Правитель Атлантиды. Книга 1

– А я сколько раз говорил? Не делай никаких резких движений. Тебе просто повезло, что я успел остановить руку. Я реагирую на автомате, привычки с войны так просто не уходят. Прошло всего несколько месяцев с моего возвращения, – тяжело вздохнул Эфен.

– Пошли домывать туалеты, – перешла сразу к делу она.

Принц покачал головой. Большие зеленые глаза цвета травы широко раскрылись:

– Нет? – не поверила она увиденному жесту.

– Нет, – повторил принц, словами подтверждая свой жест, – мне надо срочно во дворец.

Инфант хмурился: на лбу появлялись складки, означая работу мыслей, недоступных жрице. Принц подошел к телепорту, набирая уже давно знакомый код.

Телепорт замерцал, последовала яркая вспышка, и его тело подхватил ветер, неся мимо деревьев, пирамид, дорог. Приземлился он у ворот дворца. Стража напряглась, но тут же расслабилась, заметив на полу белый рисунок, – телепорт, доступный только членам королевской семьи. Стражники расступились и пропустили принца во двор. Эфен вбежал по мраморному крыльцу. Оказавшись в замке, он понесся по устеленным ковром ступенькам. Инфант залетел в тронный зал, когда его схватила чья-то ручка. Королевич резко затормозил и ударил локтем по ребрам оказавшегося рядом атланта, вернее, как оказалось, атлантку. Девушка вскрикнула, потерла бок.

– Легче никак? Пошли скорее на балкон. Отец хочет приказать расстрелять бунтующих, – она говорила дрожащим голосом, с трудом сдерживая слезы.

Инфант подхватил ее, они вихрем забежали на балкон, едва не сбив с ног отца. Принц успел остановиться за статуей, и народ не видел его стремительного появления. Эфен оказался рядом с отцом, железной хваткой взял поднятую руку отца, уже завершающего жест.

– Не надо.

Отец повернулся и открыл рот:

– Что ты себе позволяешь?! – король нахмурил брови, прожигая обнаглевшего сына гневным взглядом.

– Дайте мне несколько минут, и я всё улажу, – попросил он, отпуская руку отца. Принц наклонился через балкон, и шумевший народ притих. А затем понеслись мысли атлантов, ураганом грозясь на своем пути смести всё.

«Мы требуем нового короля. Пусть принц Эфен Флоренц взойдет на престол!» – кричали одни.

«Смерть королю!» – кричали другие.

Мысли атлантов сталкивались и рассыпались на осколки. Эфен подмечал особо агрессивно настроенных, ставя метку на них, чтобы потом с ними разделаться.

«Долой монархию!» – кричали третьи.

Пот пробил принца, страх холодными щупальцами проникал в душу, стремясь вынуть ее. Инфант боялся, что кто-нибудь рискнет нарушить закон и применит ментальную атаку. Он сглотнул, передернул плечами и начал речь, настраиваясь на народ, накрывая их лепестками спокойствия. Он чувствовал, как в воздухе трещало недовольство, и хрупкая надежда разлеталась воздушными бабочками. Отец снова поднял руку и послал мысленный приказ, но принц его блокировал прежде, чем он долетел до армии. Инфант спиной чувствовал гнев отца, недоверие и подозрение в измене, но игнорировал их. Народ начинал затихать, ощущая мягкое прикосновение волн спокойствия; всё зло растворялось в них, даруя умиротворение. Все замерли в ожидании слов принца. А Эфен чувствовал, как энергия мощным потоком течет сквозь пальцы, ощущал, как клешнями вырывает из него резервные ресурсы, и к этому примешивался кислый вкус страха. Его руки слегка подрагивали, хотя он прикладывал все силы, чтобы скрыть свои эмоции. Он не имел права позволить панике овладеть им.

«Это всего лишь атланты, желающие лучшей жизни», – утешал он себя. Осознавая, что у него осталось не так много времени, он обрушил в страхе слишком большой поток энергии на гудевший народ.

Он установил со всеми ментальный контакт, медленно бледнея и ощущая подкатывающуюся тошноту, а вместе с ней пустоту. Отвоевывая невельт[5 - Невельт – единица измерения атлантов. Один невельт равен одному сантиметру.] за невельтом и поглощая всю энергию, словно прожорливый энергетический вампир, он похищал джоуль за джоулем, увеличивая свои аппетиты.

«Всем мира, – понеслись в толпу его мысли. – Я вас объединю в группы, и в каждой группе будет два передаточных звена, которые выберу наугад. Через них вы сможете посылать свои пожелания. Над каждым передатчиком будет стоять алая корона».

Эфен взял отца под контроль и стал вещать свои мысли через него:

– Я, Рудольф Первый, поклявшийся в свое время беречь народ, судить по справедливости, заботиться о вас, выслушаю все ваши просьбы и решу возникшие вопросы. Постараюсь удовлетворить все ваши потребности: для некоторых могут понадобиться особые условия и предпосылки, на другие нужны огромные ресурсы, которых после пятилетней войны мало. Я постараюсь решить все проблемы, некоторые сразу, другие – в течение нескольких лет.

Эфен чувствовал, что работает на пределе сил, так как его энергия была словно кровь, которая толчками выходила из артерии. Он понимал, что вложил слишком много сил, испугавшись многочисленной публики, и, осознавая это, он мог более разумно распределить энергию, но желание уложить волнения в народе одним нажимом взяло верх. Принц чувствовал, как слабеют ноги, и всё перед глазами начинает плыть. Инфант, стиснув зубы, направлял поток в массу и старался держаться прямо.

Вскоре все просьбы были изложены. К Рудольфу Первому и к его советникам обращались не раз, и король, скорее всего, игнорировал их просьбы, раз они решили устроить мятеж. Принц понимал, что его воздействие на сознание отца не осталось незамеченным королем и членами семьи, но от народа он постарался это скрыть, не желая уронить авторитет отца и посеять зерна враждебности по отношению к нынешнему правителю. Эфен ослабил хватку, опуская вожжи и позволяя народу очухаться, снова себя ощутить свободным. Он наложил последний раз волны спокойствия, заставляя их думать, что они сами приняли решение не бунтовать, а просто высказаться правителю, чтобы тот их точно услышал и принял меры.

– А теперь мирно расходитесь по домам и спите спокойно.

Эфен сделал предпоследний бросок, а потом закрепил в сознании отца, что он должен, по возможности, решить эти проблемы на свое усмотрение. Принц редко позволял себе воздействовать на отца, но, увы, он сейчас был слишком возбужден и разгневан, чтобы услышать своего сына и попытаться решить проблему миром. Несмотря на то, что пришлось бы сжать волю народа для подчинения королю, без оружия бы не обошлось. Ментальное воздействие лучше, чем бессмысленное кровопролитие, хотя иногда и оно нужно. Последним усилием принц отправил импульс тем, кто хотел смерти короля и свергнуть монархию вовсе, заложив в них программу самоубийства. Приспешников Ника он ненавидел всеми фибрами души, хотя атлантам не положено испытывать это темное, вязкое как болото чувство.

Принц на ватных ногах пошел на выход с балкона, чувствуя, что мир ускользает, словно ветер сквозь пальцы. Оказавшись наедине с собой, Эфен обессиленно сполз по стене, весь взмокший и почти ничего не видящий вокруг, он морально готовился к конфликту с отцом. Такую выходку он не спустит ему с рук, тем более для отца не стало тайной, что сын применил воздействие на его сознание. Принц прекрасно осознавал, что отец ничего ему не сможет противопоставить в ментальной борьбе, поэтому он воспользовался своими силами. Он был сильным псиоником, развивал свои способности до предела и продолжал работать над своим сознанием, желая даже переплюнуть Мисию.

Эфен ничего не видел вокруг, и это его напрягало. Мир не желал оставаться видимым, плавно ускользая прочь. Его била дрожь от перенапряжения, тошнило, банально не было сил, чтобы встать. «Дожили, принц сидит на полу!»

– Я позову врача, – услышал он издалека голос сестры.

Эфен попытался подняться, но тщетно: силы его оставили.

– И как… – раздался рык отца, но оборвался тут же.

Принц пытался сфокусировать взгляд, но он отказывался подчиняться.

– Всё хорошо, – произнес сухими губами инфант. Всё же Эфен сделал над собой усилие и плавно встал, опираясь о стенку. Мир кружился, грозясь снова его опрокинуть. – Просто не рассчитал силы. Истратил все, испугавшись, – дальше слова не произносились. Принца мутило.

– Выпейте, – прозвучал знакомый голос в голове принца. Ему подставили к губам флягу, а может, стакан. Эфен сделал сначала несколько неуверенных глотков, потом выпил залпом приторную густую жидкость. Сознание передумало покидать тело, и, наконец, зрение вернулось. Его окружали мать, отец, врач и младшая сестра Аринока.

– Вам лучше? – обеспокоенно поинтересовался доктор.

– Лучше. Спасибо вам, мистер Клайд, – ответил принц. Когда доктор ушел, он посмотрел на отца, в его взгляде исчезла тревога, и снова появился гнев.

– Как ты объяснишь свое поведение? Может, ты уже строишь заговоры по завоеванию трона? – накинулся отец.

– Да, Эфен, ты не имел права так поступать, – поддержала отца мать.

– Окей, два против одного, – заметил он, усмехнувшись. – В чём вы, отец, еще меня обвините? В соучастии в интригах вашего ненаглядного брата? Только спешу вас огорчить: я пока не горю желанием править. Я хочу гулять, напиваться и приходить домой без задних ног, участвовать в турнирах и зажимать красоток в углах, заниматься исследованиями в лабораториях, выводя новые расы и следя за их развитием. Государственные дела слишком много отнимают времени, лишая возможности заниматься личной жизнью. Повластвовать еще успею, ближе к двадцати трем годам желание появится, а возможно, и позже. Я перед вами чист, как всегда, и верен вам. Подчиняюсь вашей воле, как и все, отец, – Эфен сжимал и разжимал кулаки. Принц вполне пришел в себя, хотя еще и ощущал слабость в чреслах.

– А что отец должен был подумать про тебя, когда ты воспользовался своими способностями, подавив волю правителя? – заметила сердито мама.

– Мама, не лезьте в наши отношения с отцом, я без вас разберусь.

Сын не успел опомниться, как тяжелая рука отца ударила по губам, разбив их. Эфен рукавом рубашки утер кровь с губ, заметив, что сестра жмется к нему.

– Как ты разговариваешь с матерью? Извинись немедленно! – повелел отец.

А сестра негромко хихикнула, сказав:

– Кто-то больше не сможет целоваться с девушками.

Принц улыбнулся.

– Переживем. Позволите идти, отец? – спросил Эфен, проигнорировав слова короля.

– Пока не извинишься перед матерью – никуда не пойдешь, – ответил он холодно, смотря так, как будто хотел просверлить в сыне дыру.

– Зачем вам мои пустые извинения? Они прозвучат неискренне и будут сказаны лишь для того, чтобы вы мне позволили уйти, – сказал негромко инфант, глядя в разгневанные глаза отца. Под кожу заползал холодный страх. В гневе отец был страшен, и Эфен это знал не понаслышке.