Это – война

Глава 2

4

Мы зашагали вперёд к плацу, на котором было всё расчерчено белыми линиями. Постепенно к нам подтягивались и другие парни из поезда. Мы были одними из первых, так что ждать пришлось довольно долго. Я и Игорь все ноги отстоять успели. Присесть было некуда, кроме как на корточки, как зэк. Я в какой-то момент перестал понимать – ради чего всё это? Нельзя что-ли просто послать нас в парикмахерскую, выдать форму и отвести в барак или на полосу препятствий или в класс на сборку оружия?

Но постепенно поток народа начал идти на убыль, пропускные ворота, через которые мы все проходили, выйдя из поезда, закрыли. К трибуне, находящейся на самодельной сцене перед зданием подошёл мужчина в офицерской форме. Он начал говорить и его голос загремел через систему громкоговорителей:

– Приветствую, солдаты! Я генерал-майор Чистов Алексей Викторвич – глава военной части номер сто сорок два.

Да уж – вот ради чего всё. Очередная напыщенная речёвка. Давайте ещё принесём клятву верности флагу.

– В нашей военной части вы все пройдёте курс молодого бойца. Все, без исключения. И курс этот будет крайне насыщенным и разнонаправленным. Мне, да и всем обучающим офицерам плевать на то, что вы хотите служить на флоте или в контрразведке или в инженерных войсках. Все тут будут изучать одно и то же. Проходить одну и ту же физ подготовку, учиться радировать, собирать и разбирать оружие, выживать и ориентироваться на дикой местности. Всё это сделано для того, чтобы каждый из вас смог выжить на этой войне. Вы сами будете благодарны этим навыкам, потому что в случае, если радиста и командира вашей роты убьют в бою, вы будете знать, как подать нужный сигнал с помощью радиостанции, которую снимите с убитого радиста. Потому что в случае, если ваш корабль затонет и вы доплывёте до берега, то сможете выжить с помощью подножного корма, построить укрытие, сориентироваться на местности и выйти к своим. Потому что, убегая от погони врага после того, как вашу легенду раскрыли, вы, найдя нерабочий автомат, сможете его починить и дать хоть какой-то отпор.

Хотя, вероятно, я был не совсем прав на счёт простой патриотической какофонии. Этот мужик вроде всё по делу говорит.

– Более глубокий курс по конкретной военной специализации вы пройдёте позже, после того, как получите назначение. А конкретное назначение на специальность будет зависеть от того, с какими результатами вы окончите этот курс. Пройдут его в полной мере все, так или иначе. Просто в зависимости от результатов кто-то будет назначен в спецназ, а кто-то завскладом.

Да уж – стать конторской крысой в войну это пипец как надо завалить КМБ. Даже не знаю, кого на такое берут? Наверное, детей депутатов, чтоб они лишнего пороху не нюхали.

– Муштровать до посинения или заниматься дедовщиной, как было во время отцов самых молодых из вас, мы тут не будем. У нас нет на это ни времени, ни сил, ни желания. Это вы должны понять крайне важную, вероятно самую важную истину. Усвоить в лучшей мере все эти навыки в первую очередь именно в ваших интересах. Потому что, не зная их, война для вас закончиться очень быстро, а для ваших родственников и друзей довольно грустно. Одна-две недели и вы уедете домой в ящике. Вот и всё. А тот, кто считает себя неуязвимым, везучим или заговорённым всеми святыми погибнет вне зависимости от того, насколько хорошо он прошёл наш курс. Так что о всяком ребячестве и бахвальстве попросту забудьте. Прямо сейчас, раз и навсегда. Когда в вас начнёт стрелять враг, и вы поймёте, что каждый выстрел норовит свалить вас, вы испугаетесь. Испугаетесь до невозможности. И хоть мы и будем с вами на учениях использовать боевые патроны в безопасных условных сценариях – это всё равно не то, что вам предстоит перенести. Потому что вы будете прекрасно знать – тут вас не хотят убить. На поле боя вы точно будете знать, что вас всеми силами стремятся убить. И всё перевернется с ног на голову. Многие говорят, что война предстоит простая и быстрая. Это говорят те, кто не хочет её видеть или вообще не увидит. Война будет тяжёлой. И долгой. Даже принимая во внимание то, что у врага не хватает оружия и ресурсов, поверьте – когда на одного солдата с автоматом бегут двести человек с вилами или лопатами, а у солдата всего-то сто пятьдесят патронов – иди, пойми, на чьей стороне преимущество.

Чёрт, даже не знаю – чего он этой речью добивается. Толи хочет подготовить, толи напугать до усрачки. А может и то и другое. И у него получается.

– Теперь всем внимание! Нале-во!

Я как-то не сразу сообразил, что это приказ. Первый отданный мне на службе приказ. Выполнил его не сразу, но и не затягивая. Кто-то судорожно поднимал с плаца сумки с вещами, кто-то тупил и не поворачивался довольно долго, пока, наконец, не понимал, что все на него смотрят и как бы требуют от него действий.

– Пройдёте прямо в барак перед вами на стрижку и санитарную обработку. Далее вас распределят по отделениям. Познакомитесь с командирами отделений и отправитесь на первую лекцию. Шаго-ом марш!

Мы зашагали. Большинство вразвалочку, не в ногу, расхлябано. Но я старался держаться прямо, ровно и собрано.

Обкорнали нас быстро и чисто, хотя мне кажется, поставили пару царапин. Потом пошла дезинфекция. Довольно стрёмно стоять абсолютно голым под обжигающе-колющим химическим душем рядом с сотней таких же голых парней. Кажется подобные ритуалы, если можно их так назвать, в армии не исчезнут никогда. Конечно, это необходимость от всяких вшей, кожных болячек и прочего. Но какой-то налёт странности в таких вещах есть, как ни крути. С другой стороны – военная жизнь мало похожа на гражданскую, так что стоит начинать привыкать.

Далее была выдача формы. На вид вся она была новой. Моя на меня села, как влитая. Даже ботинки.

– Зараза! Штаны короткие, рукава у куртки длинные, а ботинки так вообще словно каждый разного размера. Форма, как с трупов собрана, – ругался Игорь.

– Да просто ты раздолбай. Так и воевать будешь. На мне всё сидит идеально.

Я воспринял словно добрый знак, то, как на меня села форма.

Затем всем нам раздали солдатские бирки. Странно, я думал, их готовят не сразу. Видимо, тут всё настолько поставлено на поток. Мой номер был К-7285369. Я сразу начал его заучивать.

Вот, совершив круг, мы вернулись на плац. Выстроившись на нём, постриженные и в форме мы уже куда больше были похожи на машину, способную смолотить всё на своём пути.

– Смии-рно! – выкрикнул парень чуть старше меня (кажется капрал), который занял место генерал-майора, что толкнул нам приветственную речь. Рядом с ним в шеренгу стояли офицеры

– Слушать мою команду. Я буду называть ваши полные фамилию, имя, отчество и дату рождения. Отзываться или руки поднимать не нужно. Но как только я закончу и скажу: «приписываетесь взводу номер» – тогда все, кто были названы быстро переходят на мою часть плаца и к знакомятся со своим командиром взвода из числа офицеров, выстроившихся рядом со мной. Командиры сопроводят вас на первое занятие. Надеюсь, что всё понятно. Непонятливых или долго думающих ждёт наряд, а первый наряд для каждого – это только сортир.

Эти мне младшие офицеры… Ты сам когда последний раз из оружия стрелял? Если стрелял вообще.

Вот началось перечисление имён и дат. Три, четыре, пять взводов. Я понял, почему этот парень заострил внимание на непонятливых и невнимательных – тут легко заскучать и потеряться в общем потоке. Но стоило мне начать силой сжимать зубы, чтоб не зевать во весь рот, капрал назвал моё имя и дату рождения. Я почти не понял, что он это именно про меня, но всё же догнался. Через три имени назвали и Игоря.

– … приписываетесь ко взводу номер четыре.

Я сдвинулся с места в сторону стоящих в шеренгу офицеров.

– Поживее! Вперёд!

По инерции захотелось перейти на лёгкий бег, но я решил, что буду выглядеть по-идиотски. Видимо, также решил и весь мой взвод, потому что никто из них особо не ускорился. Хорошо – мыслим мы уже одинаково.

– Здравия желаю, бойцы. Я – ваш взводный Фомин Сергей Иванович. Нам с вами повезло, так как у вас сегодня первое занятие будет посвящено знакомству с автоматическим огнестрельным оружием. Всем пройти за мной в учебный класс.

Уже в классе нас встретил инструктор:

– Добро пожаловать в оружейный класс, товарищи новобранцы. Меня зовут Прохоров Владимир Евгеньевич – буду вести у вас лекции по оружейному делу и занятия на стрельбищах. Кое с чем из нашего арсенала некоторые из вас возможно знакомы по школьным урокам, может быть по личному опыту обращения и упаси Бог – по фильмам или интернету. Но все мы с вами в любом случае пройдём стандартный курс обращения с оружием – пистолеты, карабины, винтовки, пулёмёты, гранатомёты, огнемёты. Веселья будет тьма, если все вы будете соблюдать технику безопасности. И самое главное правило в этом – не стреляйте до того, как действительно будете готовы это сделать. Звучит смешно, но именно из-за неполной готовности и уверенности открыть огонь и получаются отстреленные пальцы и дружеский огонь. Скажу сразу – я инструктор открытый и приветствую вопросы…

Последняя фраза для меня прозвучала, как сигнал. Я сегодня, конечно, уже успел отличиться, но удержаться тоже не смог и поднял руку.

– Да, задавай.

– Вы назвали пистолеты, пулемёты и огнемёты. Но есть же и лазерное оружие. С ним мы будем иметь дело? Или это вещи только для избранных подразделений?

– Не плохо, для первого вопроса. Лазерное оружие как бы есть, но его как бы нет. По крайней мере у нас и союзников. И молитесь, чтобы оно не появилось у китайцев. Дело в том, как вы наверно не знаете, что лазеры были запрещены конвенцией ООН.

– А почему?

– Потому что они слишком хороши, как и всё запрещённое оружие. Американцы, в присущей им манере, испытали в полевых условиях лазерное оружие в последнем конфликте между Индией и Пакистаном, когда находились на границе как союзники Индии. В общем – шок и трепет. Во-первых лазер даже при касательном попадании в тело умертвляет все клетки и кости в зоне поражения. В итоге ткани на ране не то, что не заживляются – они отмирают необратимо, а кости не срастаются. Если кому из лазера попали в руку или ногу, то конечность в восьмидесяти процентах случаев приходилось ампутировать, потому что из-за мёртвых тканей начиналась гангрена. При попадании в торс, даже если внутренние органы каким-то чудом не были задеты, человек превращался в ходячий труп, так как внутрь него не только попадала вся возможная инфекция, но и опять таки, не происходило заживление тканей, вследствие чего органы всё равно поражались и человек медленно и довольно мучительно умирал. Во-вторых – лазеры это, конечно, эффективно и чертовски красиво, но и дорого. Перевооружить ими всю армию какой-то страны всё равно, что автоматически объявить в стране дефолт во всех сферах. Такое перевооружение можно было бы постепенно провести только в мирное время, но никак не в военное.

– Так лазерного оружия сейчас вообще в мире нет?

– Разве что прототипы. Конечно, ходят слухи о том, что некоторые отряды американского спецназа или морпехов вооружают такими штуками, но я бы им не стал верить.

– А что на счёт оружия… как его – на магнитах…

– На магнитном импульсе. Вот это уже ближе к реальности. Но эти штуки тоже не дешёвые. К тому же пока есть прототипы только для крупнокалиберных станковых пулемётов и снайперских винтовок. Впихнуть всё необходимое для этого оружия во что-то по размеру сопоставимое с карабином или тем более пистолетом технически ещё не возможно. Ну, долой лирику, пока что. Давайте перейдём к занятию. Основа работы огнестрельного оружия состоит в том, что снаряд из дула выталкивается за счёт сгорания пороховых газов…

Лекция вышла довольно длинной, но интересной. Мужик хорошо рассказывал, отвечал на вопросы. Мы разобрали и собрали стандартный АК-074. Мне всё в оружии нравилось. Патронник, магазин, канал ствола, нарез, казённик, рычаг переключения в режим автоматической стрельбы. Есть в огнестрельном оружии какая-то магия. Власть. И всегда она была в любом оружии, как мне кажется – начиная от каменных ножей и заканчивая крылатыми ракетами.

Оружие – словно живой организм. Гладкий, красивый, чёрный, глянцевый… У которого есть сердце. Каждый выстрел – это стук сердца. Оно так сильно бьётся в пылу сражения. Чем чаще это сердце бьётся, тем теплее и живее становится оружие. Каждый выстрел – это маленькая жизнь. И эта жизнь рождается, чтобы прервать другую, остановить чужое сердцебиение, насытиться кровью. И только полностью утолив свою жажду, сердце твоего оружия, твоего лучшего друга, замирает, пресыщенное, сытое, в ожидании нового сражения. Нового пресыщения…

Чёрт, что-то меня в поэтическое занесло.

Стрелять мы сегодня не стреляли, но на следующем занятии Прохоров обещал нам стрельбище с пистолетами. Но сегодня я точно не скоро засну. Как-то действительно очень многое случилось в этот день.

5

– Взво-о-о-одд! Подъём!

Теперь надо привыкать вот к такому будильнику. Как я и ожидал – спал я плохо, хотя проснулся более или менее отдохнувшим примерно за час до подъёма. Пока не протрубили команду, просто валялся и думал о разном.

Мы быстро встали и построились. Я ожидал какой-то невыполнимой херни, вроде того, чтобы одеться, ровно за то время, пока горит одна спичка, но нет. Как-то даже странно.

Мы собрались на плацу и нас повели на первый урок военной тактики.

– Приветствую, новобранцы. Меня зовут Ерандайкин Арсений Германович. Буду преподавать у вас, так сказать, искусство войны. Не науку, потому что на своём опыте и опыте многих поколений до меня, я убедился, и вы скорее всего убедитесь тоже, что война это именно искусство. Потому что в отличие от науки, в войне нет правил. Подтвердим это одним тестом для одноклеточных.

Он начертил на доске две линии. Одну ровную и прямую, другую прерывистую и извилистую.

– Перед вами две дороги. Одна прямая, качественная, асфальтированная дорога. Другая просёлочная, грунтовая, кривая, длинная и трудная. Обе ведут к одному и тому же пункту, который вам дана команда захватить. По какой из них вы отправитесь?

– По кривой, потому что враг наверняка заминировал хорошую дорогу, думая что мы выберем лёгкий путь и пойдём по ней, – ответил Игорь.

– Хорошо. Вот только враг не только заминировал хорошую дорогу, но и предусмотрел то, что вы отправитесь по плохой дороге, думая, что на хорошей вас будут ждать неприятности, и расставил засаду на плохой дороге. И вы в неё попались.

На таком уроке, как тактика, тем более на первом, я счёл лучшим не вякать, а слушать и запоминать, но всё же не сдержался и задал вопрос:

– Но Арсений Германович, а как тогда решить задачу? Ведь по вашему сценарию и там и там получаются неприятности.

– Вот именно! На войне неприятности поджидают вас практически на каждом шагу. Враг умён. Он многочисленнее. Мы все, скорее всего, будем сражаться с ним на той территории, которую он знает лучше нас всех. И технически любое решение может завести нас в ловушку, в неприятности, затруднить наше продвижение. Другое дело – это то, что вы сможете при этом предусмотреть и как верно отреагировать на то, что предусмотреть не вышло. Если вам кажется, что враг мог заминировать хорошую дорогу, то вам следует запросить у командования отряд сапёров и пустить их вперёд. Если разведка докладывает о том, что враг сосредотачивает свои силы вокруг плохой дороги, а сапёров для разминирования хорошей дороги вам предоставить не могут, то следует устроить диверсию для войск, засевших в засаде. В восьмидесяти процентах случаев война – это игра с противником в кошки-мышки, где на кону стоит жизнь ваша, жизни ваших подчинённых и выполнение приказа. Война – это хаос и чистом виде и с ним вам необходимо научиться справляться. Не только тактически, но и эмоционально, и духовно.

– Ну, а если сапёров предоставить нам отказались, а устроить диверсию нет возможности – что тогда?

– Пожалуй, самое трудное в военном деле – смириться и идти на выполнение приказа, так или иначе. Пусть даже вам и кажется, что это невозможно. Потому что хорошую дорогу могут и не заминировать. Разведка может ошибиться или её могут дезинформировать и на плохой дороге не будет засады. Вам нужно быть готовыми ко всему, что только возможно вообразить. Именно поэтому лучшие командиры выходят в основном из людей с нестандартным мышлением. И именно поэтому большинство из тех, кто начинает в пехоте, не могут дослужиться до высоких офицерских чинов. Потому что солдатам вдалбливают то, что исполнять любые приказы жизненно необходимо, а командующих учат тому, что в военном деле импровизация – это часто единственное средство, помогающее и выполнить приказ и сохранить жизни солдат. Одно идет в разрез с другим и при этом одно не может без другого. Поэтому офицеров и солдат обучают отдельно друг от друга. Это, на мой взгляд, не слишком хорошо, и я буду пытаться обучить вас именно офицерской тактике и мышлению. Может кто-то из вас да и сможет разорвать этот порочный круг и вырваться в высокие чины. Но куда лучше, если этим вы сможете спасти жизни – свои и своих товарищей.

– То есть, верного решения нет?

– Точно. Есть просто решение и его последствия, которые могут быть самыми разными. И вот что ещё вы должны усвоить – порой труднее всего не принять более верное решение, а смириться с последствиями ранее принятого неудачного решения, взять себя в руки, и продолжить воевать дальше, с не меньшим жаром, чем прежде. На деле этого почти никому не удаётся. Вы сейчас не понимаете насколько это трудно. И не поймёте. А узнаете только и ТОЛЬКО после того, как испытаете это на собственной шкуре. И будет это чертовски хреновый момент в вашей жизни. А ещё это будет одна из многих ситуаций в вашей военной карьере, когда выясниться из какого вы теста. Но, как и истину, совершенство военного искусства познать невозможно – к нему можно только стремиться. Давайте для начала рассмотрим классические военные манёвры. Если отбросить дальнобойные орудия или авиацию, которые далеко не всегда можно использовать в полную силу, как на учениях, то эти манёвры почти не изменились ещё со времён древних греков и римлян.

Он показал нам несколько схем, задавал вопросы – как бы мы поступили при том или ином раскладе, где в тактике слабое место. М-да – что верно, то верно – для офицера командования нужно быть жёстким, как сухарь и хитрым, как лис. Даже не знаю, выдержал бы я нечто подобное. Но не важно – я хочу попасть в пехоту, и там думать о вопросах тактики за меня пока будет офицер. Но, конечно, мысль встать в роли командующего прельстила, пожалуй, абсолютно всех ребят из нашего взвода.

Дальше весь остаток дня у нас ушёл на физподготовку. Я думал, что нас отправят в марш-бросок или на полосу препятствий, но нет. Капитан Захарченко, что ведёт физподготовку, толкнул нам короткую, но доходчивую вступительную речь.

– Сегодня, ребята, вы будете заниматься рутиной. Приседания, отжимания, подтягивания, бег по плацу и многое другое. Но сделано это не для вашего удобства, чтобы мягенько и гостеприимно принять вас в армию с распростертыми объятиями. Сделано это в первую очередь для меня и членов комиссии, чтобы они видели – кто из вас вытянет службу в пехоте или даже спецназе, а кто сядет за компьютер. Прежде всего скажу – сейчас в армии нужны все. Как стрелки, так и наводчики управляемых ракет или санитары в госпиталях. И все вы, так или иначе, найдёте своё место, либо направитесь валить лес и копать окопы в части дисциплинарного батальона. Так что просто так вы в любом случае не уйдёте. А пока – постарайтесь хоть как-то проявить себя с лучшей стороны. Потому что я вас уверяю – когда кончиться война, жизни отслуживших и жизни дисбатовцев будут чертовски сильно отличаться друг от друга.

Всё, как он и обещал. Разминка, приседания, отжимания, подтягивания на турнике, качание пресса и бег. Вот бег казалось, был просто бесконечным. Я не встал в один ряд с особо отличившимися, как Игорь. Если быть честным – в том же беге я чаще плёлся ближе к хвосту. Но отжимания и качание пресса сдал вполне неплохо, как сам считаю. Во всяком случае, точно не хуже большинства. В конце дня я был, можно сказать, измучен. А как всё тело будет ныть завтра?! Чёрт! И думать не могу. Странно – не то, чтобы не хочу, но даже не могу. Не то, чтобы я жаловался. В школе был не самым плохим по физкультуре. Но откровенно говоря – здесь нагрузка и планка совершенно иные. Я верю – после определённой тренировки я вытяну нормативы. Но произойдёт это, естественно, не сразу. Я это понимаю. Надеюсь, что и люди в комиссии тоже.