Медалька для Коленьки

– 37.

– Судьба, значит, – вздохнула красавица, присела на стул, приподняла пышную юбку и, морщась, стянула с ног две прелестные туфельки. – Вот, на «Вайлдберриз» заказала. Выкупила, а они мне давят. Думала, разносятся, да, видно, не судьба. Бери, может, твоей подойдут.

Вечером того же дня красный от волнения Коля звонил в дверь своей любимой подружки. Та открыла, взвизгнула и кинулась ему на шею.

– Вот, – торжественно вручая ей изящные туфельки, заявил он, – тебе. Как обещал. Теперь пойдёшь со мной на школьный бал?

– Я бы и без них… – далее она не договорила и покраснела.

2

– Говорящий ишак. Гусь ощипанный. Школота недобитая, – ядовито пыхтел себе под нос лысоватый водитель такси, нарезая круги по дворам Малой Пролетарской. – Придумал он мне своей кроссовкой грозить. От горшка два вершка – а туда же. Если б не камеры в машине, от него б живого места не осталось.

Гнев кипел, как котёл в умелых руках Сатаны, сжигал таксиста изнутри и требовал немедленной реализации. Вы когда-нибудь пробовали реализовать гнев? Да-да, не засунуть его себе глубоко в, а вот прям выплеснуть. Вот прям без остатка. Попробуйте. Вам понравится.

С бешеным визгом тормозов старый жёлтый автомобиль остановился у вывески Малая Пролетарская 9Б. С крыльца спрыгнул низкорослый парнишка с белыми туфельками в руках и, огибая грязные, похожие на мороженое с шоколадной крошкой сугробы, рванул к остановке.

– Деньжат-то небось на обратное такси не осталось, вот и меси кроссовками реагенты, чебурек фритюрный, – злорадно буркнул ему вслед лысый и дёрнул себя за козлиную бородёнку. Он вышел из такси и пнул его по колесу. Машина взвыла. Она не любила, когда хозяин незаслуженно срывал на ней зло. Не любила и была коварна и мстительна. Ну, всё, лысая башка, жди сюрприза. Со дня на день или рулевая рейка стучать начнёт, или левый ступичный подшипник загудит. Как пить дать.

Отстав от четырёхколёсной, таксист подошёл к столбу и пнул его. Столб загудел, но способа отомстить нервному мужичонке у него не было. Лысый пнул грязный снежный ком. Потом попытался пнуть проходящую мимо собаку, но та оскалилась и что-то сказала на московско-собачьем. Что-то вроде «ты не пРАВ!». Таксист оскалился в ответ, но занесённую ногу опустил.

– Ладно, посмотрим, что тут у него, – сурово, потому что гнев никак не реализовывался, пробурчал лысый и пошёл к парадному крыльцу дома 9Б. – Куда этот кусок протухшей шавермы так спешил? Мёдом ему тут намазано?

Таксист зашёл в здание, прошёл через сверкающий новогодним убранством мраморный холл и столкнулся нос к носу с табличкой «Приёмная». Недолго думая, дёрнул на себя дверь и обомлел. Посреди кабинета сидела красавица. Потрясающая красавица.

Но лысая голова не умела быстро переключаться, и он, хоть и обомлел, свою заготовленную шутку «Ты что ль приёмная? А родные мамка с папкой где?» в красавицу таки кинул. Дама закатила глаза и пробормотала:

– Один юморист за другим. Последний, надеюсь, или там ещё есть?

Потом окинула лысого придирчивым взглядом и спросила:

– Чего явился?

– А чего тут у вас? – вопросом на вопрос ответил таксист.

– Супергероев ищем, – красавица под столом поджала замерзающие пальчики голых ног, – нашли уже, точнее.

– Тот что ли? – лысый ткнул большим пальцем себе за спину, – я вас умоляю, то же вошь на гребешке! Кого взяли-то? Одумайся.

– А мне что? Всё Главный решает. Слушай, у тебя шерстяных носков случаем не водится?

– А то как же, – кивнул таксист и вытащил из кармана оранжево-жёлтые толстые носки, – мать моя вяжет, а я пассажирам перепродаю. Специально печку в машине поменьше включаю, чтоб, значит, подмёрзли, да продаю. Маркетинг. Слыхала такое? Ладно, бери вот, красивая, тебе за так отдам.

Красавица натянула носки и сердце её потеплело одновременно с кончиками пальцев.

– А и чёрт с тобой, может и двух нанять можно. Только с Главным надо поговорить. Сменился глава-то. Столько лет один неустанно правил, да на пенсию ушёл наконец, прости господи. Доконал всех. Сейчас новый, молодой, с горящими глазами. Вроде толковый, да шороху навёл: как давай весь наш корпоративный кодекс переписывать.

– Да погоди ты с вашим Главным. Давай трудоустраивай меня, красивая. У меня тачка есть. Я-то покруче того мелкого буду.

– Ладно, ладно, не горячись. Думаю, и двоих можно взять. Но будете работать в паре.

– С тем-то обрубышем кривоногим?! – таксист аж подавился слюной и закашлялся. – Да я с ним в одном поле срать не сяду, а ты говоришь – работать в паре. Не, я не подпишусь, хоть ты меня убей!

– Что ж, тогда уходи, – красавица разочарованно сняла носочки и изящным движением бросила их на стол, – и носки свои забери. Мне твои подарки не нужны. Я думала, мы подружимся, а ты…

Таксист растерянно посмотрел на лежащие на краю стола оранжево-жёлтые носки, на маленькие голые пальчики ног с ярко-малиновым педикюром, беспомощно выглядывающие из-под стола, на ангельской красоты лицо с грустными синими глазами и маленьким вздёрнутым носиком и почувствовал, как душивший его гнев уходит и растворяется, будто он проработал его в трёхмесячной сессии с психологом, а на смену ему приходит что-то новое, тёплое, несмелое. Он два раза моргнул и махнул рукой:

– Убедила, красивая. Буду работать с ишаком этим говорящим, – он хотел придумать что-то новое, но изящные эпитеты у него почему-то закончились. – Звони ему, пусть завтра подойдёт, будем знакомиться. А ты это давай… Носки надевай да давай домой тебя отвезу. Не пойдёшь ведь без обуви по реагентам-то. Они же тебе ногу до колена разъедят, как пить дать.

Тёмным декабрьским вечером по уютным, душевным, буквально родным таким московским пробкам в правом ряду медленно ехало жёлтое такси. Водитель и пассажирка, что-то обсуждая, заливисто хохотали, не слыша ни гневного стука рулевой рейки, ни ревнивого гула ступичного подшипника.

3

– Коленька, ты – мой супергерой! – блаженно вытягиваясь на мятых простынях, прошептала Оксана.

– Между прочим – официальный, – довольно откидываясь на подушку, заявил Коля. – Завтра уже в должность вступаю. Интересно, мне дадут какой-нибудь значок или удостоверение?

Это стало его первым вопросом, когда он, довольный, запыхавшийся и слегка взволнованный, ввалился в приёмную компании, куда он буквально вчера устроился супергероем.

– Звез-дю-лей, вот, что тебе дадут, собака ты сутулая, – сообщил ему развалившийся в кресле лысый мужик.

– Оле-ег, – HR-красавица прижала к вискам тонкие пальчики, – обсценная лексика не приветствуется в наших стенах. Тем более в разговоре с напарником. Нравится вам это или нет, но вам, ребята, предстоит работать вместе. Придётся искать общий язык.

Коля в ужасе уставился на лысого. Не сразу он узнал пожилого таксиста, которому вчера грозил приложить кроссовок к лицу, а на прощание обозвал конченым чёртом. А теперь эта лысая башка – его напарник. Упс. Неловко вышло.

– А вот будешь знать, как свой поганый язык распускать, говна ты кусок. Я теперь – твой начальник.

Теперь Коля в ужасе уставился HR-красавицу.

– Так, стоп, Олег, не самовольничай, про это речи не было, – поморщилась она, – вы – равноправные коллеги. Две половинки единого целого. Соберитесь. Вы же мужчины. Всё будет хорошо.

Последние слова она произнесла скороговоркой, так как на её столе отчаянно затрезвонил телефон.

– Да. Алло, – отрывисто произнесла HR-красавица и изменилась в лице. – Поняла вас. Диктуйте адрес.

Едва трубка телефона опустилась на рычаг, HR-красавица вскочила, всучила Коле бумажку с записанным на ней адресом и, подталкивая обоих мужчин к выходу, быстро затараторила:

– Маленькую девочку покусала акула. Нужно ехать. Вот адрес.

– Акула? – кустистые брови Олега взлетели почти до лысой макушки.

– Так и сказали. Ребята, не тяните! Умрёт девочка.

– А чем мы-то можем помочь?! – почти взвыл Коля, но неожиданно крепкая женская рука решительно вытолкнула его за порог, и дверь захлопнулась перед его носом.

Новоиспечённые супергерои рванули к машине.

– Ты со мной не поедешь, – отпихивая напарника плечом и сердито сопя, буркнул Олег, – машина – моя. Ковыляй ножками, полурослик.