Но остановка уже близко,
Он возвращается к себе.
Когда январские морозы
И пять деньков до Рождества,
Он познакомился с особой
Казалась тоже та чиста.
А после встреча в воскресенье,
Понравились друг другу там.
Ох, если б знали эти двое
О том, что ждёт, и сердце в хлам.
О ней я вам могу сказать немного,
Он то знал больше, почти всё потом.
Она была; дурна, капризна и красива,
Семнадцать лет ей было, её ноги…
Так длительно казалось долго, шепотом.
Добра, умна, но всё-таки глупа.
Немного- это сразу было видно.
Ему казалось та- божественно права.
На самом деле- врань? и похоть, было очевидно.
Они дружили, целовались,
Гуляли и болтали увлечённо.
И разгорался там любви укус, так жалясь,
Она кусала шею его долго.
Так длилось год почти, однако
В один момент Е. С. наш стих.
Он принял трудное решенье:
Ей перестать писать, и их
Общение закончилось на этом.
Она страдала, он страдал,
Но у Евгения в сердечке
Горел отчаяния пожар.
Он был расстроен, опечален.
Он был на грани бытия.
Его суровое молчанье
Ей рвало душу, но она
Терпела, видела, скучала;
И проходило мимо там.
А он, всё так же опечален,
Искал покоя дальних стран.
Убитый горем и печалью,
Он долго так переживал,
Что брат его, попав в отчаяние,
Не будет прежним
И он сам.
Вину там чувствовал
И чувства, что он плохой ему пример.
Уж не давали вновь покоя,
В заложниках, как Гулливер.
Терзало душу, это странно,
Душа поэта- высока.