Разъяснитель недоразумений

Принцесса и муха дали мне понять, что они никого здесь не знают. Но и я никого из старых знакомых не хотел впускать в свою новую жизнь.

      И вдруг раздался звонок.

Принцесса включила громкую связь.

– «Принцесса и Му» – разъяснение недоразумений на дому»?

– Да.

– Если можно, пусть приедет мужчина.

– Хорошо. Диктуйте адрес.

***

Я волновался, но деваться было некуда. Шаг назад означал предательство для самого себя. Себя еще не найденного.

Принцесса и муха провожали меня. Они видели в моих глазах предчувствие неизведанности. Я ведь привык доверяться страху, а нынче приходилось действовать самому.

– Если что – звони, – волнуясь сказала муха.

Принцесса промолчала. Она заботливо застегнула верхнюю пуговицу на моем пальто, поправила воротничок и смахнула пылинку с моего плеча.

***

Открыл дверь мужчина в трусах и майке, примерно моего возраста. Пригласил. Мы пили чай в обставленной с любовью кухне. Я слышал, что в квартире есть кто-то еще.

Мужчина долго смотрел на меня.

– Вы действительно разъясняете любые недоразумения?

Я представил, как ответила бы принцесса.

– Да. Сто долларов.

Мужчина улыбнулся и выложил двести.

– Нам не нужно лишнего, – возразил я и собрался отдать клиенту сто долларов, но тот остановил мою руку.

– Через час приедет моя жена с дачи, и я хотел бы ее познакомить со своей любовницей. Нет сил скрывать.

– А от меня чего хотите?

Мужчина затушил сигарету и позвал.

– Саша, зайди!

В кухню вошел молодой человек.

– Это – Саша, студент юридического. Мы с ним живем вместе, когда жены и детей нет дома. Ну, и на выходных иногда у него в общежитии.

Саша молча готовил кофе, затем обратился к мужчине:

– Коль, а тмин где?

Коля показал «ему» или «ей» тмин.

– Мне хотелось, чтобы вы объяснили моей жене, что это может и ненормально, но неизбежно. Я думаю, лучше признаться, чем скрывать.

– В чем ненормальность? В том, что вы изменяете жене или в том, что вы гомосексуалист?

Коля затушил сигарету.

– Я же вам дал не сто, а двести долларов.

Как решить проблему Коли? В голову ничего не приходило. Как отреагирует жена, с такой любовью обустроившая кухню, свое сердце и душу для своего главного предназначения женщины – быть безусловной хранительницей очага – на неортодоксальную измену мужа? Я снова жалел, что мой страх, который мне помогал все решать, исчез. Я должен бояться! Бояться не помочь просящему о помощи человеку! Но… не боялся. Я был беспомощен для оказания помощи.

Мне хотелось уйти, но Коля с надеждой смотрел на меня.

– Мне нужно позвонить.

Коля кивнул и увел Сашу в гостиную. Я набрал номер офиса и услышал, уже ставшее за короткое время практически родным, протяжное:

– Алёёё.

– Слушай, дай муху, пожалуйста.

Муха что-то жевала.

– Я слушаю.

– Извини, а у вас есть гомосексуалисты?

Муха хмыкнула.

– И не мечтай.

– Ладно, не ерничай. У меня проблема.

Я рассказал ей о ситуации. Муха немного подумала.

– Во-первых, с тебя «Мартель» еще за прошлое, и мне нужно посоветоваться. Я перезвоню.

– Только не долго, а то цейтнот.

Я ждал звонка и слышал, как любовники разговаривали в соседней комнате. Они говорили об обычных вещах – о погоде, о том, как учатся дети, о работе, о том, куда пойти на выходные. Если бы не два мужских голоса, можно было бы подумать, что это мужчина и женщина, жившие в согласии. А их тела – это только скафандры, выбранные кем-то наугад по какому-то неизвестному недоразумению.

Муха перезвонила. Я выслушал и обратился к Коле.

– У вас есть дети?

– Дочка школу заканчивает, сын в шестом классе.

– Можно дневник вашего сына?

Коля удивился, но принес мне дневник. «Павел Николаевич Сомов» – прочитал я на дневнике.

– Извините, мне нужно несколько минут, чтобы изучить.

Коля оставил меня в одиночестве.

Дневник Павла Николаевича, ученика шестого класса, не блистал хорошими отметками. По английскому языку были сплошные тройки. Я взял ручку и поставил ему за вчерашний день по иностранному языку отметку «отлично».

– Я готов.

Коля вошел и смотрел недоверчиво.

– Вы гарантируете?

Я кивнул, правда, не без сомнений. Мы дождались звонка в дверь.

– Коля, что случилось?! Ты здоров? Затопили?

Жена ощупывала мужа, удостоверяясь в его здравом существовании, не замечая меня и Сашу.

– Опять Пашка в школе начудил?! Что? Ну?! Не молчи! Почему меня нужно было в пять утра поднимать? С мамой что-то? Не молчи!

Обескураженный Коля поспешил указать на меня.

– Маша, тебе вот этот человек хочет кое-что сказать.

Маша увидела меня и Сашу. Она отодвинула Колю за спину и приняла угрожающую позу.

– Что вы хотите от моего Коли?

Я набрал воздуха, перестал думать о последствиях и на свой риск начал:

– Ничего страшного. Ваш муж изменяет вам вот с этим молодым парнем, а так все здоровы, и с мамой все хорошо, а Пашка «отлично» по английскому получил. Правда?

Я вопросительно посмотрел на Колю. Коля не понимал, что происходит, но пришлось отвечать.

– Да,.. в это, конечно, трудно поверить, но Пашка вчера принес «отлично» по английскому.

Жена Маша не поверила.

– Хватит врать! Он с испокон веков по английскому ни бум-бум.

Коля с опаской подал жене дневник сына. Мать открыла дневник и, увидев дорогую душе оценку, залилась слезами.

– Неужто он за ум взялся?

Она закрыла дневник и погладила, как библию, при этом ее глаза были похожи на глаза молящейся монашки.

– Слава Богу.

Она посмотрела на Сашу, затем на мужа.

– Ты хоть активный?

Муж Коля быстро и покорно закивал.

– Ну и ладненько. Пошли завтракать, разберемся. Молодец, Пашка. Вы с нами завтракать будете? – спросила Маша у меня и Саши.

Мы вежливо отказались.

Она пошла в кухню и взялась готовить завтрак.

– Вы Пашку-то предупредите, – шепнул я Коле. Тот в счастье закивал головой.

Я подошел к Саше.

– На юридическом учишься?

Саша кивнул.

– Не хочешь подработать?

Саша также был рад и не хотел отказывать человеку, который практически спас «его» или «ее» отношения.

***

Я ехал в офис вместе с Сашей, чувствуя двести долларов в кармане, думая о превратностях ориентаций и своей беспомощности.

– Неужели тебе нравится быть ну… этим, гомосеком? – спросил я у Саши. Я думал, он будет мяться и не ответит, но ошибался.

– Конечно, нет. Это довольно непросто. Столько насмешек и обид. Поначалу я плакал, но затем взял себя в руки. Ничего не оставалось, как, не отворачиваясь, смотреть в глаза тем, кто издевался над тобой и считал себя выше тебя. Ведь изменить себя не получается.

– А как ты познакомился с Колей?

– Случайно. Я не успевал на троллейбус, а Коля придержал дверь, чтобы я успел. Мы улыбнулись друг другу. И я понял, что влюблен.

Я смотрел Саше в глаза и видел, что он намного сильнее, смелее и честнее меня, ведь он точно знает, кто он. И теперь я понимал Колю, который влюбился в Сашу. Точнее, в его уверенность в том, что хоть он не такой, как большинство, но это он. Я пришел к выводу, что человек не должен бояться быть самим собой, даже если он пассивный гомосексуалист.

***

На столе лежали двести долларов.

Принцесса трепетала от того, что теперь можно купить сапоги за большую цену, а я с горечью думал, что не в деньгах дело, а во мне. Даже если будет у меня миллион – это не дает гарантии, что я смогу помочь выбрать ей только для нее предназначенные в этом мире сапоги.

Муха с ухмылочкой смотрела на меня и указала на принцессу.

– А ведь это она подсказала, что судьба детей намного важнее для матери, чем неортодоксальная ориентация мужа. А где «Мартель»?

– Сейчас схожу. Это Саша. Он будет нашим бухгалтером, – представил я студента юридического факультета.

И вот мы – я – директор, принцесса – заместитель, муха – тайный консультант и Саша – пассивный гомосексуалист, будущий юрист, а ныне – наш бухгалтер, сидели, распивая «Мартель», и расписывали прайс-лист наших услуг.

***

«Прайс-лист фирмы «Принцесса и Му»:

Разъяснение простого недоразумения – 200 долларов.

Разъяснение сложного недоразумения– 500-1000 долларов.

Разъяснение очень простого недоразумения – 100 долларов.

Детям до 16 лет и пенсионерам – скидки в

зависимости от сложности проблемы».

***

Проснувшись, когда сознание еще не знает, продолжать ли ему спать, наслаждаясь отсутствием тяжелых рассуждений реальности, или уже брать их на себя, как неподъемную штангу, я листал пустые листы книги своей души и не мог в них написать ни слова. Я поднимал руку, подносил карандаш, но силы, которая придает руке посыл к появлению настоящих вечных строчек жизни, не было. Откуда ее взять?

Я вспоминал свою жизнь до того, как мир, который я создал вокруг себя, покинул меня. Каждое мое движение в мире начиналось с радостной бесконечности и заканчивалось грустной конечностью. Когда я заключал договор, радуясь прибыли, мне казалось, что эйфория талантливо провернутого предприятия останется во мне навсегда, но, увы. Когда я ложился в постель с женским существом, и мы становились одним целым, мне казалось, что вечное желание продолжения рода останется во мне всегда, но, увы. Когда я нырял в прохладную реку, мне казалось, что вот так и будет нести меня течение вечно, но, увы – я выходил на берег.

Я понимал, что мне не хватало какого-то эфирного органа, под действием которого, как рука по какому-то велению срывает яблоко, я срывал бы плоды мира, накапливая и взращивая до бесконечного размера. И этот эфирный орган должен родиться сам по себе, ниоткуда, из пустоты, являясь результатом моего поступка. Но какого, я не знал.

***

Меня разбудил звонок телефона.

– Алло, – прошептал я в трубку, поскольку все в офисе еще спали.

– Здравствуйте. Вы разъясняете недоразумения?

– Да.

– Приезжайте, пожалуйста.

Принцессу будить не стал. И муху тоже. Я не терял надежды справиться без их подсказок. Но в одиночку ехать не хотелось, и я растолкал Сашу, спавшего в кресле.

– Я же бухгалтер, – недовольно, сквозь сон простонал он, но увидев мой неуверенный взгляд, продолжил. – Хорошо поеду, если кофе приготовишь.

Мы приехали по указанному адресу и не смели входить. Это была небольшая церковь. Саша, зевая, пожал плечами.

– Работа есть работа.

Мы постучали. Нас встретил батюшка и сразу закрыл за нами дверь.

Отец Михаил провел нас в отдельную комнату. В этом священнослужителе чего-то недоставало, как на футбольном поле не хватало бы футбольного мяча, как мозгу не хватает мысли, а душе – поэта.

– Я не верю, что Бог есть, – коротко и по делу сказал отец Михаил.

Мы с Сашей взяли паузу, а священник ждал от нас помощи. Мы представили широту проблемы. Что значит священнику не верить в Бога? Это то же самое, что футболисту не верить в футбольный мяч. Что делать тогда ему на футбольном поле?

Саша смотрел на меня в ожидании, что я начну первым.

От неуверенности у меня тряслись мысли, как камни в кузове грузовика. Они перемешивались в неопределенном порядке, не давая мне надежды сформулировать какой-то фундамент. Но нужно было говорить. Начал я с раннего христианства, апокрифы, ветхого завета, нового завета. Особое внимание уделил деяниям апостолов.

Отец Михаил внимательно слушал меня, и его надежда засыхала, как груша на самой верхней тонкой ветке дерева, на которую и не влезть, и не нагнуть.

Но вдруг неожиданно вмешался Саша.

– Скажите, а в церкви кто-то есть?

– Нет. Сейчас ночь. Я сам все закрываю.

– Вы уверены на сто процентов?

Отец Михаил задумался.

– Это исключено… хотя…

– Значит, пятьдесят на пятьдесят? Или кто-то есть, или нет?

Отец Михаил неуверенно кивнул.

– А вы были на небесах?

Священник перекрестился и не понимал, к чему клонит Саша.

– Не были. Значит, тоже пятьдесят на пятьдесят. Либо там кто-то есть, либо нет, верно?

Отец Михаил застыл. Затем неуверенно кивнул.

– Скажите, а пятьдесят процентов, что там кто-то есть, в сравнении с тем, что до этого у вас было ноль процентов, это много или мало?

Отец Михаил задумался, а Саша не унимался:

– Скажите, а кто снял фильм «Выживут только любовники»?

– Джармуш.

– А вот и нет!

Отец Михаил заерзал.

– Как это?

– А так. Никто его не снял. Просто получилось такое недоразумение. Актеры сами играли. Оператор наугад наводил камеру. Да и художники настроены были по-анархистски. Все получилось как-то само собой. И наш мир никто не создал. Все как-то само. Кто-то перднул, и все появилось. Так?

Священник молчал. Он был все еще не до конца уверен, но заплатил нам пятьсот долларов.

Когда он выпускал нас, струйка лунного света осветила церковь, и мы увидели спрятавшегося за стойкой, за которой принимают церковные записки, мирно спящего бомжа, спрятавшегося от ночного холода. Отец Михаил удивленно смотрел на вонючий комочек тела, отвергнутый миром, но для него сейчас, являвшийся каким-то неопровержимым доказательством, существования чего-то, во что он не верил. На футбольном поле священника, вопреки привычной логике, появлялся мяч, пока не настоящий футбольный, а так себе – детский резиновый, но мяч, который нес в себе начало осмысленной игры.

Бомж прищурился от полоски света и открыл один глаз.

– Ты чего здесь? – спросил отец Михаил.

– Да, я батюшка уже тут как месяц ночую, думал вы в курсе.

Закрывая за нами дверь, отец Михаил остановил нас:

– Подождите.

И вынес нам еще пятьсот долларов.

Мы шли по ночному городу, и я видел, как был счастлив Саша. Еще бы! Пассивный гомосексуалист вдруг неожиданно, сам не понимая, как, дал надежду священнику на царство небесное всего за тысячу баксов! Да и у самого Саши процент того, что «там» кто-то есть, повысился, наверное, процентов до семидесяти пяти.

– Как у тебя это вышло? – спросил я у Саши.

– Дело в том, что…

Но Саша так и не ответил, наверное, потому, что ответа не было. Он испытывал приступ счастья. Тот приступ счастья, который объединяет нас всех. В котором нет слов «гомо», «лесби», «офис-менеджер», «поп», «пекарь», «сантехник»… Который возникает тогда, когда хочет, по своим неизвестным для нас законам. Сашу «приступ счастья» посетил после того, как он помог другому человеку удержать свой мир. Надолго ли? Это не важно. Важно, что помог.

***

Саша с гордостью выложил на стол тысячу долларов.

– Вы что, мир спасли? – спросила муха с непринужденной легкостью.

– Практически. Пусть не весь, но…

***

Я пригласил принцессу в ресторан.

– Расскажи что-нибудь о себе, – попросил я.

Мне хотелось узнать откуда произросло такое чудесное существо. Кто его посадил и кто ухаживал? Чем его поливали и сквозь что оно прошло, чтобы выбросить наружу бутоны жизни?

Принцесса немного помолчала.

– Почему-то не хочется.

Она улыбнулась и впилась взглядом в мои глаза.

Принцесса ждала от меня – нет, не признания в любви. Она и так была уверена в ней. Она ждала от меня того, что придаст ей хоть каплю надежды на то, что я когда-нибудь смогу выбрать ей такие сапоги, которые подойдут ей тютелька в тютельку не только по размеру ноги, но и по размеру ее души. Такие сапоги были доказательством того, что я действительно люблю ее. Ведь мало представлять вкус яблока, хочется его и ощутить.      Мы ели суши. Молчали, смотрели. Я следил за ее губами и пытался представить, как целую ее, но не мог. Передо мной появлялась картина, когда поцелуй уже закончен. Я пытался представить, как мы кувыркаемся в постели, но не мог. Передо мной появлялась картина, когда секс уже закончен. Я пытался представить нашу свадьбу, но не мог. Передо мной появлялась картина наших спящих рядом могил. Между началом и концом была пустота. Отсутствие. Немощь. Что-то в моем сознании вырезало процесс жизни. Я знал, что душа принцессы, ее тонкая, чудовищно ранимая душа, похожая на жизнь, которая не прощает, когда дает нам шанс, а мы стесняемся им воспользоваться, по причине то ли неуверенности, то ли сентиментальности, то ли чего-то еще, все же ждала от меня, ждала… Ждала того, чего не знала сама. Ждала, чтобы я сам ей объяснил, чего она ждет.

      Я мог произнести дежурные для любви и верности фразы, и, может быть, принцесса даже поверила бы мне на мгновение, которое растягивала бы после настолько, насколько хватило бы сил, стараясь не замечать фальши, купаясь в своих представлениях, но это когда-нибудь закончилось бы жестко и беспощадно и для нее, и для меня.

***

Очередным клиентом оказалась женщина. Она была среднего возраста, но точнее было бы назвать ее – та, на которую всегда будут заглядываться, сколько бы ей не было лет.

В квартире царил порядок. У двери лежал большой добрый лабрадор в наморднике. Под потолком висела клетка с попугаем, в углу шуршала морская свинка. На балконе копошился кролик.

Женщина казалась спокойной.

– Я не знаю, с чего начать.

– Мы подождем, – ответила принцесса.

Вдруг зазвонил будильник. Женщина медленно вышла на балкон, покормила кролика и начала.

– Я ничего не чувствую. Смотрю в окно – там первый снег, а я не чувствую. Иду в поле, пахнет трава – не чувствую. Сплю с мужчиной – дышу, стону, но не чувствую… Даже не чувствую запаха испражнений в туалете.

Женщина была полна сил и энергии, и было странным ее признание.

Принцесса смотрела на меня в ожидании, что я начну первым. Но я молчал.

– Дети есть у вас? – спросила принцесса.

– Нет. Боюсь. А вдруг они будут непослушными и…

– А почему у вас нет кошки? Собака есть, попугай, морская свинка и даже кролик.

– Понимаете, я живу на первом этаже, кошка будет ходить туда, куда ей вздумается. Я этого не люблю.

Женщина всегда заранее знала, что хотела почувствовать: первый снег – радость, секс – оргазм, цветы должны пахнуть, дерьмо – вонять. Она заранее представляла себе ситуацию и ждала от нее того, что представляла. Это было похоже на человека, который рассчитывал выиграть в лотерею 100, а выиграл 50 000 и отказался от полного выигрыша в пользу своих расчетов. Однажды мой знакомый рассказал мне историю о том, как он после долгих лет посетил заброшенный дом своего детства. Любимым его местом был чердак. Он взобрался туда и после долгих лет почувствовал давно знакомый, но долго не ощущаемый запах, который вызвал у него ошеломляющие воспоминания детства. «Я спустился с чердака внутри омолодевшим, – рассказывал знакомый. – А знаешь, что за запах это был? Запах голубиного дерьма!»

– Заведите кошку, – посоветовала принцесса женщине, забирая деньги со стола.

– И все?

Женщина удивилась.

– И снимите намордник с лабрадора.

***

Я лежал, скрупулезно прижимаясь к каждой клеточке тела принцессы. Тайны ее души я познать не мог, поэтому моя душа давала сигнал моему телу тактильно выяснить у ее тела максимальную информацию о тайне ее души.

– Я думаю, она очень ранима, – говорило тело.

– Почему? – спрашивала душа.

– Очень нежная кожа.

– У всех принцесс нежная кожа. Давай дальше, – возмущалась моя душа, желая узнать что-то оригинальненькое.

– Она, я думаю, целая Вселенная.

– Почему?

– Родинки разбросаны по ее телу, как звезды по небу.

Душа вздохнула.

– Ну, тогда тайну ее души узнать невозможно.

– Почему? – возразило тело.

– Ты разве сможешь разгадать тайну Вселенной?

***

Пятидесятилетний лысый профессор математики с хитрой улыбкой требовал от нас, чтобы за двести долларов мы ему объяснили, что такое любовь, поскольку от него внезапно ушла любимая жена. По его глазам можно было понять, что ему-то и ответ был не нужен. Он уже сам сформировал его за годы жизни. И ответ был без ответа. Он был уверен в том, что на этот вопрос ответа не существует. А при помощи нас, разъясняющих любые недоразумения, он хотел получить подтверждение.

Принцесса смотрела на меня в ожидании, что я начну первым. Но я молчал. Тогда она обратилась к мужичку.

– Ни хрена себе! Некоторые жизнь проживут и не могут понять этого, а ты хочешь за двести долларов?!

Лысенький профессор нагло кивнул.

– Так, уходим! Мы клятву Гиппократа не давали.

Принцесса собралась уходить, но я остановил ее.

– Послушай, пусть он нагл, но он не виноват в этом. Природа берет свое.

Принцесса немного подумала.

– Ладно. Только не двести, а штука баксов.

– У меня есть только двести пятьдесят, – не уставал наглеть лысенький.

Принцесса напряглась, но взяла себя в руки и улыбнулась.

– В общем так. Если ты узнаешь, что такое любовь и сможешь описать это, ты завтра не проснешься, и в твоем доме будет звучать Шопен. А вот поделиться с тобой мыслями мы можем.

– И…

– Что «и»? Сиди и слушай!

– Погоди, нужно понять, в какой системе ему объяснять – христианской, буддийской, мусульманской, хасидской, дарвинистской, научной…? – перебил я.

– Я предпочитаю математически-христианскую, – сказал, ухмыльнувшись, лысенький.

Принцесса сдержалась.

– Тогда чистая любовь возможна только к тому, чего нет. К создателю, ангелам. Мы ведь не видим их и, значит, предполагаем, что они безгрешны.

– А между людьми? – лысый не унимался.

Принцесса задумалась, а профессор смотрел так, будто уже наслаждался неудовлетворительным ответом.

– Между людьми она может появиться только… только через… прощение, наверное. Ведь перед вами человек, и он полон грехов, которых вы не можете не видеть. И эти грехи не могут не быть, поскольку он – человек. Причем, в том человеке, который вам встретился на пути и которого нужно простить, грехов ровно столько же, сколько у вас – один в один, пусть вам и не будет так казаться. И, простив ему, вы становитесь на ступеньку выше. Теперь его очередь прощать. Он простил – сравнялся с вами. Дальше он простил еще, а ваша очередь догонять. Причем, то, что вам нужно простить, всегда будет больнее предыдущего. И вот так играть в догонялки по лестнице к чистой любви за облака. Если не будете отставать друг от друга, проживете вместе лучшую в этой жизни жизнь, и любовь будет увеличиваться в геометрической прогрессии. Если кто-то вырвется вперед или отстанет – расстанетесь или будете решать нерешаемые интегралы.

Лысенький выпучил глаза и выложил двести пятьдесят баксов. Затем еще подумал и вытащил из заначки еще сотню. Подумал снова и, вытолкав нас за двери, взял телефон и набрал номер.

***

Принцесса спала у меня на плече. Вот сейчас здесь, рядом со мной лежит самое дорогое мне создание, а я не знаю, каким должен быть следующий шаг. Как сделать так, чтобы она осталась со мной навсегда? Ведь сколько уже перелохмачено идей за столько веков, сколько изъедено слов, а как жить вместе мужчине и женщине – так и не договорились. Или, может, это закон Вселенной? Если это так, измени его, Вселенная! Я хочу, чтобы она была со мной всегда, чтоб я вечно копил на ее сапоги, чтобы чувствовал себя так, как последние несколько дней! Я готов трудиться и жертвовать! Измени закон! Скажи, что для этого нужно! Я услышу, обещаю. Или это невозможно? Но ведь ты сделал муху огромной, а это было невероятно. В какой из реальностей – это не важно. Пусть будет только в моей! Тебе ведь подвластно все. Скажи! Я услышу! Я разберу твои слова!

Во мне чего-то не хватало, чтобы доказать принцессе не только свою возможность влюбляться, но и возможность любить. Чего-то, что ставит точку в конце страданий перед началом радости, начинающейся с большой буквы. Были только запятые. И эти запятые были страшнее всего.

Я понимал, глядя в глаза принцессе перед сном, что вот сейчас я могу обнять ее, и первородное чувство одиночества овладеет нами. Мы соединимся на некоторое время, но что значит это время по сравнению со временем существования Вселенной? Вселенная, которая вдохнула в нас, как в воздушные шарики, живительный воздух и связала где-то в области головы тонкими нитями, чтобы этот воздух задержался в нас на время жизни, и ждет от нас, очевидно, большего. Ждет, чтобы эти нити связались в узелок где-то там, за облаками, и как бы нас не бросал из стороны в сторону смерч судьбы, этот узелок оставался бы неразрывным и после того, как воздух уйдет из непрочных шариков.

***

– Алло.

Саша слушал рассказ очередного клиента, а мы видели, как в его глазах появляется страх.

Мы прибыли на место. Мухе было скучно сидеть в офисе, и она иногда выезжала с нами, представляясь шедевром новых голограммных технологий.

Квартира была разгромлена. Мужчина лет тридцати крушил все подряд, не стесняясь нас.

– Может, полицию вызвать? – шепнула муха принцессе.