Тихая Песнь Аю

– Может, хватит шутить! – сказал Майкл. Ему было явно не до шуток. Деревня имела очень опрятный вид.

Она состояла из двух рядов хижин.

Середина деревни была хорошо утоптана землей, а вокруг этой своеобразной площадки возвышались пальмы, которые давали тень и прохладу.

Высокий лес окружал деревню с трех сторон, ограждая от ветра.

С последней, четвертой стороны, пробегала неширокая, всего метров десять, река.

Хижины были сделаны из бамбука с высокими покатыми крышами из листьев пальмы, опускавшимися почти до земли. Двери в хижину находились на высоте 60–70 сантиметров от земли. Окон видно не было. Перед хижинами – колья, на кольях человеческие черепа.

– Может кто-нибудь все же объяснить, что вообще происходит, и где мы находимся? – Спросил Роберт.

– Я бы подумал, что где-нибудь в Индонезии, причем, в районе Папуа-Новой Гвинеи, – ответил Майкл, – и, судя по тому, как они рассматривали твой нож, похоже, что с железом они мало знакомы, если знакомы вообще.

– Да, такая кинА мне не нравится! – Только и смог добавить Руслан.

Их подвели к самой высокой хижине, расположенной в середине деревни. Вход в нее был пошире и побольше по сравнению с другими хижинами.

У входа стоял молодой высокий, статный юноша, так же с хорошо развитой мускулатурой. На вид ему было лет семнадцать. Одет он был так же, как и другие туземцы. На голове так же несколько перьев. У него была гордая осанка и такой же гордый взгляд.

– Наверное, это их вождь! – Сказал Роберт.

– Похоже! – Ответил Майкл.

В этот момент из хижины появился седой старик. Сколько ему лет?

«Лет двести, наверное!» – Подумал про себя Руслан.

Старик долго молча рассматривал их.

Казалось, что ничего не ускользает от его острого взгляда. Он словно пронзает всех насквозь.

В отличие от окружавших их туземцев-папуасов, он был светлым и больше напоминал индийца.

«Местный брахман, или как это у них называется: шаман, жрец, колдун? – Снова подумал Руслан. – Или все-таки это и есть вождь, потому что молодой папуас сразу уступил ему дорогу? Но он настолько стар, руки его слабы, это видно не вооруженным глазом. На голове нет перьев. При этом у него острый, но не колючий взгляд. Скорее оценивающий. В его глазах нет удивления, словно он только того и ждал, когда же их приведут. Он внимательно осмотрел нас, нашу одежду. И опять ни капли удивления. Это говорит о том, что с одеждой он знаком, но, похоже, что подобную одежду он видит все же впервые». – Все это почти мгновенно пронеслось в голове у Руслана.

А старик продолжал их внимательно рассматривать.

И в это время из хижины вышла молодая, лет шестнадцати, девушка.

У нее были светлые, длинные, до пояса, волосы, светлые глаза и… Сама она тоже была белая[44 - Друзей, кроме того, удивило и то, почему она – именно – белая, а не черная от загара? Но, дело в том, что загар в тропиках наступает довольно быстро, но довольно быстро, через неделю-другую, и бесследно проходит. Просто организм «белого» человека постепенно адаптируется, и покраснение кожи уже не происходит даже при значительных дозах облучения. В этом легко убедиться на простом примере моряков загран. плавания.].

Девушка так же внимательно, таким же острым, как у старика, взглядом, осмотрела их.

Ничто не дрогнуло в ее лице, ни один мускул, ни капли какого либо удивления. Взгляд ее был даже немного надменным.

Все это говорило о ее высоком сане, по крайней мере, из числа окружающих их папуасов[45 - Папуас – в переводе с малайского (от слова папува) обозначает курчавый. У папуасов: темно-смуглая кожа, губы – толстые. Некоторые обладают крепким, плотным атлетическим телосложением, другие – худощавы и слабосильны, третьи – коренастого, отталкивающего вида. У них: плоский лоб, слабо развитый череп, большой рот, маленькие запавшие глаза, выступающие скулы, большой, приплюснутый на конце нос, нависающий над верхней губой, редкая борода, плечи средней ширины, нередко огромный живот и тонкие ноги.].

При ее выходе все папуасы разом замолчали и как бы даже замерли.

Девушка была одета в короткую юбку из желто-серых волокон от пояса до колен и, в отличие от других женщин, такой же лиф. На ее голове так же несколько перьев, включая голубые и зеленые. На груди свисало ожерелье из трех рубинов и нескольких довольно крупных жемчужин[46 - В Индонезии издавна добывали жемчуг и рубины. Но здесь, на острове, данным промыслом не занимались. Возможно, по этой причине подобное ожерелье было только у Аю.], а так же ожерелье из нескольких крупных зубов животных. Она была похожа на амазонку. Гордый, независимый взгляд. Причем ее взгляд был настолько пронзительный, что под взглядом этой молодой девчонки они, трое мужиков, каждому из которых уже под сорок лет, чувствовали себя в роли нашкодивших школяров перед строгой учительницей.

После недолгого осмотра девушка что-то сказала на своем языке высокому молодому юноше, стоявшему у входа в хижину. После этого друзей развернули и отвели в сторону.

Девушка снова что-то сказала, теперь уже женщинам. Женщины и дети немедленно ушли.

Туземцы-мужчины образовали своеобразный круг. На середину круга вышли пять вождей и девушка.

Младшие вожди, так они назывались, как позднее узнали наши друзья, отличались от простых воинов количеством перьев на голове. У Верховного Вождя, т. е. у Аю, а именно так звали девушку, их было еще больше. С ней рядом стоял и седой старик.

Вожди стали произносить длинные речи.

Пленники не понимали ни слова, но догадывались, что говорят о них.

Туземцы сначала молча слушали своих вождей. Но затем стали о чем-то спорить, даже кричать. Некоторые повскакали со своих мест и даже выбежали на середину круга. Но старик угрожающе посмотрел на них, и они стихли.

Вожди тоже спорили между собой.

Друзья даже представить себе не могли, что сейчас на Совете вождей решается их судьба, неизвестно каким образом попавших на остров.

Но они – эти «белые люди», так похожи на врагов! А ведь те еще совсем недавно уже дважды пытались напасть на их деревню. И оба раза неудачно. Но их неудачи были связаны с мудростью их Великого Вождя и их Великого жреца Тонгака[47 - Тонгак – если точнее, то правильнее будет Тонггак. Но все привыкли его называть с одной «Г». Возможно, что ранее папуасы и называли его Тонггаком, но, с течением времени, его имя упростили. Это не было его «настоящим» именем. Но он уже столько лет прожил на свете, что уже едва ли помнил «другое».], который умеет говорить с Богами!

Вожди знали от иногда приплывающих сюда на пирогах торговцах с Большой земли и о том, что Великий Вождь той деревни, что находится на другом конце острова, в последней битве с ними был тяжело ранен, и что скоро Боги призовут его к себе. И на его место станет его сын. Который не простит им ни гибель своего отца, ни гибель многих своих воинов, ни их непокорность! А это значит, что рано или поздно он снова придет сюда со своим более могущественным и многочисленным племенем, чтобы сжечь их хижины, захватить их жен, а самих уничтожить и украсить свои хижины уже их черепами.

Поэтому эти три «белых» человека были для них опасны. Кто они? Как и зачем оказались на их земле?

И только старый мудрый Тонгак, выслушав всех младших вождей, сказал:

– Я долго разговаривал с Богами! И Боги сказали мне, что скоро предстоит последняя схватка. И эта схватка решит участь нашего племени. Эти трое «белых» здесь появились не напрасно! Сами Боги прислали их сюда! И они принесут нам победу! Мы не можем ослушаться воли Богов! Тогда Боги отвернутся от нас! И наши черепа украсят чужие хижины!

Все окончилось речью Верховного Вождя, при этом все стихли. Судьба пленников была решена.

Аю встала и сказала:

– Да свершится воля Богов! Да будет так!

После этого друзей подвели к одной высокой хижине и, остановившись перед ней, им развязали руки и завели внутрь.

В хижине был полумрак. Вход, как выяснилось, был и единственным окном. Кроме того, небольшой свет проникал через щели в стенах. Пол был земляной. На земляном полу – куча сена, из которого можно было сделать постели.

В хижине стояли высокие, около двух метров высотой, полати из сложенных рядами стволов бамбука, служащих для сна с приставленным стволом с зарубками, с помощью которого на них и забирались. Больше ничего в хижине не было.

Друзья сели на землю.

Четверо туземцев, вооруженных копьями, остались сидеть у входа в хижину.

– Наша стража! – сказал Роберт.