Тосты Чеширского кота

Ты дашь иль не дашь нам днесь?
Днем, вечером, ночью, утром
Незримо присутствуешь здесь.

Идет человек, не зная,
Что чья-то живая рука
Его шаги направляет,
Подталкивая слегка.

Кого-то в чертовы топи,
Иных – в сад райский ведёт.
Торопит рука, торопит,
Идет человек, идёт.

Бывает, предчувствием маешься…
Орлом упадет пятак —
И даже не удивляешься,
Когда случается так.

В безмыслие упершись,
Открыв в изумлении рот,
Ты думаешь, оглядевшись:
«Куда же меня несет?»

Куда? О, нам не добраться.
Ведь нам беда – не беда.
Судьба не дает авансов
И кстати не врет никогда…

14

«Разведчик ра!…» – слышу я голос Панфила из ГГСки.

Я втыкаю кнопку грубой настройки, и «Терек» мгновенно проворачивает свои магнитные потроха в диапазон частот около десяти тысяч мегагерц.

В ту же секунду я тремя пальцами раскручиваю тяжелый маховичок большого верньера и мизинцем доворачиваю верньер малый.

Вижу на электронной шкале 11243. Слышу в головных телефонах доклад пилота-американца и вращаю тяжелый стальной штурвал под столом.

Голос усиливается, и зеленый электрический эллипс на круглом экране осциллографа становится вертикально. Фиксирую штурвал, смотрю на картушку. Восемь градусов. Есть пеленг.

– Возьми на восемь, Панфил, он здесь в море Лаптевых.

– Спасибо.

– Не за что. До связи.

Панфил отключается. Теперь можно и перекурить. Я на Первой Площадке. Как же я сюда попал?

…Весной 1984 года, когда день начал расти, и полярное сияние всё реже и реже полыхало в чёрном небе, в учебку заявились деды с Первой Площадки.

Вся компания была небрежно одета и изрядно под мухой. Деды лыбились, распространяя аромат хорошо выдержанной браги из сухофруктов. Покалякав c сержантами, дедушки изъявили желание посмотреть на гусей.

– Ну, здравствуй племя молодое, незнакомое, – вступил один из дедов, называвшийся Бесом, – как житуха? Не обижают? Если обижают, скажите, мы добавим!

И вся гоп-компания расхохоталась, довольно, впрочем, добродушно.

– Мы скоро уходим, – заявил Бес, – кто-то сейчас, кто-то через полгода. Нужны шарящие гуси. На посты мы вас натаскаем, пеленговать научим. Или заставим. Не в этом дело…

– Вот этот крендель, – продолжил Бес, повертев из стороны в сторону совсем уж пьяненького дедушку, – наш художник. Вангог. Эй, Вангог, покажись-ка молодым.

Вангог, ласково улыбаясь какому-то шедевру внутри себя, тихо покачивался.

– B общем, нужны художники. Художники есть?

Художник у нас был. Его, правда. звали не Вангог, а Айвазовский, но дело свое он знал. Айвазовский отмалчивался, поскольку не собирался ни на какую Первую Площадку даже гипотетически.

Место, даже в нашей части, имевшее славу конченого вертепа и гнезда анархии, не привлекало Айвазовского. Ему была твердо обещана должность ротного художника Второго Подразделения микрофонщиков, и лучшего он не желал.

Дедушки огорчились.

Вангог так даже едва не всплакнул.

– Что же я на дембель не уйду совсем, раз замены мне нет? – горько спросил он.

– Не плачь, Вангог, – утешил его Бес, – найдем тебе на замену какого-нибудь кренделя

– Понял я, художников нет. Но может быть, кто-то рисовать умеет? – переиначил свой запрос Бес.

– Я умею немного, – сказал я, даже не зная, зачем я это говорю, вот уж точно, бес под руку толкнул.

Деды радостно зашумели, а Вангог так даже обнял меня.

– Ты у меня жить будешь, как сыр в смазке, – пообещал он, – лично создам все условия для творческой атмосферы. Курево, чифир, одеколон, все будет! Все обделаем на площадке, как Микеланджело в Ватикане. Ведь пока ленинскую комнату резьбой не покроем, мне на дембель не уйти. Но если ты рисуешь как Бендер, не взыщи, всю палитру размалюю. Это я тебе говорю как художник художнику.

– А на гитаре не умеешь? – спросил Бес, видимо на всякий случай.

– Умею чуток, – потупился я, проклиная свой длинный язык, – только у меня слуха нет. И голос так себе.

– Вот это крендель! Слуха нет, голоса нет, а все равно поет-играет. Такие нахалы нам нужны, – закричал Бес, – а водку ты пьешь? В Бога веруешь?