Оценить:
 Рейтинг: 0

Последние вожди СССР

Год написания книги
2011
Теги
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
2 из 4
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Закоренелого трезвенника из меня в период антиалкогольной кампании пытались сделать. Возвращаясь к музыке, скажу, что наиболее любимы мною те произведения, на которых выросло мое поколение. Разумеется, с теми коррективами, какие нужно внести, осознав перестроечное мышление. Вообще говоря, у каждой эпохи есть прекрасные песни, начиная с периода гражданской. Конечно, мне больше всего нравились песни Великой Отечественной. Мне нравились песни, которые пели моя мать и ее односельчане. Это больше были старые русские песни и, что удивительно, это же Северный Кавказ, украинские. Я остался им верен. Еще я очень люблю романсы, знаю лучших прошлых и сегодняшних исполнителей, включая Александра Малинина.

– Михаил Сергеевич, если не секрет, что вы сделали со своим партийным билетом?

– У меня. Хранится. И учетная карточка, и партийный билет.

– Оставили как память?

– То, что я был в партии, это не потерянные годы, не потерянные. Я хотел сделать все, чтобы основной массив этой партии, народ, устремленный к обновлению, был сохранен. И мы близки были к этой цели, путчисты это видели все. Они видели, что за подписанием Союзного договора, за новой партией им уже места нет. В этом все и дело.

– Когда вам было труднее: 19 августа, в день путча, или 25 декабря, в день вашей отставки?

– Нет, все-таки самым тяжелым был Форос. Предательство в такой момент, когда мы должны были выйти на новый договор, антикризисную программу, которая запускалась в ход, когда мы подошли к съезду партии, где рассчитывали принять программу обновления, то есть, намечалась возможность использовать потенциал перестройки – и вдруг… Это было тяжкое испытание…

– А светлые дни были у вас в последнее время?

– Я чувствую себя уверенно. И вообще, меня трудно выбить из колеи.

– Михаил Сергеевич, возвращаясь к обстоятельствам вашей отставки, вы полагаете, что все было сделано конституционно?

– Что сделано, то уже сделано. Лишь бы руководствовались не желанием устранить Горбачева, а интересами людей. Меня ведь продолжают рассматривать в качестве оппонента российским властям. Хотя я не устаю повторять, что не отношу себя к оппозиции.

– Вы были сторонником сохранения Союза. Сегодня такой страны больше нет. Вы уже привыкли к аббревиатуре "СНГ" или вам милее вариант сатирика Михаила Задорнова, предложившего называться "БСССР" – бывший СССР?

– Я привык к старому названию. А, кстати, вы слыхали последнюю версию расшифровки СНГ? Сумели навредить Горбачеву…

Мое время на интервью вышло. Михаил Сергеевич заторопился: "Пора, пора, завтра нам с Раисой Максимовной вставать в четыре утра, а в семь – самолет". Президент Горбачев улетал в зарубежную командировку.

Лигачев

Егор Кузьмич. Сочетание этого имени и отчества позволяет безошибочно узнать человека, портрет которого не нуждается в дополнительных эпитетах. Егор Кузьмич – он и есть Егор Кузьмич. Ни с кем не спутаешь… Имея принципиальное согласие на интервью, встречи с Лигачевым тем не менее, мне пришлось ожидать довольно долго. Наконец, через бывшего помощника Романа Романова была назначена дата аудиенции. За час до оговоренного времени мне позвонил уже сам Егор Кузьмич и, извинившись, сказал, что встретиться в этот день не сможет, поскольку неожиданно заболел гриппом. Лигачев болел ровно до 17 марта, дня проведения полуподпольного VI съезда народных депутатов СССР. Я видел, как в то утро с помощью блиц-интервью он отбивался от наседавших журналистов в холле гостиницы "Москва", а затем в ставшем знаменитым поселке Вороново.

Почувствовав себя задетым, если не сказать обманутым, я решил, что договариваться по новой сам больше не буду. Но назавтра позвонил Егор Кузьмич сам и сказал, что готов к беседе. Мое предложение приехать к нему домой вежливо отвел под благовидным предлогом, сказав, что ему даже удобнее встретиться в редакции.

Пока я ждал гостя, коллега вспомнил, как в редакции "Советской культуры" все стояли на ушах перед приездом туда Лигачева в бытность работы Егора Кузьмича секретарем ЦК КПСС по идеологии. Забавно было слушать, как белили в округе бордюры и красили в небесные тона урны… Неужели это было возможно всего несколько лет назад? Коллега, не успев закончить рассказ, вдруг замолк на полуслове, тупо уставившись куда-то за мое плечо. Я невольно оглянулся и увидел Егора Кузьмича собственной персоной. В какой-то непритязательной курточке, с шапкой в руках… Первое, что мелькнуло в голове: "Слышал ли Лигачев, о чем мы тут говорили?"

Пауза затягивалась. Почему-то некстати всплыла в памяти моя первая попытка взять интервью у Егора Кузьмича в декабре 1989 года на II съезде народных депутатов СССР, когда приходилось проталкиваться сквозь широкие спины и острые локти…

Все еще шалея от неожиданности и комичности ситуации, я не придумал ничего лучшего, как, поздоровавшись, ляпнуть банально-нейтральное:

– Как вам живется?

– Не будет преувеличением, если я скажу, что живу, как большинство нашего народа. Получаю 500 рублей пенсии плюс добавка еще 65 рублей, павловская или как там ее называют? Квартира очень хорошая, дачи никакой у меня нет, машины нет. Пользуюсь общественным транспортом.

– Дачи не было или отобрали?

– Государственную я сдал еще будучи членом Политбюро в 89-м, а личной никогда не имел. Кстати, в последнее время я уже не пользовался и спецсамолетами. В Швецию летал обычным рейсом Аэрофлота. Так же, как и потом в Тюмень, в Белгород… И машина служебная у меня в ту пору была самая обычная, ездил на "Волге".

– С кем вы живете?

– С женой. У нас трехкомнатная квартира. Одна из комнат – рабочий кабинет. Других кабинетов нет, так как ни в каких "фондах" не состою.

– Живете в том самом знаменитом доме на улице Косыгина?

– Да-да, в нем.

– У вас есть домработница?

– Нет. Хозяйством, кухней занимается супруга, Зинаида Ивановна, она на пенсии. Правда, ей пока сумму не установили, хлопочет… Понимаете, когда я был секретарем обкома, а затем членом Политбюро, мы считали, что просить у государства пенсию для жены неудобно. Теперь, когда жизнь стала сложнее, пришлось и ей оформлять. Сын у меня профессор, доктор физико-математических наук. Жена его преподаватель, кандидат наук. Внук студент. Они живут отдельно от нас. Вот и вся моя подноготная, никаких припрятанных от народа миллионов, тайных льгот и привилегий.

– Егор Кузьмич, я не ослышался: вы ездите на общественном транспорте?

– Все так. К вам я добрался на метро. Люди меня узнают, подходят. Говорят: чего же вы таким неудобным, запущенным в Москве транспортом ездите? А я что, как все. Метро люблю со студенческих довоенных лет. Скорость, быстрота… Так что никакой персональной или разгонной машины у меня нет.

– Извините, что я все о деньгах да о деньгах. Согласитесь, лучше у вас узнать, чем слухами пользоваться. Проясните ситуацию с вашей недавней поездкой в Америку.

– Я не взял у государства ни одного инвалютного рубля. Доллары для пребывания в Америке я заработал себе сам, выступая в университетах и научных центрах США. И платили мне не по 25 тысяч, как некоторым, а по 500-700 долларов. Хватило на текущие расходы. Ну и, конечно, сувениры и вещи какие-то привез. Имел интересные встречи, беседы. Вообще общался с разными категориями американцев – студентами, аспирантами, учеными, конгрессменами, бизнесменами, журналистами. Я не сам туда поехал, меня пригласили. Главным организатором выступал профессор Стивен Коэн, автор известной книги о Бухарине. Почему я согласился? До меня тропу в Америку проторили сотни "демократов", они пели одну и ту же песню, поливали нашу историю, наш строй. А людей со взглядами, как у меня, не знали. Поэтому я поставил перед собой две задачи: своими глазами посмотреть Америку, где я впервые, и второе – донести мнение моих единомышленников о происходящем в нашей стране и в мире. Должен сказать, что залы везде были переполнены, встречи продолжались по три часа. Вопросы сыпались без конца. Никаких провокаций не заметил, хотя и говорил часто непривычные для аудитории вещи.

– После этой поездки не появилось желание и в других странах отстаивать свои взгляды?

– Знаете, у меня очень много сил и времени заняла книга, которая в апреле выходит в свет. Отдельные ее отрывки напечатаны тиражом около 35 миллионов экземпляров.

– Авторские вы уже получили?

– Когда был членом Политбюро, все гонорары от публикаций отправлял в партийную кассу. Это приличные деньги. Сейчас другое положение. От гонорара из газет и журналов я отказался. Должны заплатить за два отрывка, изданных брошюрами, и, естественно, за всю книгу. Но на миллионы в любом случае я не рассчитываю.

– Запад интерес к рукописи проявил?

– Да. Предполагаю, что в сентябре-октябре книга выйдет в США и в других странах.

– А на какую реакцию вы рассчитываете у нас?

– Книга называется "Загадка Горбачева". В ней написано о том, что происходило в стране, в руководстве, начиная с 85-го года и в предшествующие годы, и что произошло… Впервые публикуются мои записки в Политбюро, где я писал о той опасности, которая надвигалась на страну и привела к развалу государства и экономики. Фактически мои обращения были скрыты от членов ЦК, от актива партии. Вот такая была демократия! Горбачев порою говорил одно, а делал другое.

Думаю, что книга вызовет интерес. Далек от мысли, что все пройдет под аплодисменты. Наверняка кто-то попытается оспаривать сказанное мной. Но пусть оппоненты опровергнут мои слова фактами и данными. А эмоции – не аргумент.

– Не сомневаюсь, что эта тема уже навязла вам в зубах, но что делать, если для миллионов людей Лигачев ассоциируется в первую очередь с антиалкогольной кампанией…

– Я разъяснял: считаю ту политику правильной, но не все методы и средства для ее проведения оказались пригодные. Хотя результаты ведь положительные имели место. Резко сократилась преступность, увеличилась продолжительность жизни, снизилась детская смертность, повысилась рождаемость. Много было хороших и добрых писем от народа в адрес руководства страны, начавшего антиалкогольную кампанию. Особенно от женщин. Потому что, как говорят, сколько мужьями выпито водки, столько детьми и женами пролито слез. Не я являлся инициатором всей кампании, разработчиком документов и указов, но я активно проводил эту политику. Мне казалось, что каждый нормальный человек может прожить без регулярного, частого принятия спиртного. Лично мне ничто человеческое не чуждо, я готов, если есть возможность, выпить с вами хоть сейчас, например, такого хорошего грузинского вина, как "Киндзмараули" или "Хванчкара"…

Нам показалось, что с алкоголизмом можно быстро справиться. Лозунг "За полную трезвость!" я считаю явной своей ошибкой. Было забегание вперед. Но вместо того, чтобы как-то откорректировать эту работу, критически осмыслить, ее признали неверной и снова принялись латать дыры в госбюджете с помощью безудержного производства алкогольных напитков. По этой части перекрыты все прежние уровни. Вновь появилась в достатке "бормотуха". И сегодня мы имеем то, что имеем: пьянство опять процветает. Но если мы не хотим окончательно деградировать, нам придется вернуться к борьбе с зеленым змием. Кстати говоря, обществу не удастся справиться с преступностью, хотя бы остановить ее рост и потому, что это сейчас не увязано с искоренением пьянства.

– То, что вы сперва угодили в опалу, а затем и попросту были выкинуты из активной политической жизни, лишены возможности руководить, вершить чужие судьбы, не отпугнуло ваших друзей?

– У меня их стало еще больше! Та борьба, которая велась в течение нескольких лет против меня, попытки оклеветать, дискредитировать перед обществом и народом только сплотили моих союзников. Вот даже сейчас шел к вам, меня остановил молодой мужчина, военный, и сказал, что разделяет мои взгляды, что идея социализма жива.

– Из числа руководства страны у вас были друзья?

– Я пришел в Политбюро в зрелом возрасте, когда новых друзей не заводят. Если говорить о тех, с кем я больше всего общался, так это Зайков, Лукьянов, Чебриков, Никонов, Рыжков, Строев, Воротников, Власов, Долгих…
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
2 из 4

Другие электронные книги автора Евгений Додолев