Во имя комфорта

– Да, наверху, где же ему ещё быть то? Так исторически сложилось. Давным-давно, сразу после извержения, наша… Кхм… Твоя семья была первой, кто зашёл дальше всех на север и долгое время оставалась такой. Прямые потомки тех первопроходцев продолжают носить эту фамилию и называть соответственно территорию в своём подчинении.

– А что за огромная тёмно-жёлтая страна? – ткнул я пальцем в соседнюю с нашей территорию. Ту, которая снизу.

– Это Сатацкое королевство, – непринуждённо ответил Цамий.

– Что? Это же они могут напасть на нас! Но они же во много раз больше нас! Как мы сможем им противостоять?

– Они больше по площади. И воинов у них тоже больше. Но они не могут послать на нас всех, оставив другие границы беззащитными. Очень многие хотят оторвать от них кусочек.

– Но зачем столько войн? – спросил я. Всегда придерживался пацифистских взглядов.

– Чтобы получить ресурсы для жизни, – Цамий объяснял явно очевидные вещи, но делал это спокойно. По-учительски. – Еда, дерево, медь, железо. Ресурсы получаются из земель.

– И когда ждать их нападения?

– Как всегда зимой.

– В смысле, как всегда зимой? – уточнил я. – Они всегда нападают только зимой?

– Все всегда нападают зимой, – Цамий отнёс на место ранее отданную мне книгу. – Весной нужно сеять, летом ухаживать за полями и животными и заниматься постройками, осенью собирать урожай. Только зимой можно отвлечь население на войну.

– Но зимой же холодно.

– Да. Но можно одеться теплее. И зимой можно идти прямо через поля не боясь повредить посевы.

Кстати, а насколько холодно? Пора задать вопрос из самого первого квадратика в моей блок схеме.

– А как мы определяем те… – слова температура не оказалось в лексиконе моллюсков. – Есть какие-то средства для определения степени холода?

– Средства? Ты хочешь спросить, как понять, что стало холодно? – Цамию кажется было интересно отвечать на мои вопросы. – Зимой опадают листья, начинает идти снег. Вода замерзает.

– А более точные?

– Что ты имеешь в виду?

– У нас есть ртуть? – спросил я и затаил дыхание боясь ответа.

– А ты всё-таки не до конца потерял память! – улыбнулся запахами Цамий. – Конечно есть. Куда её девать. Так и стоит в сарае.

– А где этот сарай?

– Так на руднике.

– Это далеко? – я видел много холмов, нужно уточнить.

– На северо-западе, – махнул в сторону выхода Цамий.

– Сколько по времени туда идти?

– Четыре секунды.

Я не уверен, что перевод обозначенной Цамием единицы времени был точен. За привычные для меня четыре секунды и до двери дойти не успеть. Поэтому я спросил:

– Секунды складываются в минуты, да?

– Верно мой мальчик, – Цамий был готов отвечать на любые мои вопросы. – Шесть секунд это минута. Шесть минут это час, а шесть часов это день.

– Значит в дне два один шесть секунд? – цифры вышли из меня по отдельности, хотя я хотел сказать их целиком.

– Нет. Ты и считать разучился? Охо-хо. Смотри. Шесть минут по шесть секунд это будет час, то есть шесть плюс шесть плюс шесть и так шесть раз. Итого пять шесть секунд. Понял?

– Нет, – честно признался я. Для меня шесть раз по шесть это… – Три шесть должно быть.

– Три шесть это только четыре минуты. Давай на пальцах, – сказал Цамий и стал собственно загибать пальцы. – Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Это одна минута. Опять раз, два, три, четыре, пять, шесть. Это вторая минута. Но теперь они считаются уже с единичкой впереди. Две минуты получились один шесть. Опять раз…

Но я уже не слушал Цамия. Видя, как он загибает пальцы до меня дошло, что у моллюсков не десятичная система исчисления! Ведь пальцев у них шесть! По три на каждой руке. А значит шестеричная. Ну потрясающе! Мало того, что я не умею читать на местном языке, так ещё и все цифры придётся пересчитывать в голове в привычную для меня десятичную систему. А я не очень помню, как это делать быстро. Хотя в целом память у меня отменная. Вот, например какой год сейчас идёт, говорил мне брат? 2-2-2-6. И? Там что-то нужно умножать на шесть с возведением шестёрки в степень и потом что-то складывать. Я, конечно, умный, но в голове такое не сделаю. Нужна бумага и ручка. Или чем тут пишут.

– Я понял, Цамий. Можно мне на чём писать и чем писать? Я хочу потренироваться.

– Для тебя, мой мальчик, что угодно. Вот, держи. Я посмотрю.

– Нет, – ответил я. Ещё не хватало, чтобы Цамий увидел десятичную систему и арабские цифры. – Я хочу сделать это в одиночестве.

– Но расскажешь потом, что у тебя получилось? – с подозрением посмотрел он на меня.

– Да, конечно.

Врать нехорошо. Но как-нибудь выкручусь. Я принял неровный лист толстой бумаги и острозаточенную палочку. Сделал вид, что знаю, как этим пользоваться и направился в свою спальню.

Я расположился на комоде, сидеть же моллюскам не надо. Вот эта острая палочка явно для царапания на бумаге. Попробуем. Кажется это не бумага, а тонкая кора дерева. Как она называется? Береста, да! Со школы этого слова не слышал. И клинопись тоже. Потому что делать красивые округлые циферки не получалось. Но мне и так пойдёт. Я напряг память. Так, нужно первую цифру, то есть двойку, умножить на шесть в той степени, какой по счёту с конца стоит эта цифра начиная с нуля. В третьей значит. Шесть на шесть и ещё на шесть… Сто восемь получается. Умножаем на два. 216. Теперь два на шесть во второй степени… 36 на 2 равно 72 и плюс уже имеющиеся 216 итого 288. Теперь два на шесть, то есть сразу 12. Ха! Это не так сложно! Плюсуем, 300. И добавляем последнюю шестёрку…

Стоп! Как в шестеричной системе оказалась сама цифра шесть? Её не может тут быть. Как в двоичной нет двойки, а в восьмеричной нет восьмёрки. Ууу! Я взялся руками за рожки. У моллюсков не человеческая шестеричная система. Она начинается не с ноля, а с единицы. Ведь люди сами придумали всякие системы исчисления отличные от десятичной, но почему-то решили, что они в отличии от неё будут начинаться не с единицы, а с ноля. Ну вот кто такое выдумал? А мне теперь как здесь всё пересчитывать? Формулу явно не придумать. Нужны таблицы перевода. На них уйдёт много времени и бересты.

– Как успехи? – в спальню вошёл Цамий.

– Никак, – ответил я вслух, хотя слова в голове были другие и малоцензурные.

– Дай-ка я посмотрю. О! Интересные символы. Из цифр только единица и четвёрка. Ты писать тоже разучился, да?

– Да, да, разучился.

– Кто ты? И почему так похож на Хамжю? – Цамий пристально уставился на меня.

– Это я, учитель, просто после встречи с кабаном я стал ещё более чудным, – заверил его я.

– Хамжю никогда не называл себя чудным. Иным, но не чудным. И никогда не называл меня учителем.

– Всё так перемешалось…