Великий и Ужасный – 3
Я поднялся на знакомое крыльцо, взялся за отшлифованную множеством ладоней бронзовую дверную ручку, потянул – и вошел внутрь.
– Хуеморген! – махнул из-за стойки рукой гном. – Ты видел там на парковке…
Я угрюмо кивнул. Точить с ним лясы мне не улыбалось. В прямом смысле этого слова. Сначала нужно дойти до раковины и почистить зубы – сорок раз! А потом уже приниматься за работу и разговоры разговаривать.
– Так что дантист? Помог? – не унимался кхазад.
Была у него дурная привычка – выносить личные вопросы на всеобщее обозрение. В зале народу полно, половина столиков заняты, а он – про зубы! Фриц этот так и свадьбу свою обсуждал, широко размахивая руками, оглашая список гостей и громогласно делая при этом заметки про то, кого и как он там вертел бы на хрену, будь его воля. Так что на вопрос гнома я только мрачно кивнул и прошел мимо стойки в подсобку. У меня там имелся запасной набор гигиенических принадлежностей, так что в квартиру можно было не подниматься. Да и не хотелось, если честно.
С тех пор как Эсси уехала, я здорово понизил планку в бытовом плане и частенько снова стал кемарить тут внизу, на топчане. Не то чтобы совсем запаршивел, но… Ну, лишний раз побриться там, надеть что-нибудь более изящное, чем черная футболка и рваные джинсы – этим я себя точно не утруждал. Ради того, чтобы смотреться условно-прилично рядом с красивой девочкой – это да. А ради того, чтобы отражение в зеркале нравилось? Ни Боже мой, я что – дурак, что ли? Или эльдар какой-нибудь? Логика очень простая: не воняет? Чисто? Функционально? И ладно. Народ от меня в любом случае шарахается, в футболке я или там в костюме-тройке. А кто не шарахается – на тех я уже произвел впечатление, и им феерически насрать, во что именно я одет и побрит ли мой подбородок…
Обо всем этом я думал, пока драил зубы. Безуспешно. Сучий потрох Цегорахов постарался, краска в моей пасти меняла оттенки, но отмываться не желала. Я рычал и ворчал, меня уже блевать тянуло от вкуса дешевой мятной пасты, но если с такими зубами я появлюсь на публике… Это будет кабздец. Они же придумают какую-нибудь дебильную кличку и задолбут меня, однозначно. Это Орда, тут такое не упустят! А еще и уруки в «Надыме» отрываются… У тех вообще с развешиванием ярлыков и издевательствами всё очень специфически обстоит. Если клыкастые родственнички в первую же встречу заметят меня в таком виде, то Бабай Ублюдок мне покажется самым лучшим из имен! Так что я чистил зубы и материл Цегорахова. И не успел.
– Здрасте, девочки! – Хриплый басовитый голос раздался одновременно с грохотом распахнутой двери. – Там в бардаке через дорогу пиво кончилось, нам подсказали – у вас наливают!
Ну, вот и те самые родственнички пожаловали… Я выплюнул мятную пену в раковину, быстро умыл лицо и, вытираясь полотенцем, вышел из подсобки за стойку.
Хуеморген уже теребил рукоять обреза под прилавком, наши завсегдатаи за столиками набычились, глядя в сторону входа, даже музыка захлебнулась нотами, замолкли висящие под потолком колонки аудиосистемы. Атмосфера в воздухе повисла гнетущая. Я швырнул в угол на пивные кеги полотенце и встал за кассу, исподлобья поглядывая на новых гостей «Орды», которые, не услышав внятного ответа на громогласную и, по правде говоря, откровенно хамскую реплику, не торопясь шествовали через весь зал.
Ну да, эти трое внушали. Здоровенные громилы с темно-серой землистой кожей, зверскими клыкастыми рожами, длиннющими иссиня-черными патлами, все в потертой и добротной одежде из черной и коричневой кожи с тускло поблескивающими металлическими вставками. И с кардами за плечами. Настоящие черные уруки, вот кто это были! А судя по нашивкам на рукавах в виде двух перекрещенных кардов и старинной гранаты с тлеющим фитилем – еще и гренадеры. Крутые, как вареные яйца.
– Ого! – сказал один из них. – Смотри, Арга, какая смешная девка за стойкой! Если бы у нее были цыцки, я бы подумал, что она из наших!
– Гарн! – прорычал я, стараясь широко не открывать рот, чтобы не спалиться. – Аш багронк агх бубхош бууб агх пушдуг глоб тракка у Сан-Себастьян! Скаи, скаи!
Рожи их перекосило так, будто они нажрались гнилых яблок. Надеюсь, мне удалось знатно облаять их на темном наречии, по крайней мере, на «навозную кучу», «вонючую свинью» и «мерзкого придурка» эти недобрые молодцы должны были обидеться точно.
– Арга, эта шлюха еще и вякает! – оглянулся криворожий урук, который шел впереди. – И знает настоящую речь!
– Ну, так дай по роже, пусть знает свое место! – пожал плечами казавшийся самым старшим в компании Арга. – Это сразу была твоя идея, Ярлак!
Вот тут мне стало все кристально ясно, и я, мощно оттолкнувшись ногами, таки лупанул сальтуху через стойку, оказавшись нос к носу с этим Ярлаком. Ну да, урук есть урук – в полтора раза шире меня в плечах, кожанку грудные мышцы распирают, на предплечьях – жгуты мышц и вены, рожа страшная, как смертный грех, в глазах уже плещется норадреналин… На каком месте начинать бояться?
– Ты ведь хотел меня спровоцировать, Ярлак, да? – Я едва не касался лбом его переносицы и чуял горячее дыхание из клыкастой пасти орка. – У тебя получилось. Пойдем выйдем туда, где попросторнее, и ты попробуешь дать мне по роже.
– А у ублюдка есть яйца! – хохотнул Арга. – И в его словах есть резон. Айда на улицу!
– Айда!!! – оживились уруки.
Наши чего-то помалкивали, так что я вскинул кулак и заорал, снова стараясь не светить свои зубы:
– Лок-тар ога-р-р-р!
– ЛОК-ТАР!!! – тут же подхватили ордынские, застучали кулаками по столам и затопали ногами.
Вот это – другой разговор, вот это я понимаю! Аж кровь в жилах забегала веселее, и какой-то задор на драку появился!
– Эт че за хрень такая? – услышал я разговор двух уруков за моей спиной, пока шел к двери. – Нет такого клича, че за бред?
Они всё еще жили в счастливом неведении. Ну да, тут о Тралле Дуротановиче и Громе Задировиче и слыхом не слыхивали, откуда бы?.. Зато о Бабае Ублюдочке – уже в курсе, и вот решили проверить мерзкого полукровку на вшивость. Щас напроверяются. Тошно станет!
На улице было полным-полно народу – и наших, проспектовских, и этих – заезжих уруков. Клыкастые байкеры-гренадеры выставили свои мотоциклы по кругу и включили фары, так что посреди толпы оказался освещенный плацдарм, свободный от лишнего народа. Я видел кучу знакомых в толпе и снова поднял кулак над головой и выкрикнул:
– Лок-тар огар!!!
– За Орду!!! – откликнулись наши: люди, гномы, орки – все!
Новость о том, что их знакомый и почти родненький черный урук будет драться с заезжим верзилой, облетела толпу моментально. Они, похоже, поняли, что происходит нечто знаковое, из ряда вон выходящее. Всё-таки не каждую ночь столько уруков в одном месте увидишь… Не, хреново звучит. Уруки в «одном месте» – это так себе идея. Это какой величины должно быть одно место вообще? Разве что у Ктулху?
В общем, я задумался, и глумливая улыбочка поселилась на моих плотно сжатых губах, когда я выходил в центр яркого круга.
– Давай, девка! Иди сюда, я тебя сейчас уделаю! – кипятил себя Ярлак. – Я набью тебе морду!
Он размял шею, запястья и кисти рук и даже попрыгал на месте: не показушно, а вполне с практической точки зрения: разгонял кровь, разогревал мышцы. Умный, гад. Он не надеется на легкую победу, готовится драться всерьез… Молодец какой! Этот молодец вдруг жутковато оскалился, задрал голову к небу и завыл – по-волчьи, и его соратники завыли вместе с ним:
– А-у-у-у-у!!!
Получилось громко и, наверное, пугающе, не менее грозно, чем наш «лок-тар».
Я не разминался, я просто подошел на расстояние вытянутой руки и вперился в него самым сердитым взглядом, на который был способен. Мы стояли лицом к лицу, Ярлак всё злился и раздувал ноздри, пока кто-то из уруков, кажется – тот самый Арга, не выкрикнул:
– Бой!
И тут уж я не сплоховал. Я улыбнулся очень лучезарно, прямо как Мэрлин Монро в лучшие годы. Моя роскошная улыбка засверкала всеми цветами радуги в свете мотоциклетных фар, и Ярлак от неожиданности хрюкнул, а потом хихикнул. А я дал ему в рожу – крепко, изо всех сил, с оттяжечкой. БАМ-М-М!
Кажется, у меня в кулаке что-то хрустнуло, вся рука загудела! Всё-таки урукские рожи крепче кирпича, это точно! Но – крепость крепостью, а Ярлака аж подбросило! Его грузное тело на секунду взмыло в воздух, а потом он хряснулся на землю спиной, и вдруг стало тихо.
– Это как? – спросил кто-то в толпе.
Я тряс отбитой рукой и поглядывал на своего противника: не встанет ли?
– Ипать! – сказал Ярлак, садясь на жопу и мотая головой. – Ипать, какой крутой ублюдок. Ипать, какой у него крепкий удар! И ипать, какая смешная рожа! Гы-ы-ы-ы, иди сюда, мужик, я тебя обниму!
И он правда протянул мне руку, и я подошел и помог ему встать, и мы обнялись, и Ярлак сказал:
– Ты бьешь как настоящий черный урук!
– Да он и есть черный урук. – Из толпы вышел седой орчина совершенно эпичной наружности: высокий, худощавый, с кучей цацек и бусинок в белой как мел шевелюре, с исполосованной шрамами суровой физиономией. – Это я, Маухур Поджигатель, говорю, слышите? Бабай Сархан – настоящий черный урук!
– Ау-у-у-у! – откликнулись гренадеры, а все вокруг почему-то зааплодировали.
Ну что за тупой момент? Ублюдочек обрел семью? Дайте платочек, щас расплачусь! Индийское кино, ять. Но приятно было, не без того.
– Но что за хрень у него с зубами – это еще предстоит выяснить! – громко сказал Маухур Поджигатель, воздев указательный палец. А потом спросил, повернувшись ко мне: – Эй, урук! Че за хрень у тебя с зубами?
Ять, серьезно? Это так работает? Нет, я уже с Шерочкой и Машерочкой понял, почему все так ненавидят урук-хай, но теперь это осознание стало глубже и масштабнее. Раз эдак в десять!
Глава 3. Важный разговор на кухне
Попойка с тринадцатью уруками… А, нет, с пятнадцатью, считая Шерочку с Машерочкой – это был финиш. Они пили спирт, настоящий медицинский, и меня им поили. Черт знает сколько этого спирта было у них в кофрах байков. И на кой хрен они с собой таскали все эти многие литры огненной воды – это тоже хороший вопрос. Спустя четыре часа грандиозной пьянки вся готовая и полуготовая еда в «Орде» была сожрана, спирт закончился, кони были пьяни, а хлопцы – запряжони. Уруки дрыхли на полу в моей квартире, все вперемешку – мальчики и девочки (коих тут кроме двух дочерей Маухура Поджигателя имелось аж четыре штуки), а мы с седым орком, как самые стойкие, сидели на кухне и вели под кофе ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР. Ну, знаете, как это бывает.
– Я ведь как узнал, что князь моих дочек какому-то ублюдку на поруки отдал, так глотки резать Воронцовым едва не поехал сразу с фронта. Я б и поехал, будь лет на двадцать моложе. А так – сначала к дочкам. Соскучился, ага. Семья – это в первую очередь! А глотки – это всегда успеется, – рассудительно проговорил Маухур Поджигатель и осторожно, двумя пальцами, взялся за кружечку с кофе. Кажется – восьмую по счету. – Но ты – парень что надо. Даром что ублюдок! Наша кровь – крепче любой крови, я всегда знал, что у уруков рождаются уруки! И твой сын будет уруком, даже если ты трахнешь сколопендру, слышишь? Ты крепкий, правильный – как все мы! Это я нутром чую. Нет, ну вот это всё, вся эта твоя стряпня и прочая фигня – это говно собачье, недостойно это мужчины и воина. Тут ты дал маху. Тряпки, цветочки, булки, деньги, салатики – это что за хрень? Ты бы еще крестиком вышивать начал! Мы – боевой урук-хай! Наше дело – война! А еще спелся с людишками да с жалкими снага и с бородачами этими… Скаи!
«Скаи» – это типа «фу!» или «отстой!». Мои клыкастые родичи щеголяли словечками из черного наречия, но говорили по-русски, как и все вокруг.
– Наше дело?.. – Я почесал подбородок. – Знаешь что-нибудь про Изенгард?
– Это что-то из глубокой древности, да? – Он глотнул кофе и сделал пафосное выражение лица. – Поведай мне, о молодой Резчик!
Я не стал его разочаровывать:
– Есть легенда о старике в белом плаще, великом мудреце и волшебнике Сарумане, который основал город-государство с таким названием. Там жили вместе уруки, люди, снага и гоблины. Они плевать хотели на войны Света и Тьмы, они делали свое дело. Корчевали вековые леса, останавливали могучие реки, добывали из земли несметные богатства, строили сложные машины, ковали лучшее оружие и доспехи и знали толк в алхимии! Сражались с чудовищами и людьми-коневодами, не кланялись ни Темным, ни эльдарам, даже держали в осаде их лесные крепости!
– И что? Легенда красивая, но что ты хочешь этим сказать? – заинтересовался старый вождь. – А можно еще кофе?
Я встал из-за стола, достал из буфета бумажный пакет с обжаренными зернами, кофемолку и всё прочее, включил плитку и начал бодяжить еще одну турочку кофе. С меня за эту ночь кофеина и этанола точно было довольно, они у меня разве что из ушей не лились. Даже обретенная недавно максимальная регенерация до конца не справлялась, я всё еще пребывал в состоянии подпития. А деду этому боевитому – хоть бы хны. Полтора литра спирта в одно рыло и порций десять кофе он точно впитал и еще просит! Кремень мужик! Страшное дело!
– Ты говоришь – боевой урук-хай… – снимая турку с огня, проговорил я. – Мы уже две тысячи лет как боевой урук-хай! И где наше государство? Где наши крепости, где наша цитадель? Где наш дом?
– Аспарух… – Он принял у меня из рук горячую чашечку на блюдечке и втянул воздух своими широкими ноздрями.
Его грубое лицо на какое-то мгновение озарилось детской улыбкой. Нет, определенно – у уруков и кофе были особые отношения!
– Да, да, вождь Аспарух и его наследники, которые кошмарили Балканы, а потом ушли в Монтенегро! – продолжил я. – Ты лучше меня знаешь, что Аспарух не построил государства как такового, а Монтенегро – это пиратская вольница. Они живут за счет разбоя и наемничества, ну, и крышеванием человеческих поселений немного. Ты еще вспомни Биляр…
– Да, Биляр! – тряхнул головой Маухур. – Это наш город.
– Это город гоблинов, который захватили уруки, не обманывай себя. Да хоть бы ты и был прав! Что у нас было после Биляра? Наши мечи и наша свобода?
– А этого мало? – испытующе глянул на меня старый урук.
– Немало. Но пока мы кроме боевого урук-хая не станем величаться еще и рабочим урук-хаем, то так и будем телепаться, как говно в проруби, и проливать свою кровь и убивать за чужие интересы! Я не Бог весть кто, какой-то хрен с помойки, ученик Резчика, и никогда не знал, что значит быть настоящим уруком, но мне кажется – пока нам не будет на что опереться, пока мы крепко не станем на ноги – хотя бы и здесь, в Сан-Себастьяне, или еще где угодно – никто с нами считаться не будет. Нам никто не помешает и дальше кататься по всему миру и рубать врагов, но… Нужна производственная база!
– Э, молодой! – рявкнул Маухур Поджигатель. – Следи за своим языком. Ты что, хочешь сказать, что со мной никто не считается?
Он был грозен, этот старикан. Меня бы даже пробрало до мурашек, наверное, но мне было насрать на его возмущение. Ну да – вождь, да – крутой вояка. Но я-то был прав!
– Аристократы и государственные мужи, да и сам Государь считаются с уруками ровно настолько, насколько ты считаешься со своим мечом. Узкая специализация никого до добра не доводила. Пока нашим ремеслом будет только война и наемничество – о Великом Урук-Хае можно будет и не вспоминать! – М-да, похоже, впервые тут, на Тверди, я вел глубокомысленные пьяные разговоры. И останавливаться не собирался: – Скажи, сколько есть на свете урукских кланов?
– Один… – помрачнел вождь.
– На Борнео, – кивнул я.
– На Борнео, – подтвердил он. – Так ты что же, хочешь основать наш, орочий клан? Ни хрена себе у тебя амбиции, внучок!
– Клан? – фыркнул я. – Это мелковато. Это вы с Ярлаком и Аргой клан основывайте, а я создаю Орду!
– Это забегаловку с гастритной жратвой, что ли? – усмехнулся Маухур. – Много ты навоюешь своими лепешками с мясом?
– Хо-хо! – сказал я. – Меньше чем за полгода один ублюдок и сопляк при помощи кофе и шаурмы подмял под себя весь Маяк и чувствует себя тут легко и непринужденно, а чего добился ты, о убеленный сединой вождь? Есть место в этом мире, где ты чувствуешь себя легко и непринужденно?
– Гарн! – почесал затылок старый урук. – Под таким углом обо всей этой хрени я и не думал. Но кое-что ты сбрехал, да. Всё, что надето на мне, вот эта куртка, и эти штаны, и ботинки – всё это сделано в моем таборе, руками наших мужчин и женщин. Мое оружие выковано уруками, мой байк скручен уруками…
– Из кожи скота, который растили люди, из металла, который добывали гномы, из деталей, которые тоже, скорее всего, вытачивали либо гномы, либо гоблины. Да, да, я тут тоже баранов в Хтони не пасу, чтоб донер из них делать, и школу юных бизнесменов пока не открыл, но – дайте только срок! Нам нужна своя земля, Маухур Поджигатель. И единственная земля, где мы сможем чувствовать себя важными и нужными, и при этом не рубить бошки… А нет, рубить бошки придется, но за это нас будут любить просто до усрачки… Короче – мы должны завоевать всю российскую Хтонь, вот что я тебе скажу! – выпалил я.
– Гарн! – снова издал этот универсальный восклицательно-озадаченный возглас Маухур. – Иди проспись, молодой. Ты слишком много алкоголя и кофе выпил сегодня. У тебя был трудный день. Нельзя завоевать Хтонь. Ее можно уничтожить: разнести эпицентр, убить Хранителей… Это можно. Но тебя потом по стенке размажут, бубхош глоб!
– Хо-хо! – сказал я. – Посмотрим, кто бубхош, а кто глоб. Посмотрим!
Мне и вправду нужно было поспать, определенно. Я ляпнул на стол перед старым орком связку ключей и проговорил:
– Хозяйствуй тут, вождь! Я в такой тесной компании спать не привык, а потому – пойду вниз, дреману в подсобке. Вы никуда не уходите, у нас еще экскурсия в Хтонь ближе к обеду. Я обещал!
– Обещал! – кивнул вождь. – Я кофе допью и тоже спать пойду. Сделай мне еще чашечку, а?
Наркоман чертов.
* * *Дотренделся – вот как это называется. Сразу после эпичной зарубы в Хтони с минотаврами Маухур сказал, что перевезет свой табор к нам в Сан-Себастьян не позднее Рождества. Уруки праздновали Рождество, чтоб меня!
– Тут тепло, есть где разгуляться молодняку, есть с кем подраться… Я не забыл твои слова, в них есть резон. Мы можем открыть тут ремонтные мастерские, можем начать кожевенное дело и делать одежду и обувь – ручная работа всегда в цене… А если будет из шкур тварей – цена станет очень приятной. У нас две сотни женщин и детей в таборе, из тех, что пока не ходят на войну, и сотня бойцов – в Гренадерском корпусе. Пока перемирие в силе – нам нужно где-то восстанавливаться, а ехать к родне в Саяны или искать их где-то на Териберке… Нет, мы любим путешествия, в конце концов – мы черные уруки! Но иногда это бесит. Еще бабы эти вздорные трубку не поднимают, хрен дозвонишься и хрен поймешь, куда унесло их… То клюквы, понимаешь, поесть приспичит, то за специями в Дербент погонят! Всем табором. И на фронт не потащишь – мелочь там на хрен все разнесет, они ж хуже вредителей, эти кровожадные засранцы…
– Так Хтонь вроде как плохо влияет на детей и подростков… – заикнулся я.
– Га-га-га-га! – Байкеры-уруки, которые уже седлали своих железных коней, заржали хором, и испуганные птички вспорхнули с крыш окрестных домов.
– Понимаешь, Бабай… – Маухур поправил волосы, прежде чем надеть шлем. – Ты не рос в таборе, а Садзынар – мужчина свирепый, и воспитывал он тебя всерьез. К тому же – Резчик, у него наверняка были свои методы. Но ты вот с моими доченьками общался столько времени… Скажи – может Хтонь на таких плохо повлиять?
– Скорее уж они на нее повлияют… – усмехнулся я и заслужил одобрительное похлопывание по плечу.
Шерочка с Машерочкой, кстати, тоже уезжали.
– Наша жизнь принадлежит Орде, Бабай, так и знай! – Они даже приобняли меня с двух сторон. – Ты болван, без нас пропадешь. Мы приедем сюда к Рождеству, если война не начнется. Если начнется – поедем воевать, нам уже можно.
– А почему было нельзя? – поинтересовался я и офигел.
Они типа покраснели. Ну нет, уруки не краснеют, но выражение их лиц было о-о-о-очень смущенным. Смущенные орчанки? Что это за неизвестные науке звери? Но потом я проследил за их взглядами и увидел Витеньку у входа в «Надым». Он вообще места себе не находил, этот наш необыкновенно популярный у дам осьминог, переминался с ноги на ногу, челочку свою поправлял поминутно! Маухур Поджигатель, похоже, тоже всё понял, а потому яростно зыркнул на парня огненным взглядом, крепко хлопнул меня еще раз по плечу, злобно нахлобучил себе на голову шлем, уселся на мотоцикл и поднял кулак.
– Айда!!! – крикнул он, и байки рванули с места по Проспекту, оставляя за собой шлейф из первых осенних листочков, пыли и мелкого мусора.
Шерочка, которая сидела за спиной Ярлака, и Машерочка, которую вез Арга, обернулись и помахали нам руками. Я постоял некоторое время, глядя им вслед, а потом сказал:
– Расходимся. Работать надо! У нас куча заказов на хотдожницы, а еще – Цициановы обещали прислать группу младших дружинников на сафари. Большая группа, человек двадцать, в основном – после инициации первого порядка. Представьте, какая изжога будет у Хтони!
Ордынские представили. И мы пошли работать.
* * *Молодняк от Цициановых приехал какой-то бестолковый. Аристократы и дегенераты – вот самое лучшее определение! Снага им в качестве проводников – моветон, плов они жрать не хотят, в Клоаку – не полезут… Пришлось проводниками работать мне и Хурджину, плов жрать самим и вести их поверху.
А упакованы цициановские были знатно. Этот клан вообще, судя по всему, уважал технику гораздо больше магии: доспехи последнего поколения, какие-то модные штурмовые винтовки футуристических обводов с кучей режимов для стрельбы, даже что-то вроде реактивных ранцев… Попробуй таких запихай в Клоаку!
В нашу первую встречу с главой и наследником клана Цициановых я не очень-то понял, в какой плоскости находятся их магические способности, да и в этот раз, глядя на юное воинство, не разобрался. Наверное, колдовские умения и навыки были весьма специфичны и не могли быть применены дистанционно против врага. Или – у них не было хорошей визуализации. В общем, наверняка причины сражаться в доспехах и палить из автоматов вместо того, чтобы бормотать заклинания и выделывать пассы руками, у этих гордых горных парней имелись.
Но делали они это… Как в кино, короче. Выстроились в шеренгу и чуть ли не маршировали по центру улицы. Лупили от бедра длинными очередями, а если этого не хватало – то подключали подствольные гранатометы. Или – реактивные огнеметы, у них такие имелись в недрах бронекостюмов. Стоит ли говорить о том, что раззадоренная пришествием большой порции вкусных волшебников Хтонь подкидывала нам проблем полной мерой и боеприпасы у цициановских уберсолдат закончились уже в семи кварталах от Проспекта?
После короткой прогулки и стрельбы по лягушкам из пушек… то есть – из штурмовых винтовок по крысам и из гранатометов по собакам – мы получили два десятка одуревших от окружающего бреда пацанов с тесаками в руках, заляпанных в крови и кишках и орущих благим матом, чтобы их забрали отсюда. Нет, ну а кто просил со страшной силой лупить из подствольников зажигательными реактивными гранатами в скверике? В скверике – вотчина хуорнов, мы молодняк об этом предупреждали! Хуорны шума не любят, они любят, когда тихо, спокойно… Они же деревья, в конце-то концов! Не вняли? Тогда рубайте деревья тесаками, раз патроны кончились. А мы поможем!
Тесаки были, кстати, классные, сантиметров сорок длиной, тяжелые, удобные и для того, чтобы рубить, и для того, чтобы колоть. Даже с рунами и какой-то вязью, явно говорящими о применении артефактных ухищрений…
Я рубился вместе с ними, плечом к плечу с Хурджином и одним из великолепной шестерки первообращенных снага – Тройкой, который так и таскал с собой тот самый пожарный топор. Это была добрая драка, я даже вспомнил первые свои заходы в Хтонь и знакомство с Эсси… Благо никаких гигантских дендроидов тут не встречалось, и мы крошили хуорнов от души и планомерно. А цициановские – лихорадочно и панически. Но и это принесло свои плоды.
– А-я-й-а-а-а! – заорал вдруг один из них, совсем еще юноша, кудрявый и румяный, и его глаза полыхнули алым светом. – Аяй-а-а!!!
И как полоумный врубился в толпу тварей, орудуя тесаком как заправский мясник, со страшной силой и скоростью, и пинаясь, и разбрасывая хуорнов ногами в стороны! Темп у него только нарастал, в какой-то момент я даже не смог следить за движениями лихого горца, клинок в его руке мелькал, как пропеллер у вертолета, а деревяшки мерли одна за другой, он оставил целую гребаную просеку в их толпе! А потом – хренак! – и живчик рухнул на землю кулем, да так и остался лежать не шевелясь.
– Что с Вахой? – заорал кто-то из этих горячих парнишек. – Что с ним?
И рванул на прорыв, туда, где ветви хищных ходячих деревьев уже смыкались над телом выключившего режим берсерка Вахи. Хурджин – за ним, прикрывая и расшвыривая хуорнов скамейкой. Почему скамейкой? Да потому, что тролль не носил оружия, предпочитал выдирать из земли фонарные столбы, швыряться бетонными поребриками и вот скамейками орудовать. Такой стиль был ему как-то духовно более близким. Почему помчался за горцем? Нет, мы не гарантировали клиентам безопасность, наоборот – наш бизнес и заключался в предоставлении опасности. Просто парень – тот, который Ваха – только что инициировался вторым порядком, и потери настоящего боевого мага нам не простили бы. Почему боевого? А что он на такой скорости будет делать? Почту доставлять? Или ингредиенты для борща крошить? Короче – надо было спасать, нам за каждую инициацию неплохие денежные бонусы полагаются.
