кавкорпус Нансути, а также пехотные дивизии Бруссье и Дельзона. Егеря, гусары, казаки, драгуны и уланы русского арьергарда с рассвета до вечера бились с французами. Большие потери понесли их 16-й конно-егерский и 9-й пехотный (т.н. «парижские стрелки») полки. Лейб-казаки, опрокинули конных егерей, атаковали неприятельскую батарею, а затем оказались напротив свиты самого Наполеона. Отбивать неожиданное нападение казаков свой эскорт повел лично Мюрат.

К вечеру французы стали обходить по берегу Двины правый фланг Палена и, чтобы не быть отрезанным от армии, он приказал переправиться через Лучосу и отходить к Витебску.

Барклай-де-Толли в Витебске ожидал подхода войск Багратиона и готовился дать генеральное сражение, но получил донесение- Багратион, которого непрерывно преследовали Даву, Жюно и Понятовский, пробиться не смог. Сражаться с 80 тысячами против 150 тысяч французов Барклай себе позволить не мог и 1-я Западная русская армия начала отход в коренные русские земли к Смоленску – воротам в Москву, надеясь уже там встретиться с Багратионом.

________

Жаркое июльское солнце клонилось к закату. Сильный короткий ливень, прошедший днем, лишь прибил пыль на дорогах, а к вечеру от него не осталось и следа. Полк Кузнецова, следуя в арьергарде 1-й Западной армии, вечером 27 июля устраивался на ночлег в поле у деревни Кострицино. В самой деревне расположился штаб командира арьергарда генерал-майора Василия Денисова 7-го.

Сотне Кузнецова посчастливилось первой выйти к небольшому озерцу у деревни и казаки, быстро раздевшись, с наслаждением ринулись в воду. Затем долго поили и купали лошадей. Усталость от многоверстного марша прошла, только саднили стертые о седла казачьи зады и ноги. Дело привычное. Знали, что утром и не вспомнят об этой беде.

Кузнецов отрядил в дозоры нескольких казаков, послал за распоряжениями вестового к полковнику. Вместе с другими офицерами поужинал испеченным в костре картофелем и куском баранины, накрылся буркой и тут же заснул. Мать-земля показалась мягче всякой перины. Не спал он уже двое суток, несколько раз дремал в седле, почернел, стал обрастать бородой. Французы ломили и стычки с ними возникали постоянно. В сотне осталось всего 70 человек. В других было и того меньше. Но полк вместе с другими частями арьергарда так и не дал французам ударить по главным силам армии.

Кто-то почтительно, но упорно тряс за плечо и голосом Вагина просил:

– Андрей Николаевич, господин есаул! Проснитесь! Приказ полковника – выступать.

Кузнецов с трудом сбросил сонную одурь, поднялся. Подбежал казак с ведром ледяной воды. Полными пригоршнями выплескивая ее на шею и лицо, Кузнецов слушал Вагина.

– До двух дивизий французской конницы идут по дороге на деревню Зарубенку. К атаману уже послали предупредить. Генерал приказал: до подхода господина атамана -батюшки Платова, держать француза.

Оба казачьих полка арьергарда встали в небольшой лощине у дороги, ведущей из села Лешня в Зарубенку и, как только показались французы, ринулись на них.

Атака казаков для гусар 5-го и 9-го полков корпуса Монбрена оказалась неожиданной, но храбрецы в синих и алых доломанах успели перестроиться из походного порядка в боевой и на легкой рыси встретили донцов. Лава казаков врезалась в шеренги гусар. Ловко орудуя пиками («дротиками») донцы сбили на землю передних, после чего бой распался на отдельные схватки.

Кузнецов обратил внимание на гусара элитной роты, о принадлежности к которой свидетельствовала медвежья шапка с красным султаном. Гусар крутился волчком среди дерущихся и, ловко орудуя саблей, свалил уже нескольких казаков. Есаул дал шпоры коню и оказался рядом с французом. Гусарский пистолет дал осечку и был отброшен прочь. Зазвенели клинки. Враг оказался искусным и опытным, но он не успел среагировать, когда Кузнецов перебросил саблю из правой руки в левую и нанес разящий удар по его плечу.

Русские с каждым днем дрались все ожесточеннее, не щадили ни себя, ни врага. Слышали и видели сами как вели себя захватчики на их земле и воздавали им за это сурово. Казаки уступали в числе гусарам, но их атака была такой яростной, что блестящая французская легкая кавалерия была рассеяна и позорно бежала две версты до позиций своих главных сил. Было захвачено больше сотни пленных, которых сбили в толпу и погнали в тыл. Среди пленных выделялись своим нарядом двое. Кузнецов спросил у урядника Брускова :

– Кто такие?

– Говорят, поляки-проводники. Их насильно запрягли, да, не похоже. Рубились с нами не хуже гусар. Казачонка нашего, Сеньку, чуть не зарубили. Еле успели его отбить.

– Подведи-ка их сюда.

Пленные подошли. Старший заговорил.

– Пан официер, я Казимир Куклевский, а это мой племяник – Стах. Мы – русские дворяне, помещики. Французы взяли нас в плен и заставили показывать дорогу.

– Невиданное дело, чтобы пленные своих же соотечественников рубили. К этому вас тоже принуждали? Не Вы ли, пан Куклевский, к Бонапарту сбежали в Вильно, чтобы вступить в литовский легион? Вы не русские дворяне, а отступники и предатели.

И столько ненависти увидел Кузнецов в глазах обоих шляхтичей, что ясно понял – таких прощать нельзя.

– Вздернуть бы вас, изменников, на той осине, да не по закону будет. Брусков, возьми мою записку и гони их к полковнику…

…Французская артиллерия под пехотным прикрытием выдвинулась вперед и начала обстрел возвращавшихся назад после атаки казаков, а затем их контратаковали французские конно-егеря, прусские и вюртембергские уланы. Дело приняло серьезный оборот. Двух донских казачьих полков и нескольких сотен башкир не хватило для того, чтобы сдержать противника и теперь уже русская кавалерия показала тыл. Отступление продолжалось до деревни Молево Болото, где по преследовавшим казаков егерям и уланам открыла меткий огонь рота донской конной артиллерии, а во фланг сильный удар нанесли казаки и гусары. Атаман Платов бросил в бой все свои скромные резервы. Несмотря на свой численный перевес, французы и немцы не выдержали этой атаки, остановили преследование и повернули назад.. В ходе боя они понесли тяжелые потери убитыми и ранеными, значительно превосходящие потери русских. Казаками были захвачены сотни пленных, пушки, часть обоза корпуса генерала Монбрена. Это была новая победа русских, но снова пришлось отступать – пока слишком неравные были силы.

МОСКОВСКИЕ ГРЕНАДЕРЫ.

Рядовые Михаил Казанцев, Петр Жуков и Василий Доборшин Московского гренадерского полка полковника Шатилова из 2-й гренадерской дивизии 8-го пехотного корпуса армии Багратиона расположились у костра рядом с умело собранным шалашом. Усталость после постоянных боев с войсками маршала Даву и пятидесятидневному труднейшему маршу то под проливными июньскими дождями, то по сильной жаре и безводью, исчезла после соединения 22 июля с армией Барклая. Пришло сознание своей возросшей силы, чувство гордости за героический переход, во время которого втрое большие французские силы не сумели уничтожить армию, владело людьми. Купание в освежающих днепровских водах, переодевание в чистое белье, обед с чаркой привели людей в блаженное состояние. Как много значит всего лишь один день отдыха! А, ведь впереди в Смоленске, пока генералы решали – начинать контрнаступление или продолжать отход, были еще почти две недели передышки от маршей и боев.

В котелке негромко побулькивал чай из кипрея, мешочек которого всегда находился в ранце Доборшина. Для вкуса в котелок были положены листья смородины и мяты, набранные в огородах предместья Смоленска. На западе виднелись мощные городские стены и башни. Постепенно опускались вечерние сумерки.

– Будто в ночном, – мечтательно проговорил Доборшин.– Куда далее пойдем? Если на восток, может на Тверь выйдем?

– Навряд ли. Чего басурману в твоей Твери делать? – усмехнулся Казанцев. -Он на нашу матушку-Москву целится. Осталось-то всего ничего.

– А бить его можно- снимая котелок с огня, сказал Жуков. – Горячий он поначалу, смело идет. С французом слабину нельзя давать. Если он увидит, что ты мяться начинаешь, на тыл оглядываться, то пиши пропало – как дьявол лезет. Но как по зубам получит, то и скисает. Наши наооборот, в драке расквасят нос, только ярятся больше. Нам только подавай!

– Больно много их. Одного прибьешь и сразу за ним двое лезут.

– А ты, Доборшин, не робей. Мы с Жуковым всегда рядом, поможем. Помнишь, Петро, как мы их в седьмом году зимой у кладбища в Прейсиш-Эйлау конопатили? Только перья летели.

– Помню. Два дня бились. В первый день нас было побольше и мы их выбили из города. Лично вел князь наш – Багратион. На второй день к французам подошли резервы и мы сравнялись. Сначала пол дня на левом фланге бились в лесу, потом басурман начал крепко жарить из пушек – еле держались. Потом повалила их пехота. Поднялась метель и снег несло французам прямо в лицо. Заблудились и вышли аккурат на нашу большую батарею. Она их тысячами стала класть. Жуть! Мы их погнали на местное кладбище, где сам Наполеон со своей гвардией стоял. Схлестнулись с этой самой гвардией, дали им по их медвежьим шапкам! Потом на нас тучей налетела их кавалерия. Сразу столько конных я никогда раньше не видел. Земля затряслась, они летят не останавливаясь, хотя их картечь как косой косит. Храбрые ребята! Ну, да и мы не робкого десятка. Твердо стояли. Их конных гренадеров в штыки брали. Здоровые, все как на подбор, красавцы! Стоишь, а он перед тобой как гора. Ну, да ничего – управились! Главное в таком деле спину не показывать, враз сомнут. И чтобы кучей стоять, товарища прикрывать. В тот бой я их офицера с лошади стянул и его в полон взяли. Потом всем взводом отбивались, когда французы к нему на выручку полезли, но мы его так и не отдали. Думаю, в том сражении наша виктория была. Но ночью наш командующий почему-то приказал отступить. – Жуков задумчиво посмотрел на огонь. – Только в тот же год летом они нам должок сполна вернули. Главную баталию проиграли с треском, пришлось вброд через реку бежать. Река Але под городом Фридландом называется. Вот через эту реку мы «алле!» и делали. Срамота. Так-то вот, брат, Доборшин. У нас с французами еще давние счеты. Да, Казанцев?

– Это правда. Меня в бок француз из карабина угостил, а Петра палашом по плечу, да и не раз.

– Досталось вам. А я только раз с французом дрался.– Доборшин помолчал.– Куда нас, православных, все-таки завтра поведут?

– Скажут. Чаю попили, сухарь пожевали, а теперь – спать. Слышите, господин унтер соседям внушает, – Казанцев залез в шалаш, укрылся шинелью и тут же заснул.

Жуков последовал за Казанцевым, а Доборшин остался у костра и еще долго смотрел в звездное ночное небо. Перекликались часовые, кто-то тихо пел, все никак не мог угомониться унтер, из офицерской палатки доносился негромкий разговор и бренчание гитары.

Доборшин подбросил в огонь сучьев, лег рядом и натянул на себя шинель. И еще некоторое время вспоминал, как год назад мать и отец благославляли его, а потом братья и деревенские дружки шли с ним в Тверь на пункт сбора рекрутов, а в придорожных кустах выводили свои нескончаемые трели соловьи.

ВСПОМИНАЯ ФРАНЦУЗСКИЕ УРОКИ.

Сражения с наполеоновской армией, о которых рассказывали Жуков и Казанцев, состоялись во время войны России и Франции 1806—1807 годов. Потерпев поражение вместе со своими союзниками – австрийцами в чешской Богемии при Аустерлице в декабре 1805 года, русские отступили за Неман. Царь отказался подписывать уже было согласованный сторонами мирный договор и предложил прусскому королю свою помощь в назревавшей войне с Наполеоном. Разгромив Россию и Австрию, император Франции чувствовал себя к этому времени полновластным хозяином в немецких землях. Игнорируя интересы Пруссии, он создал вассальный Рейнский Союз ряда немецких государств, возвел на голландский и неаполитанский престолы своих братьев, лишил владений мужа родной сестры прусского короля принца Оранского, душил налогами свободные купеческие города Гамбург, Любек и другие. Британский Ганновер, подаренный Наполеоном Пруссии за ее неучастие в военной коалиции с Россией и Австрией, был слабым утешением и не восполнял материальные и нравственные потери, причиняемые тевтонам шустрым узурпатором. Возмущение пруссаков нарастало, офицеры по ночам точили сабли о каменные пороги французского посольства. Вспоминали подвиги сорокалетней давности своего короля Фрица и самоуверенно считали, что без особого труда смогут одолеть Наполеона.

Пруссия выдвинула условия Франции убрать свои войска за Рейн и в ответ ожидаемо получила объявление войны. Пройдя Тюрингский лес, разделявший стороны, 2 октября 1806 года наполеоновские корпуса последовательно атаковали у Иены и Ауэрштедта армии Гогенлоэ и герцога Брауншвейгского и, несмотря на мужественное сопротивление, наголову их разгромили. При Ауэрштедте несчастья обрушились на пруссаков в самом начале сражения. Сразу были ранены герцог Брауншвейгский, 2 дивизионных и 2 бригадных командира, войска лишившись управления, запаниковали и не выдержали мощных ударов дивизий маршала Даву.

В двух битвах были потеряны 200 орудий, 60 знамен, в плен попали 25 тысяч солдат, в занятом французским отрядом Лейпциге были захвачены огромные запасы продовольствия, снаряжения и боеприпасов. Спесь с пруссаков слетела моментально. 3 октября без боя по первому требованию маршала Нея капитулировал Эрфурт. Толпы бегущих солдат заполнили дороги к Веймару и Магдебургу, без сопротивления одна за другой сдались 8 мощнейших крепостей, среди которых Шпандау, Штеттин, Магдебург, Кюстрин. Комендант Кюстрина, завидев проходившую мимо французскую бригаду, услужливо послал осведомиться у ее командира – не хочет ли тот взять крепость? Француз опешил, даже обиделся и свое движение мимо неприступной твердыни продолжил. Комендант вновь стал приставать к нему с неожиданным предложением. Бригадир вернулся и уважил, наконец, желание настойчивого вояки – Кюстрин занял.

Наполеон был беспощаден. Его войска стремительно продвигались на северо-восток королевства громя последние корпуса противника. У Галле состоялся неудачный дебют будущего героя Войны 1812 года Евгения Вюртембергского – его 15-ти тысячный резервный корпус был наголову разгромлен, сам генерал с трудом избежал плена.

13 октября Наполеон торжественно вступил в Берлин. В Париж были отправлены трофеи – шпага, шарф и орден Черного Орла, носимые когда-то королем Фридрихом Вторым Великим. Его племянник, сбежавший из Берлина, теперь униженно, желая сделать приятность, справлялся у Наполеона – достойно ли тот принят в своем же собственном королевском дворце, хорошо ли в нем его кормят? Раздавленный поражением несчастный король вдобавок получил еще и незаслуженное и по-женски жестокое порицание от своей супруги – королевы Луизы. Потом, уже начиная с 1815 года, чтобы быстрее загладить позор разгрома, пруссаки будут трубить на весь мир, что именно благодаря им Европа избавилась от Наполеона, а русские, оказывается, в этом противостоянии были всего лишь их подмастерьями.

Наполеон вошел в польские земли, отошедшие после последнего раздела страны к Пруссии. Поляки восторженно встречали французов как своих избавителей. В Познани Наполеон объявил о начале войны против России и двинул вперед 150 тысяч солдат. 18 ноября 1806 года в ответ был провозглашен Манифест Александра I об объявлении войны Франции.

Русская 125-ти тысячная армия в составе корпусов генералов Бенигсена и Буксгевдена под общим командованием старого и немощного графа Каменского занимала пространные рубежи по восточному берегу Вислы. Корпус Эссена 1-го численностью 37 тысяч человек находился в Белоруссии. В подчинение русским был передан единственный оставшийся не разгромленным прусский 14-ти тысячный корпус Лестока.

Наполеон ударами с юга и запада рассчитывал зажать самые многочисленные в русской армии корпуса генералов Л.Л.Бенигсена и Ф.Ф.Буксгевдена между устьями рек Вкра и Нарев и уничтожить их. В первом бою у Чарново на реке Нарев русская дивизия генерала Остермана-Толстого 11 декабря сразилась с корпусом маршала Даву – триумфатором битвы при Ауэрштедте. Сражением руководил сам Наполеон. Оставив в резерве дивизию Фриана, корпус Ланна, гвардию и кавалерию Мюрата, он посчитал, что для атаки хватит и двух пехотных дивизий Гюдена и Морана. При свете пожара горящей деревни Помихово французы, окрыленные победами над пруссаками, пошли в наступление на семь пехотных батальонов и два гусарских полка Остермана. Бой шел 10 часов, русские отбили 5 атак противника и только по приказу в полном порядке отошли к основным силам Бенигсена у Пултуска. Благодаря стойкости Остермана, французам не удалось отрезать Бенигсена от переправ на Нареве.

Каменский прокомандовал 7 дней. Часть армии завязла в страшной грязи и заблудилась. Выходя к месту сбора, русские использовали разные дороги и появлялись в самых неожиданных местах, приводя французов в недоумение. Сначала Наполеон подумал, что они выполняют какой-то мудреный план и даже приостановил свое движение, чтобы разобраться в обстановке. Когда же понял в чем дело, продолжил наступление на Голымин к намеченному месту сбора всех своих корпусов. Каменский вовсе ослаб умом, приказал армии отступать бросая пушки в родное Отечество и, несмотря на уговоры своих генералов, самовольно покинул войска и уехал в Россию.

Ланн с двумя пехотными и двумя кавалерийскими дивизиями у Пултуска неожиданно для себя наткнулся на весь корпус Бенигсена, атаковал, но был отброшен. Большие потери понесла его драгунская дивизия. Драгуны, рьяно бросившиеся на русских гусар, когда те, как на учении, разъехались в стороны, прямо перед собой увидели в засаде большую батарею и были встречены сокрушительным огнем.

В это же время у Голымина дивизии генералов Дохтурова и Голицына мужественно сдерживали главные силы французов во главе с Наполеоном и не позволили им поддержать Ланна. Отбросив французов, русские переправились через Нарев. Бенигсен поторопился и сжег за собой мост, оставив в спешке в окружении две дивизии Буксгевдена, что послужило основанием для последнего несправедливо обвинить Бенигсена в предательстве. Свои дивизии Буксгевден благополучно все-таки вывел, но царь посчитал конфликт недопустимым и счел за лучшее удалить его с благодарностью из действующей армии.

Наполеон прекратил преследование и ушел за Вислу. Непролазная грязь, названная им пятой стихией Польши, и утомление обеих армий стали причинами приостановки войны. Компания 1806 года закончилась вничью, хотя победы в сражениях себе приписывали обе стороны.

В начале января 1807 года, русские войска, которые возглавил генерал Л.Л.Бенигсен, возобновили боевые действия. Они начали наступление на стоявшие на зимних квартирах корпуса Нея и Бернадота, чтобы разгромить того или другого. Оба военоначальника вышли из-под удара. Узнав о движении Бенигсена, Наполеон, пользуясь своим численным перевесом, решил отрезать его войска от российской границы и нанести им сокрушительный удар. План попал к русским и они, выдержав два кровопролитных арьергардных боя у Янкова и Гофа, начали уходить от превосходящих сил французов в сторону Кенигсберга – второй столицы прусского королевства. Было необходимо прикрыть этот город и легко проходимые пути в Россию из Пруссии на их границе.

26 января обе армии сошлись у города Прейсиш-Эйлау. Багратион в ожесточенном арьергардном бою пресек все попытки неприятеля помешать развертыванию главных сил Бенигсена. На следующий день Наполеон с гвардией, корпусами Сульта и Ожеро, кавалерией Мюрата решил завязать сражение. Корпусу Даву он приказал зайти в тыл русским, а корпусу Нея – перерезать дорогу на Кенигсберг и затем ударить по связанной боем армии Бенигсена. Император располагал примерно 70-ю тысячами солдат. Ему противостояла 68-и тысячная русская армия. Три часа стороны вели ожесточенный артиллерийский огонь, потом в центре на позиции Остермана-Толстого в бой пошли две пехотные дивизии Ожеро. Внезапно разыгралась метель, французы заблудились и неожиданно для себя вышли на 72-х пушечную русскую батарею генерала К.Ф.Левенштерна. Невиданно жестокий артиллерийский огонь в упор начал выкашивать ряды французской пехоты. Были ранены Ожеро и оба дивизионных генерала, один из них – Дежарден, смертельно. Французы попытались добраться до батареи, но были атакованы русской пехотой, среди которых были и московские гренадеры. Пальба стихла и воздух наполнился страшными звуками рукопашного боя. Французы были смяты, потеряли пять знамен и начали беспорядочный отход к городскому кладбищу, где под огнем в окружении гвардии находился сам Наполеон со своей свитой. Русская контратака была остановлена лишь введеной в дело французской гвардейской пехотой.