Палач. Найти себя

– Ну? Что скажешь в своё оправдание?

– Ничего, – лаконично отозвался Хэш. – Я признаю вину и готов понести наказание.

– Ишь ты! Вину он признаёт! – рыкнул шимам, сверкнув янтарно-желтыми глазами. – Наказание ты получишь, а потом что? Снова надерёшься вдребадан? Я правильно тебя понял? Ты хоть понимаешь, что если и дальше будешь пить, то сорвешься, как сотни других до тебя?! Ты этого хочешь? Смертного приговора? Так, изволь! Не мучь ни себя, ни меня! Скажи прямо! И я с удовольствием сверну тебе шею прямо тут!

Он шагнул ближе, на расстояние вытянутой руки. Хэш упрямо поджал губы, затаив дыхание и понимая, что на этот раз заигрался. А, может, так будет лучше? Чем ждать медленно подкрадывающегося безумия, не лучше ли сдохнуть сейчас? Быстро и…

– Придурок! – неожиданно рявкнул верховный и отступил, влепив палачу хорошую оплеуху, от которой тот покачнулся, едва устояв на ногах. – И это мой лучший ученик! Моя надежда! Да ты… ты… значит так! Чтоб с этой минуты не смел пить! Вообще! Ни капли! А сегодня ты лично охраняешь Императора! Выполнять!

– Да, шимам! – глухо ответил Хэш, скривившись, и поспешил исчезнуть с глаз разозленного предводителя.

Позавтракать так и не получилось, как, впрочем, и пообедать. Личный телохранитель, коим назначил Хэша шимам, не имел права отлучаться от охраняемого лица ни на шаг. А Император вначале устроил показательный разнос своим приближенным за то, что в столице слишком много разного простонародья. Потом Величество пожелало нанести кому-то визит и пришлось его сопровождать. Ещё и единобожники появились так не вовремя. Лови их теперь по всей Ликее! Да, проще блох у бродячей собаки переловить, чем верующих!

Хэш замер, остановившись перед дверью той самой таверны, где работала и жила рыжеволосая девица по имени Эриана.

– Нет, так не пойдёт! – тихо проворчал он, вспомнив, что так и остался в палаческой одежде, и отступил назад, прячась в тени. – Ты не увидишь меня таким.

Вовремя. Эри выпорхнула на улицу с миской костей для дворового пса. Она прошла мимо совсем близко от него, едва не наступив на ногу! Но увидеть не смогла. Накормив пса, она почесала его за ухом, выглянула на улицу и убежала обратно в таверну. Проследив за ней взглядом, Хэш усмехнулся.

– Я привык добиваться своего, детка! И я вернусь. Позже.

Он направился в соседний квартал, на постоялый двор, в котором уже неделю снимал комнату. Вернее, просто приказал хозяину постоялого двора оставить одну из комнат пустой. Там Хэш оставлял одежду, в которую переодевался перед посещением таверны "Три петуха". В принципе, можно было оставлять вещи и в своей обители, в Цитадели, но, во-первых, пришлось бы идти через половину нижнего города и почти весь верхний. А во-вторых, палач в одежде простого наемника неизбежно вызвал бы интерес имама. А Верховный не любил, когда палачи слонялись без дела.

Размышления Хеша прервались самым неожиданным образом. Старик возник из-за угла, словно соткался из воздуха, и едва не врезался в палача, бормоча что-то под нос.

– Куда прешься? – резко рявкнул Хэш, отбрасывая старика с дороги. – Слепой, что ли?

– Простите, р'хате! – ответил старик, поднявшись на ноги, и поклонился. – Я задумался и не видел, куда иду.

Хэш фыркнул и уже шагнул мимо деда, как вдруг осознал, что этот старик какой-то неправильный. Странный. Обернувшись, Хэш пристально посмотрел на него. Вроде, старик, как старик. Тощий, седой наполовину, хотя и ещё довольно сильный. Одет как простолюдин-ремесленник. И по вышивке, вроде, гончар. Да, и по рукам тоже. Что же в нем не так? Нахмурившись, Хэш направился дальше, к постоялому двору и уже почти дошёл, как вдруг остановился.

– А, ведь, он не испугался! – пробормотал Хэш. – Точно! Он не боялся!

И это, действительно, было странно. Палачей боялись все. Они были олицетворением смерти, её предвестником. И не просто смерти, а такой, какой пожелает Император! А он в этом вопросе был весьма жесток и изобретателен. Не бояться палачей было невозможно. И потому, Хэш решительно повернул обратно.

Отыскать старика оказалось непросто. След оборвался прямо посреди улицы, словно старик растворился в воздухе! Невольно вспомнились слова Раймуса о чудотворцах и палач поежился. Магию он не любил. Двинувшись дальше, Хэш уткнулся носом в дверь "Трёх петухов" и остановился. Заходить и показываться рыжеволосой не хотелось. Однако и не пришлось. След, размытый и нечёткий, все же обнаружился чуть дальше по улице и Хэш направился по нему.

След привёл за городские ворота. Причём, с дороги дед свернул практически сразу, направившись в сторону небольшой речушки, впадавшей в одно из русел Кетаннах. Эта река брала своё начало в Гномьих горах и практически сразу делилась на две, сбегавших на юг почти параллельно друг другу. Они словно две сестры, играли в догонялки, стремясь к Южному морю. Но потом, на равнине, все же сливались вместе, в единое целое. Ликея, столица великой Империи, выросла аккурат в этом месте, между двух слившихся рукавов Кетаннах. С трёх сторон бурная река омывала город, делая его практически неприступным. А с четвёртой раскинулся лес и единственный тракт, ведущий к южным отрогам Гномьих Гор.

В этом лесу Хэш и нашёл неуловимого старика. И сразу же понял, что не зря гонялся за тенью. Интуиция не подводила ещё ни разу. Старик стоял на коленях перед большим, гладким камнем, на котором аккуратно разложил кусок холста с изображением женщины. Картинка была нарисована простым углем, довольно грубо и приблизительно, но все равно сходство с иконой указывалось легко.

– Распространение ереси карается смертной казнью! – усмехнулся Хэш, подобравшись прямо к старцу.

Но желаемого эффекта не добился. Старик даже не вздрогнул! Хотя совершенно точно не мог никак видеть и слышать приближение своего палача.

– Я не делал ничего противозаконного, – тихо вздохнул он. – Я лишь хотел подать прошение Императору. В наших краях голод…

– А это что? – спросил Хэш, кончиком ножа поддев холст. – Молчишь? Это икона! И на ней нарисована та, которую вы считаете матерью бога! Это разве не ересь? Разве у бога может быть мать?

– Тебе не понять, палач, – вздохнул старик. – Что ж, твоё право.

И он спокойно, с достоинством, опустил голову и закрыл глаза, ожидая смерти. Хэш шагнул к нему, опустился на корточки и тихо проворчал, доставая спрятанную в поясе веревку и пыточные инструменты.

– Нет, старик, так не пойдёт. Прежде, чем умереть, ты должен ответить мне на один-единственный вопрос. Где остальные? Ты приехал в Ликею не один. Вместе с тобой ещё целая свора верующих. Где они?

– А вот этого я тебе не скажу, палач! – твёрдо, без тени страха, ответил старец.

– Скажешь! – усмехнулся Хэш, доставая чёрный нож. – Это лишь вопрос времени.

Однако старик оказался крепким и, на удивление, стойким. Несколько часов непрерывной боли не сломили его, и не развязали язык. Он валялся тут же, возле своего камня, изломанным, искалеченным обрубком, ещё живым только благодаря искусству Хэша. Живым, но по-прежнему полным внутренней силы и достоинства! Таких Хэш встречал редко. Всего двоих за свою, уже достаточно богатую опытом жизнь. Этот был третьим.

– Как твоё имя, старик? – неожиданно для самого себя спросил Хэш.

– Зачем тебе моё имя? – прохрипел тот, устало прикрыв оставшийся глаз.

– Просто так, – пожал плечами палач. – Ты достоин уважения, старик. Столько выдержать и не сломаться сможет не каждый.

– Не льсти мне, юноша, – старик закашлялся, захлебываясь кровью. – Я обычный человек… любящий свою семью… не хочу, чтобы с ними… так…

– Ладно, старик, – вздохнул Хэш. – Я бы ещё повозился с тобой, да некогда. Твою семью мы всё равно переловим, с твоей помощью или без неё.

Хэш коротко ударил, обрывая жизнь пленника, вытер о его одежду нож и использованные инструменты. Вечер уже давно перешёл в глубокую ночь, и пора было возвращаться в обитель. Но на полпути Хэш передумал, все же свернул к постоялому двору, переоделся и направился к таверне. Как и ожидалось, таверна работала, ожидая ночных клиентов. Правда, вместо рыженькой, к нему подошла другая девица.

– Доброй ночи, господин! Что желаете?

– Поесть хорошенько, для начала! – проворчал Хэш. – А где Эриана?

– Её смена уже закончилась, господин, – прощебетала девица. – У нас есть…

– Позови её! – Хэш небрежно отмахнулся от перечисления блюд. – И неси все, что есть!

– Да, господин! – девица коротко поклонилась и умчалась на кухню.

Эриана вышла довольно быстро. Оглядела зал, нахмурилась, увидев его, но подошла.

– Доброй ночи, господин. Вы меня звали?

– Да, – Хэш кивнул ей на лавку рядом с собой. – Сядь.

– Зачем ещё? – настороженно спросила Эриана и, на всякий случай отодвинулась подальше от стола. – Я не продаю своё тело. Для этого есть другие.

– Я просто хотел извиниться за вчерашнее, – вздохнул Хэш, поморщившись. Увы, он не умел так проникновенно улыбаться, как тот же Раймус. На его лице любая улыбка превращалась в уродливый оскал. Извиняться, впрочем, Хэш тоже не умел. – Я напился, как свинья и вел себя… короче, я прошу прощения.

– Извинения приняты, – сухо кивнула Эри. – Я могу идти?

Хэш едва сдержал досадный рык. Неужели Раймус прав? Настроение снова упало и уже не хотелось ни экспериментировать, ни доказывать что-то.

– Иди! – глухо отмахнулся он.