Академия амуров

Глава 6. Экзамен по этикету: Как не спугнуть объект влюблённости

– —

Экзаменационный зал напоминал королевский бал, устроенный в доме сумасшедших. Хрустальные люстры висели под потолком, перешептываясь на языке звонов, а стены были украшены гобеленами, где амуры в париках танцевали менуэты с фламинго. В центре зала стоял манекен в бархатном камзоле – «объект влюблённости №3». Его стеклянные глаза следили за каждым движением, а губы шептали: «Лесть – моя слабость».

Профессор Элеганция, дама в платье с кринолином и с веером из павлиньих перьев, ударила им по ладони:

– Комплимент – это дуэль! Сегодня вы либо покорите сердца, либо станете посмешищем. Мистер Лео, вы первый!

Лилия, сидевшая на скамье для зрителей, скрестила руки. Её шрам подёргивался, будто предупреждая: «Не облажайся».

– Не волнуйся, – я подмигнул ей, хотя самого пот катился по спине. – Я прочёл всю теорию.

– Теория – это когда ты думаешь, что знаешь, куда летит стрела, – бросила она. – А практика – когда она попадает в кота.

– —

Я подошёл к манекену, который презрительно окинул меня взглядом. В голове крутились заученные фразы: «Ваши глаза – как звёзды», «Ваш смех – музыка». Но язык решил иначе:

– Ваша… э-э… голова блестит, как лысина профессора Люцидо!

Манекен замер, потом медленно повернулся к профессору Элеганции:

– Это комплимент?

– Это катастрофа! – завопила она, хлопая веером.

Из гобеленов выпали несколько фламинго и зашипели. Лилия закрыла лицо ладонью, но её плечи дёргались от смеха.

– —

Манекен вдруг вздрогнул, его стеклянные глаза загорелись алым светом. Он упал на колени перед… моим левым сапогом.

– О, божественный кожаный божество! – завопил он, обнимая мою ногу. – Твои шнурки – это серпантины судьбы! Твоя подошва – путь к моему сердцу!

– Э-э… спасибо? – я попытался отодвинуться, но манекен вцепился мёртвой хваткой.

Профессор Элеганция уронила веер. Лилия не выдержала и рассмеялась в голос:

– Поздравляю, Лео! Ты влюбил манекена в обувь!

– —

В кабинете директора пахло лавандой и яростью. Бруно бил кулаком по столу, на котором стоял портрет его кота-поэта.

– Вы превратили экзамен в фарс! – рычал он. – Манекен теперь требует, чтобы его женили на сапоге!

– Но я же не хотел… – начал я.

– Хотеть – это для амуров второго курса! – он ткнул пальцем в мою грудь. – Исправь это, или твои крылья станут ковриком для йоги!

Лилия, стоявшая в дверях, кашлянула:

– Директор, разрешите мне помочь. Мы… найдём противоядие.

Бруно заскрипел зубами, но кивнул:

– Если через сутки манекен не забудет сапог – отчисление!

– —

Мы прокрались в зал, где манекен нежно пел серенады моему сапогу, снятому с ноги. Лилия достала флакон с жидкостью цвета лунного света.

– Эликсир забвения, – прошептала она. – Брызни ему в глаза.

– А если он влюбится в флакон? – поинтересовался я.

– Тогда я пристрелю тебя сама, – она ухмыльнулась.

Я прыснул эликсиром. Манекен замер, потом потянулся к Лилиной брошке.

– О, металлический цветок…

– Не-ет! – мы в унисон шлёпнули его веером по голове.

Манекен рухнул, а сапог вздохнул с облегчением.

– —

Пока я надевал сапог, Лилия замерла у гобелена. На нём был изображён амур со шрамом на крыле, стреляющий в собственное отражение.

– Это… ты? – я осторожно спросил.

Она дёрнула плечом:

– Давно. Я пыталась влюбить того, кто был мне дорог. Но стрела отскочила… – она коснулась своего шрама.

– И попала в тебя, – я закончил за неё.

Она кивнула, не глядя:

– Теперь я знаю: любовь – это не контроль. Это… риск.

– Как моя стрельба, – усмехнулся я.

– Точнее не скажешь, – она вдруг взяла мою руку. – Но иногда риск окупается.

– —

На рассвете манекен вернулся на место, бормоча: «Сапоги – это временно…». Директор вынес выговор, но Лилия заступилась:

– Он научил нас, что даже ошибки могут вести к… неожиданным открытиям.

Перед уходом я заметил, что её шрам светится в такт моему пульсу. А в кармане нашёл записку:

«Следующий экзамен – танцы. Не раздави мне ноги. – Л.»

– —

P.S. Мой сапог теперь имеет фан-клуб среди манекенов. Марк продаёт автографы от его имени: «С любовью, ваш кожаный принц». А я… начал учиться танцевать. С надеждой, что однажды Лилия скажет: «Неплохо… для катастрофы».

Глава 7. Курс выживания: Родители партнёра – это монстры?

– —

Аудитория для семинара напоминала декорации к фильму ужасов, но с розовыми обоями. На стенах висели портреты «идеальных свекровей» – улыбающихся женщин с глазами, как у сов, и руками, сложенными в молитве. В углу стоял манекен в чепце, держащий поднос с призрачными пирожками. Профессор Грозенталь, мужчина в костюме викторианской эпохи и с усами, похожими на щупальца, стукнул тростью:

– Сегодня вы научитесь выживать среди родителей! Кто вызовет духа свекрови – получит «вечный покой» в зачётке!

Лилия, сидевшая рядом, перебирала амулет с треснувшим камнем. Её шрам на крыле мерцал тревожно, будто предчувствуя беду.

– Не бойся, – я шепнул. – Если что, спрячемся в шкафу с привидениями.

– Шкафы тут не спасают, – она хмыкнула. – Только сарказм.

– —

Нам выдали старинные зеркала и свечи из воска «вечной преданности». Студентка Клара, девушка с косичками и страстью к темной магии, решила блеснуть:

– Я вызову духа идеальной свекрови! – объявила она, рисуя на полу круг с помощью помады «Кровь дракона».

– Клара, не надо! – закричал Марк, но было поздно.

Зеркала задрожали, и из тумана возникла фигура в кружевном платье и с лицом, как у разгневанной совы.

– Кто посмел потревожить Генриетту фон Грюнвальд?! – прогремел голос, от которого задрожали даже портреты.

– Ой… – Клара побледнела. – Я думала, вы будете… добрее.

– Добрее?! – дух взмахнула рукой, и пирожки с подноса взлетели, как снаряды. – Я проверю, достойна ли ты моего сына!

– —

Аудитория погрузилась в хаос. Генриетта гонялась за студентами, крича: «Ты слишком худая!», «Это платье – позор семьи!». Манекен в чепце начал метать ножи для пирога, а портреты свекровей ожили и запели хором: «Мой сын заслуживает принцессу!».

– Лео, держись! – Лилия стащила меня под стол, где уже прятался Марк с призрачным пирожком в руке.

– Она… она как моя бывшая теща! – прошептал он. – Только та была добрее.

– Как мы её остановим? – я спросил, уворачиваясь от летающей вилки.

Лилия достала из кармана амулет:

– Это… реликвия моей семьи. Она может запечатать духа, но…

– Но?

– Но если я использую её, ты узнаешь правду обо мне.

– —

Мы выскочили из-под стола. Генриетта парила над Кларой, требуя, чтобы та «хоть раз в жизни испекла нормальный штрудель». Лилия подняла амулет, и её шрам вспыхнул ярко-синим.

– Ты… ты ведь не обычная студентка, – я уловил связь между амулетом и её шрамом.

– Моя семья – хранители границы между мирами, – быстро сказала она. – Этот шрам… след от духа, который я не смогла остановить.

– И ты боишься снова облажаться?

– Да. Но сегодня… – она посмотрела на меня, – сегодня я не одна.

Амулет засветился, и Генриетта завизжала:

– Нет! Я ещё не закончила критиковать её макияж!

– —

Дух стал растворяться, но перед исчезновением швырнул в нас последний «пирожок раздора». Лилия оттолкнула меня, приняв удар на себя. Пирожок… прилип к её крылу, превратившись в татуировку с надписью «Недостойна».

– Лилия! – я бросился к ней.

– Пустяки, – она попыталась улыбнуться, но голос дрожал. – Просто ещё один шрам.

– Ты самая достойная, – я сказал резко, неожиданно для себя. – И если кто-то так не считает, я влюблю их в сапог.

Она рассмеялась, и её крыло коснулось моего.

– —

Генриетта исчезла, оставив после себя лишь запах лаванды и недоеденный пирожок. Профессор Грозенталь, перепачканный в креме, объявил:

– Мистер Лео и мисс Лилия получают «вечный покой»… и месяц уборки призрачной кухни!

Директор Бруно, наблюдавший за всем через камеру, добавил:

– И чтобы больше никаких духов! У меня уже кот пишет стихи, сапоги влюбляются, а тут ещё свекрови!

– —

Позже, разгребая осколки зеркал, я заметил, как Лилия разглядывает новую «татуировку».

– Красиво, – пошутил я. – Теперь ты официально «Недостойна».

– Зато уникальна, – она бросила в меня тряпку.

– Лилия… почему ты стала амуром?

Она замерла, потом тихо сказала:

– Чтобы доказать, что даже те, кого ранили, могут дарить любовь.

– У тебя получается, – я коснулся её шрама. – Даже слишком.

Она не отстранилась.

– —

На прощание Генриетта оставила записку в зеркале: «Ваш союз продлится… пока он моет посуду!». Лилия разбила зеркало, но я успел заметить – в её глазах промелькнуло что-то, похожее на надежду.

А в кармане нашёл крошечный пирожок с запиской: «Для храбреца. – Л.».

– —

P.S. Кот Бенедикт влюбился в призрачный пирожок и теперь пишет сонеты «О сладости бытия». Марк открыл курсы «Как пережить свекровь за 5 минут». А я… начал учиться печь штрудель. На всякий случай.

Глава 8. Первый выезд: Влюби бабушку, спаси планету

– —

Сад пенсионерки Марфы Петровны напоминал джунгли, укрощённые вязаными салфетками. Розы плелись по заборам, украшенным вышитыми совушками, а гномы в очках читали стихи с табличек «Урожай года – 1987». В центре этого хаоса стояла сама хозяйка – женщина в платье с подсолнухами и с седыми кудрями, похожими на облако. Рядом топтался её «объект судьбы» – садовод Геннадий, мужчина в комбинезоне с карманами, полными семян и грусти.

– Ну что, новички, – профессор Люцидо, наш наставник, жевал жвачку с видом человека, готового к апокалипсису. – Ваша задача: соединить её с ним. Промахнётесь – будете чистить клетки феям-мутантам.

Лилия поправила колчан, её шрам под крылом слабо пульсировал.

– Лео, только не стреляй в белок.

– Я буду целиться как снайпер! – пообещал я, натягивая тетиву.

«Щёлк».

Стрела пролетела мимо Геннадия, мимо Марфы Петровны и впилась в клетку с попугаем Кешей.

– Чёрт! – выдохнул я.

Кеша взмахнул крыльями, вырвался наружу и закричал человеческим голосом:

– Свобода! И… я требую развода!

– —

Кеша, оказалось, был не просто попугаем. Он был «бывшим мужем» попугая Люси, которая сбежала к соседскому коту. Теперь, под воздействием стрелы, он решил, что Марфа Петровна – его новая «половинка».

– Ты променяла меня на кактусы! – орал он, выдёргивая клювом лепестки роз.

– Дорогой, это же для красоты! – Марфа Петровна пыталась успокоить его вязаным чепцом.

Геннадий, тем временем, спрятался в теплице.

– Я… я боюсь птиц! – его голос дрожал из-под горшка с геранью.

Профессор Люцидо ухмыльнулся:

– Поздравляю, Лео. Теперь у нас любовный треугольник: бабушка, садовод и птица с комплексом брошенности.

– —

Лилия схватила меня за рукав:

– Надо найти Люси. Только она отменит эффект стрелы.

– А если Люси теперь с котом? – я представил себе свидание кота и попугая.

– Тогда будем влюблять кота обратно в мышей.

Пока мы бегали по соседям, Кеша устроил в саду революцию:

– Долой кактусы! Да здравствует любовь! – Он перевернул лейку и залил Геннадию ботинки.

Марфа Петровна, вместо паники, вдруг рассмеялась:

– Ой, Геннадий, смотри, он как ты в молодости – тоже ревнивый!

Садовод высунул голову из теплицы:

– Я… я никогда не был ревнивым!

– А помнишь, как ты гонялся за мной с лопатой, когда я говорила с тем продавцом семян?

Геннадий покраснел:

– Он… он тебе гладиолусы дешевле предлагал!

– —

Люси оказалась у соседа – кота-поэта Бенедикта. Она сидела на его спине, слушая новый сонет:

– О, пернатая муза! Твои крики – симфония…

– Люси! – закричал Кеша, влетая в окно. – Вернись! Я изменился!

Люси повернула голову:

– Ты? Изменился? Ты всё тот же эгоист! Требуешь, чтобы я чистила тебе перья, а сам даже стишок не напишешь!

– Я напишу! – взмолился Кеша. – О… о любви! О нас!

Бенедикт фыркнул:

– Прозаик.

– —

Пока попугаи выясняли отношения, Лилия незаметно выстрелила стрелой примирения. Люси и Кеша замолчали, потом нежно коснулись клювами.

– Ура! – Марфа Петровна захлопала в ладоши. – Теперь у нас две пары: мы с Геннадием и они!

Геннадий, всё ещё мокрый, нерешительно улыбнулся:

– Может, чайку попьём? У меня… есть семена ромашки.

– А я испеку пирог с вишней! – она взяла его под руку.

– —

Профессор Люцидо вынес вердикт:

– Миссия провалена… но бабушка счастлива. Зачёт.

На обратном пути Лилия молча смотрела на закат. Её шрам светился мягко, как светлячок.

– Ты молодец, – сказал я. – Стреляла без промаха.

– Это ты научил, – она улыбнулась. – Иногда ошибки ведут к чему-то… милому.

– Как мы?

Она не ответила, но её крыло коснулось моего.

– —

На следующее утро Марфа Петровна прислала нам пирог и записку: «Спасибо! Геннадий подарил мне кактус. Теперь Кеша ревнует к нему!».

А в кармане я нашёл пёрышко Лилии. На нём было написано: «Для следующего промаха. – Л.».

– —

P.S. Кеша и Люси теперь ведут блог «Любовь в стиле попугай». Бенедикт в ярости – его сонеты набирают меньше лайков. А Геннадий… он всё-таки признался, что ревнует к продавцу семян.

Глава 9. Романтика на скорости: Свидание в метро за 5 минут

– —

Метро «Амурного кольца» было похоже на гибрид цирка и муравейника. Стены тоннелей переливались перламутром, а вместо рекламы висели объявления: «Ищете любовь? Вагон №7 – зона знакомств!». Голос диктора вещал: «Следующая станция – „Сердечный ритм“. Приготовьтесь к неожиданностям!».

Лилия, прижимая колчан к груди, бросила на меня взгляд:

– Если мы провалим это задание, Люцидо заставит нас чистить совиные клетки. Всю неделю.

– Не волнуйся, – я натянул тетиву лука, целясь в пару влюблённых, которые ели мороженое у дверей. – Я придумал гениальный план.

– Твой последний «гениальный план» превратил директорского кота в рэпера, – она фыркнула, поправляя бейдж «Спасатель сердец. Иногда».

Профессор Люцидо, наш наставник, втиснулся в вагон, сжимая в руках учебник «Любовь за 60 секунд». Его усы нервно дёргались:

– Запомните: свидание в метро – это как сердечный приступ. Быстро, ярко и… желательно без смертей.

– —

Цель – соединить двух пассажиров за время между станциями. Наш выбор пал на девушку в очках, читавшую «Горе от ума», и парня с гитарой, наигрывавшего грустный блюз.

– Лилия, дирижируй эмоциями, – прошептал я. – Я стреляю стрелой.

– Только не в гитару, – она взмахнула руками, и воздух наполнился золотистой пыльцой.

Стрела пролетела мимо гитариста, зацепив вместо этого… профессора Люцидо. Он вздрогнул, уронил учебник и уставился на женщину в красном пальто.

– О, мадам… – его голос внезапно стал бархатным. – Ваши глаза… как туннели в вечность.

– Профессор, вы же женаты! – зашипела Лилия, но Люцидо уже брал даму под руку, цитируя Омара Хайяма.

– —

Женщина, оказавшаяся феей-проводником, засмеялась:

– Милый, вы очаровательны! А давно ли вы…

– ВСЕМ ЗАМЕРЕТЬ! – прогремел голос. В вагон ворвались стражи порядка в мантиях с нашивками «Любовный патруль».

– Это недоразумение! – я попытался спрятать лук за спину, но один из стражей выхватил его.

– Нарушение статьи 13: флирт в рабочее время, – бубнил страж, листая кодекс. – И… подозрение в двоежёнстве!

Люцидо, наконец очнувшись, побледнел:

– Я… я не… моя жена…

– Вот и она! – Лилия указала на дверь, где стояла профессорша Люцида – женщина с глазами, как у разъярённой совы.

– —

– Ты… ты мне изменяешь с феей метро?! – Люцида замахнулась сумочкой.

– Дорогая, это стрела! – Люцидо пригнулся. – Я не виноват!

– Стрела? – она повернулась к нам. – ЭТО вы устроили?!

Лилия шагнула вперёд, её шрам светился решительно:

– Мы исправим! Доверьтесь нам.

Мы схватили стрелу примирения и выпустили её в пару. Стрела, описав дугу, попала в гитариста и девушку с книгой.

– О… – он заиграл романтическую мелодию.

– Это… как раз моя любимая цитата, – она показала на страницу.

Их пальцы коснулись, а вокруг вспыхнули искры.

– —

Хэппи-энд?

Стражи, впечатлённые сценой, смягчились:

– Нарушение аннулируется. Но… – они указали на Люцидо. – Вы – на учёте.

Профессорша Люцида скрестила руки:

– Дома поговорим.

– Я… испеку торт, – пробормотал Люцидо, гладя её по плечу.

Пока стражи удалялись, Лилия толкнула меня локтем:

– Видишь? Даже катастрофы можно обратить в пользу.

– Ты гений, – я улыбнулся. – Но как ты догадалась про гитариста?

– Он играл блюз о книгах. Это было очевидно.

– А я думал, ты читаешь мысли.

– Только твои, – она отвернулась, но её крыло коснулось моего.

– —

На выходе из метро нас ждала Люцида с тортом «Прости меня». Люцидо клялся, что фея метро – «просто коллега».

А в кармане я нашёл записку от Лилии: «Следующее задание – танцы на крыше поезда. Не упади. – Л.»

– —

P.S. Гитарист и книжная фея теперь ведут подкаст «Любовь в ритме метро». Люцидо

Глава 10. Спасти рейтинг: Влюби инопланетянина

– —

Космическая станция «Амур-7» висела в невесомости, словно гигантская конфета в вакуумной упаковке. Её стены светились розовым неоном, а вместо дверей зияли порталы с надписями: «Зона свиданий: гравитация отключена!». Инопланетяне в костюмах, напоминающих пижамы с щупальцами, скользили по коридорам, щелкая третьими глазами. На потолке висел плакат: «Любовь – универсальный язык. Но лучше учите галактический этикет».

Лилия, затянутая в скафандр с рюшами, толкнула меня локтем:

– Если провалимся, Землю исключат из Галактической Лиги Любви. И тогда прощай шоколад, фильмы и…

– И котики, – закончил я, поправляя шлем, который всё время съезжал набок. – Знаю, знаю. Ты уже двадцать раз повторяла.

– Кстати, о котиках, – она указала на экран, где мелькнул Бенедикт в космическом шлеме. – Директор отправил его сюда «для вдохновения». Теперь он пишет сонеты про чёрные дыры.

Профессор Люцидо, наш наставник, влетел в портал, зацепившись усом за кнопку аварийной сигнализации:

– Внимание! Цель – инопланетянин Зорг. Он лидер расы Клектидов. Влюбите его в кого угодно, только не в войну!

– Звучит просто, – фыркнул я, целясь из лука в силуэт с тремя глазами и щупальцами вместо волос.

«Щёлк».

Стрела пролетела мимо Зорга, застряв в панели управления станцией. Раздался вой сирены, и все три глаза инопланетянина загорелись алым.

– Земляне! – загремел он, переводя щупальца в боевую стойку. – Вы атаковали меня оружием! Объявляю вашей планете войну!

– Нет-нет, это не оружие! – закричала Лилия, но Зорг уже нажимал кнопку с надписью «Вызвать флот».

– —

Станция затряслась, а из динамиков полилась воинственная музыка Клектидов – нечто среднее между рёвом динозавра и звуком стиральной машины. Лилия схватила меня за руку:

– Быстро! Надо найти, кого он полюбит!

– Может, его флот? – пошутил я, уворачиваясь от летающей тарелки с кофе.

Мы метались по станции, пока Зорг транслировал угрозы на все галактические частоты. Бенедикт, завидев нас, начал декламировать:

– О, война! Ты как кот без хвоста – бессмысленна и смешна!

– Не сейчас! – рявкнула Лилия, но Зорг вдруг замер.

– Что это за звук? – прошептал он, щупальца дрожа.

Из вентиляции выкатился робот-уборщик, напевавший мелодию «Ты мой счастливый случай». Зорг потянулся к нему:

– Эти вибрации… они пробуждают мою душу!

– Серьёзно? – я поднял бровь. – Робот-пылесос?

– Он… он совершенен! – Зорг обнял робота, а его щупальца засветились розовым. – Его гудение – симфония! Его щётки – поцелуи!

– —

Лилия не растерялась. Она выхватила стрелу примирения и выстрелила в робота. Тот завибрировал сильнее, заигрывая с Зоргом.

– Любовь победила! – закричала я, но профессор Люцидо перебил:

– Не рано ли? Его флот уже на подлёте!

Зорг, не отрываясь от робота, лениво махнул щупальцем:

– Отмена атаки. Я… занят.

Робот-пылесос замигал лампочками, будто краснея.

– —

Галактическая Лига Любви присвоила нам звание «Спасители рейтинга». Бенедикт получил премию за «Самый эпический космический сонет», а Зорг улетел на свидание с роботом на планету Пылесосов-5.

Лилия, сняв шлем, рассмеялась:

– Ты и робота смог влюбить. Гений.

– Это не я, – я подмигнул. – Это твоя стрела.

Она вдруг стала серьёзной:

– Знаешь, я рада, что ты…

– Что я?

– Что ты не стреляешь, когда нужно.

Её шрам светился мягко, как далёкая звезда.

– —

Перед отлётом Зорг подарил мне «галактический лук» – устройство, стреляющее конфетти. Лилия забрала его, сказав: «Тебе пока рано».

А в кармане скафандра я нашёл записку: «Следующая миссия – свадьба на астероиде. Не проспи. – Л.»

– —

P.S. Робот-пылесос и Зорг теперь ведут блог «Любовь без пыли». Бенедикт требует, чтобы его сонеты печатали на скафандрах. А Земля… получила пожизненную скидку на галактическую доставку пиццы.

Глава 11. Любовный треугольник: Квадрат, круг и полный хаос

– —

Кофейный автомат в холле Школы Амуров всегда был душой места. Он подмигивал разноцветными лампочками, сыпал шутками про «эспрессо судьбы» и иногда плевался пеной в тех, кто выбирал «просто воду». Но сегодня он стал эпицентром апокалипсиса.

– Лилия, это не моя вина! – я отпрыгнул от автомата, который только что выпустил в меня струю капучино в форме сердечка.

– Ты стрелял стрелой приворта в Марка, а попал в кнопку «двойной шоколад»! – она закатила глаза, уворачиваясь от летающих круассанов.

– Я целился в него, а он пригнулся!

Марк, наш «объект», сидел под столом, прикрыв голову подносом:

– Я просто хотел сахар!

Автомат завибрировал, и из динамика прозвучал бархатный голос:

– О, мои дорогие… Кто следующий желает раствориться в моей любви?

Вокруг уже толпились студенты. Одна девушка прижимала к груди стаканчик с надписью «Ты – мой латте», а профессор Зевксис пытался объяснить автомату теорию квантовой любви.