НЕучебник журналистики

– Тетка, – отвечаю, – я свой. Еврей!.. Взглянула недобро, но ответила:

– Я думала, чурка.

И пошла себе».

Вот и поговорили. Да. Тетка не знает интернетов. Но внучок ее вполне может на какой-нибудь сетевой пассаж того же великолепного репортера Дегтяря излить стакан слюны. Безнаказанно. Без всякого риска получить в ответ не то что весомую оплеуху, но даже остроумную реплику.

Но! На самом деле запрещать анонимные извержения тупой злости в Сети нельзя. Ни в коем случае. Потому что бессмысленные ядовитые комменты для этих ущербных комментаторов – отдушина. Они имеют дешевую возможность разрядится и вновь подставить спины под плеть своего несчастливого быта. А если ограничить уродцев в этих болезненных упражнениях, неведомо к чему они в результате придут. Может, начнут просто мелко гадить соседям, а может, и младенцев станут душить. Помню, смотрел сюжет про какого-то киевского живодера, методично истреблявшего четвероногих. По мнению людей, знавших паренька, он в целом-то был «культурный», тихий ребенок.

А родители запретили ему часами за компом просиживать, чтобы «зрение не испортил». Вот мальчик и реализовал свою тягу к прекрасному. Отомстил мирозданию, как смог. Право, лучше бы ослеп вовсе малолетний садист.

Хотя, с другой стороны, помню, на записи программы «Право голоса» не без изумления узнал, что знаменитый главред мужского глянца Николай Усков в детстве истязал кошек. И Николай пытался доказать собравшимся в студии, что это, мол, нормально. «И все мальчики так делают». Не все. Нет. Не все так делают. Однако вот ведь что занимательно: из юного живодера может вырасти любимец публики, востребованный руководитель. Это не весело. И не грустно. Это так, как есть. Пусть растут все цветы? Ну-ну. Пусть растут.

Что важно знать и понимать? БУДЬТЕ ГОТОВЫ К АНОНИМНЫМ НАЕЗДАМ и не воспринимайте их как профессиональную критику.

Самое эффективное средство – дискуссия с коллегой

В аэропорту имени тов. Шарля Андре Жозеф Мари де Голля как-то встретил знакомую телевизионщицу, с которой работал в «МК» в конце 80-х. Пошли вмазаться кофеином в ожидании наших рейсов. Слово за слово речь зашла о местном писателе, который хотя и отчасти «этнический грузин», но пишет (и пишет замечательно) на русском и Россию не забывает. Журналистка, являясь давней поклонницей литературного дара Акунина, считает, что тот оказался втянут в митинговые экзерсисы «по семейным обстоятельствам», поскольку, говорит, писатель & «этнический нехохол» Сергей Пархоменко женаты на родных сестрах.

Не знаю, не знаю. Мне-то кажется, что все игры с японским, в котором сочетание иероглифов «акунин» означает «сильный и властолюбивый злодей», – это от Лукавого; известно, что изначально псевдоним знаменитого япониста звучал как Б. Акунин (= Бакунин). Смею предположить, что Григорий Шалвович Чхартишвили (aka Борис Акунин, Анна Борисова и Анатолий Брусникин) в своих общественных порывах вполне искренен, поскольку понимает, что «так дальше жить нельзя» (© Станислав Говорухин), а «как дальше можно жить» – не знает.

Просто все писатели привыкли к манипуляции своими персонажами и не всегда отчетливо представляют себе, что такое «жить» и что есть жизнь. Никто из них. Даже те, кто, подобно Диме Быкову, активны в гудящей блогосфере, которая представляет собой чистилище, отделяющее ад кроваво-мясного бытия от виртуальных миров типографского рая. Выдуманные миры + нарисованные люди не зачастую тождественны реалиям. Отсюда непонятки.

И я напомнил своей собеседнице о другом мастере слагать слова во фразы, который в ровно таком же революционном контексте тридцатилетней давности вершил осторожные вояжи из аэропорта Шарль де Голль в Шереметьево, чтобы в конце концов погрузиться в политику по горло. «Этнический хохол» Эдуард Вениаминович Савенко (aka Эдик Лимонов) двинул в революцию осознанно, и я очень хорошо помню, как ему помогали (не только Юлиан Семенов, но и другие почитатели таланта).

Думаю, что ни Акунин, ни Быков, ни другие писатели, активно (и, добавлю, закономерно) оппонирующие нынешней власти, не готовы по-настоящему заниматься политикой, забыв про свое ремесло; они, само собой, недовольны сегодняшним раскладом и хотят как лучше, однако забывают уроки истории. Будучи инженерами душ человеческих, мастера пера не понимают, что такое по сути «глобальный проект», идеализируя природу двуногого и – это самое существенное – отказываясь учитывать геополитические аспекты. По мне эта наивность имманентна русским писателям вообще, кем бы они там не были «этнически».

Спорили мы с моей коллегой грамм триста, чашек пять.

Мы разошлись в оценках. Но кое-что привели к общему знаменателю. Писатели, участвующие в политической движухе, ревниво относятся к собратьям своим по этой самой движухе. Быков хмурится, слыша овации Акунину, последний, уверен, не может не видеть пропасть, отделяющую его творчество от того воистину прекрасного, что производит Дмитрий Львович (по мне, только одна лишь басня про стрекозу и муравья значимей, чем тома грамотного развлекательного чтива). Ну да ладно.

Возвращаясь к теме ревности. Никто из митинговавших литераторов не жаловал того же Лимонова. А тот, в свою очередь, как-то писал о самом известном советском писателе-диссиденте: «Самое сильное обвинение Солженицыну исходит от него самого: „Бодался теленок с дубом“. Отличный портрет комбинатора и манипулятора. Солженицын умело использовал свое несчастье: относительно небольшой срок отсидки сделал из него начальный капитал, с которого он собирает жирные проценты уже сорок лет».

А из аэропорта CDG мы с моей знакомой разлетелись в разные стороны. Совсем разные. Впереди были часы полетов. Недели митингов. Годы маршрутов. У нее с собой была книжка, чтобы убить время полетное, а у меня iPad, заряженный старинными хитами. Мне, конечно, знакома «радость печатного слова» (© БГ), но я все же доверяю музыкантам больше, чем писателям.

И еще: нынешние РФ-политики читают трезвую американку Айн Рэнд, а не какого-то там невнятного Толстоевского, далекого от жесткого объективизма, на который повелись не только российские медийщики, но и вся отечественная элита в целом.

Не ссыте мыслить парадоксально

Как-то меня попросили прокомментировать на сайте «Трибуны Общественной палаты» заявление тогдашнего заместителя председателя Комитета Госдумы по образованию Гаджимета Сафаралиева, который намерен вернуться к обсуждению вопроса о легализации проституции. Отказался. А какой смысл? Что здесь комментировать? От избытка бисера разве что… В России – при нынешнем градусе коррумпированности страны – никогда не будет легализована индустрия интимных услуг.

Хотя лично я считаю, что это необходимо. Однако на «первой древнейшей профессии» делаются такие деньги, что мафия никому не позволит вывести эту отрасль из теневого сектора: ежегодный рынок sex-услуг измеряется суммой в $2,5 миллиарда, при том, что официальный штраф за занятие проституцией не превышает 2000 рублей (ст. 6.11 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях).

Против легализации будет не просто пассивное большинство, но и активные «моралисты», делающие $$$ на этом бизнесе, – сутенеры да менты-крышеватели. Вывод sex-индустрии из теневого сектора означает для них не просто потерю прибыли, которую жрицы любви получают от клиентов-ходоков, но и перекраивание всей структуры.

Сейчас в проституцию масштабно вовлечены малолетки, многие девицы выполняют функции наводчиц и наркодилеров, не говоря уже о том, что повсеместно практикуется сексуальное рабство (многих попросту вынуждают продавать свое тело). Вокруг негласного профсоюза сутеров построена целая система, которая включает в себя не только «крышу», но и «стены», в том числе и сугубо информационные.

Между прочим, первый шаг к легализации «последнего пережитка капитализма» был сделан более 30 лет назад.

В ноябре 1986 года «Московский комсомолец» опубликовал очерки «Ночные охотницы» и «Белый танец». Тогда современный лексикон обогатился идиомой «ночные бабочки», а законодательство (после экстренного заседания ЦК КПСС) «соответствующим пунктом, признававшим само существование «позорного явления».

В чем меня только не упрекали! Например, в пропаганде постельного ремесла: при опросах в рижских школах старшеклассницы в перечне завидных профессий отметили путан (валютных проституток); как будто репортер может быть виноват в том, что слово «валюта» для целого поколения стало синонимом пропуска в некую райскую жизнь – «нас так долго учили любить… запретные плоды» (© Илья Кормильцев). Еще меня обвинили во взвинчивании цен: шлюхи предъявляли клиентам ксерокс МК-статьи, в которой упоминалась такса в $100 (по черному курсу более 400 рублей, притом что, например, члены редколлегии того же МК получали пресловутые полставки в 65 руб.); дело в том, что в репортажах я рассказал о т. н. центровых, работавших (в том числе и на Московское управление КГБ) в двух минутах ходьбы от Кремля, в номерах «Националя», а под этот – максимальный! – тариф пытались подстроиться уличные дилетантки, бизнес которых быстро подмяли под себя грузинские воры в законе, действовавшие жестоко: вместо «здравствуйте» просто выбивали телкам передние зубы.

Те, кто осознанно выступают против легализации проституции, тем самым голосуют за такого рода методы. За то, чтобы глупых девиц и дальше истязали сутеры. За то, чтобы проститутки по-прежнему ездили на «субботники» в отделения

полиции. За то, чтобы гастрольные бригады похищали в селах средней полосы легкомысленных девятиклассниц и сдавали их в питерские бордели, где ждет несчастных принудительный труд + передоз. За то, чтобы герпес и СПИД приобрели размах зимнего гриппа. За то, чтобы из среднестатистических «двух тысяч за час» полторы поступали в криминальную кассу. И против того, чтобы гражданские права + социальные пособия получили представительницы непростой и отнюдь не уважаемой профессии, чтобы оставались дамы полусвета полугражданами.

Впрочем, можно и отказаться напрочь от идеи легализации, признав опыт Турции, Франции, Италии и Германии для нас вредным. «Что немцу гут, то русскому вред». Только нельзя забывать, что легальная проституция подразумевает контроль. Не только фискальный, но и медицинский.

А само ремесло неискоренимо. У меня в архиве до сих пор хранятся десятки кассет с записями хмельных откровений середины 80-х (кстати, надо будет, расшифровав, издать отдельной книжкой). И одна из постельных тружениц (сейчас, быть может, уже бабушка, если вообще выжила) по имени Карина на банальный репортерский вопрос, что, мол, будет, если за проституцию тупо расстреливать, спокойно, затянувшись ароматным косячком, пожала плечами: «Цены поднимутся».

И легко вычислить, кто здесь выиграет.

Поэтому – не надо мыслить штампами. Изучайте матчасть, общайтесь с первоисточниками и – главное – ВЫВОДЫ ДЕЛАЙТЕ САМИ, игнорируя лекалы социума.

Если ваше сенсационное заключение не приведет к заключению тюремному и поразит воображение зрителя/читателя – вы сорвали джек-пот.

Личность, а не команда

Медийный продукт в современном мире должен быть максимально персонифицирован. Этот тезис может вызывать неудовольствие декларирующих, что СМИ, мол, есть продукт труда коллективного. Но так ли это? Вернее, в какой степени?

Роль личности в СМИ, по мне, вопрос открытый. Как и роль личности в истории. Что такое «личность» в данном контексте? Не более чем фильтр. Фильтр, сквозь который прошли другие личности. Личности живые и мертвые. Прошли в виде текстов, картинок или фонограмм. Мы лишь отсеиваем то, что нам нравится, выбраковываем то, что считаем неправильным и неинтересным, тиражируя собой с нашей точки зрения правильное и убедившее нас.

Ну плюс еще конъюнктура да пресловутый внутренний цензор. Составные фильтров. Поэтому любой интеллектуальный продукт (даже гениальный) вторичен по сути. Но отсеянное и отобранное тем не менее уникально, потому что нет двух идентичных фильтров. Люди все тааааакие разные. И то, что у них получается, получается по-разному, даже если рецепт одинаков.

Что же такое журнал или ТВ-проект? Не сам главред/автор, а «он же»&Co?

В известной степени это лукавство, ведь коллектив, который творит издание, прошел кадровый фильтр. И не проникнуть в эфир (или на страницы журнала) тем, кто не пройдет фильтр отфильтрованных. Таким образом, как ни крути, продукт персонифицирован. Ведь свита играет короля. Штучная фигура может себе позволить скрыться в дымовой завесе коллектива – это помогает сохранять дистанцию между собой и процессом, не дает утонуть в нем с головой.

Хотя на отечественном рынке печатных СМИ коммерчески преуспевали аналоги, которые полностью выстраивались под раскрученные телепроекты, издания, не только пользовавшие разогнанный ТВ-эфиром бренд, но просто-напросто являвшиеся печатными версиями рейтинговых передач. Это можно сказать и о пакете удачливого Валерия Комиссарова «Моя семья», и о журнале «Я сама», который состоялся благодаря успеху одноименного ток-шоу обворожительной Юлии Меньшовой на канале ТВ-6.

Зато когда полиграфическая версия не имеет с ТВ-оригиналом ничего общего, как в случае с журналом «Однако», следует, как правило, коммерческая неудача.

Когда в середине 90-х директор могущественной в ту пору телекомпании ВИD Саша «Гараж» Горожанкин запустил (под патронатом рулевого Шестого канала Ивана Демидова) газету + журнал «МузОБОЗ», планировалось, помню, что печатная продукция будет столь же прибыльна (и в репутационном, и в финансовом смысле), сколь и знаменитая развлекаловка, которую на Первом канале в пятничное время угасшего «Взгляда» начинал сам Иван-Иваныч, а на «шестой кнопке» позднее вел «оборзеватель» еженедельника «Новый Взгляд» Отар Кушанашвили.

Тем не менее, подростковая аудитория, заточенная в большой степени на картинку и музыку, нежели на тезисы & персоналии, не стала массовым потребителем этих печатных СМИ: журнал, где главредствовал Андрей Вульф, скоро закрыли, а одноименную газету я вскоре переименовал в «Музыкальную правду», оставив прежним ее контент (Эдуард Лимонов писал, что она предназначена для «людей с мозгами кошки», и сетовал, что Отар, с которым его познакомил литературный экстремист Ярослав Могутин в «нововзглядовских» коридорах, угробил в этой газете свой талант).

Сам Лимонов по совету того же Могутина запустил тогда же достаточно забавную газету «Лимонка» (эти «лимонки» я до этого публиковал в «Новом Взгляде»). Это было, между прочим, абсолютно персонифицированное СМИ и востребовано было в узкой маргинальной среде, ориентированной на персону создателя. Естественно, кроме фанатов-нацболов да литературоведов, никому не нужное.

Обаяние объекта

Всегда имеет смысл вычислять, что именно хочет донести собеседник до потребителя (зрителя/слушателя/читателя). Важно контролировать ход разговора с тем, чтобы не стать инструментом манипуляции.

И не вестись на т.н. тренды.

Многие движения вершатся публичными персонами исключительно в расчете на реакцию медиа-сообщества.

В свое время в эфире программы «Киносерпантин» режиссер Марк Анатольевич Захаров сжег свой партбилет КПСС («Он сидел за пультом якобы, якобы нажимал кнопочки. И вот на этом самом пульте в тарелочке он сжег свой партбилет» – рассказал мне Владимир Викторович Мукусев). Спустя четверть века Сергей Леонидович Доренко вышел из компартии, разместив у себя в Facebook пост, адресованный как бы Зюганову: